Ельцин может сколько угодно называть "мятежниками" не свою команду, а депутатов - эта логика за последние 75 лет народу известна хорошо. Тем более, что президент довел ее до совершенства: разорвав "старорежимную" конституцию, расстреляв парламент, разогнав местные советы и остановив работу Конституционного суда - Ельцин сохранил действенность той же "старорежимной" конституции относительно своего срока полномочий до 1996 года, вопреки сентябрьскому обещанию пойти на перевыборы в 1994 году.
Все вышесказанное перечеркивает и другой "правовой" аргумент западных покровителей Ельцина: "хотя Ельцин нарушил конституцию, он сделал это во имя восстановления права"; "действия Ельцина не были антиправовыми, ибо диктовались крайней необходимостью" (PC, 23.10 и 25.12.93).
Действительно, бывают времена, когда становится необходима и спасительна мудрая диктатура (так поступил генерал-христианин Франке в Испании). Если бы в России пришел к власти диктатор, обладающий национально-государственным умом - его стоило бы защищать от всех "демократических" нападок, помогая строить правовое государство. Но имеет ли такие качества Ельцин?
Нельзя не видеть, что "крайняя необходимость" его расправы с оппозицией диктовалась не национальными, а личными интересами его команды - ради сохранения власти. Еще очевиднее это становится при рассмотрении нравственного аспекта его путча - как все было сделано.
3. "Простите меня, что я не смог уберечь ваших сыновей..."
Именно потому, что у Ельцина не было законного повода для разгона парламента он сразу пошел во все тяжкие, заранее исключая любой компромисс. Так, он отверг предложение трех других властно-авторитетных структур России - Конституционного суда, совещания субъектов Российской Федерации, Православной Церкви - о возвращении к исходному положению до указа 21 сентября и об одновременных досрочных перевыборах парламента и президента. Собравшийся в Белом доме съезд народных депутатов также принял решение об одновременных перевыборах не позднее марта 1994 года, но для президента согласие на это было бы позорным признанием, что он нарушил закон.
Видя, что насильственные действия Ельцина открыто осудили и Конституционный суд (за что строптивым судьям тут же отключили телефоны), и совещание субъектов Федерации (которое Ельцин еще недавно противопоставлял парламенту), а Всесибирское совещание региональных Советов пригрозило экономическими санкциями, если не будет снята блокада Белого дома - президентская команда решила упредить их возможное противодействие, прибегнув к последнему средству: спровоцировала сторонников парламента на сопротивление - чтобы оправдать вооруженную расправу с ним.
Провокация была столь очевидна, что частично отразилась и в проельцинской печати ("Московские новости", "Русская мысль"), и даже в американском Радио "Свобода", откуда и приведем несколько фактов (позже эти "издержки" прямого эфира были замолчаны).
Первым шагом эскалации было резкое ужесточение блокады Белого дома. Оно вызвало демонстрации, с которыми ОМОН расправлялся столь жестоко, что даже корреспонденты "Свободы" были поражены: "Я старый неформал, но подобного зверства не припомню", - сказал А. Головин (репортаж Д. Волчека по PC, 30.9.93). Били стариков, женщин, случайных прохожих, ломая кости, выбивая зубы - что вызвало еще большее возмущение; демонстранты (в их числе, по сообщению PC, были кандидаты и доктора наук) начали сооружать баррикады на Смоленской площади. ОМОН не мешал.
В эти дни Руцкому и Хасбулатову являются гонцы якобы от "верных вооруженных частей", стоящих под Москвой и ждущих приказов парламента.
Одновременно власти посоветовали активисту "Демроссии" Л. Пономареву не устраивать в воскресенье 3 октября митинг в поддержку президентского указа, чтобы не мешать уже предполагавшемуся вводу войск в Москву (PC, 5.10.93).
3 октября, с началом на Октябрьской площади большой демонстрации сторонников Белого дома, снимаются две из трех линий его оцепления; ОМОН "аккуратненько уезжает" (выражение PC), зачем-то оставив щиты и даже машины с ключами зажигания. Как сообщил в тот день омоновец прямо в микрофон PC, на пути следования демонстрантов к парламенту отрядам милиции был отдан, приказ уже не бить людей, а "просто стоять". В результате чего безоружные толпы сравнительно легко прорвались к Белому дому и устроили митинг. Собралось около 100.000 человек, толпа продолжала расти.
И тут по ним были сделаны неожиданные выстрелы со стороны мэрии (показания всех свидетелей однозначны) - что сыграло роль спускового крючка. Часть защитников Белого дома бросилась захватывать мэрию, кто-то в толпе начал кричать: "В Останкино!", клич подхватили Анпилов, Макашов, Руцкой, туда демонстранты и поехали на брошенных омоновских машинах - требовать передачи в эфир видеокассеты с парламентским заявлением. (Заметим, что постоянной ложью о происходящем телевидение тоже спровоцировало такое требование.)
Грузовики беспрепятственно прибыли к телецентру, где их уже ждал спецназ дивизии им. Дзержинского. Некоторое время "штурм" Останкино выражался в словесных требованиях и угрозах Макашова. Затем демонстранты стали высаживать дверь грузовиком, пока из телецентра не выстрелили в одного из немногих ополченцев, имевших оружие - на что раненый ответил из своего гранатомета (прямой эфир РС).
Хотя у слабо вооруженных нападавших не было шансов захватить здание - спецназ без боя сдал первый этаж. Как позже возмущался руководитель телевидения Брагин, кто-то "распорядился в разгар боя увести от нас некоторые подразделения"; в ответ на его звонки глава МВД В. Ерин заверил, что "контролирует обстановку"; тут же по распоряжению премьера Черномырдина было отключено телевещание (PC, 13.10.93; "Новое русское слово", 23-24.10.93). По другим, не прерывавшимся телепрограммам тогда же были пущены не соответствовавшие действительности титры: "Вещание по первому и четвертому каналам нарушено ворвавшейся в здание вооруженной толпой". Лишь после этого начался беспощадный расстрел всех, кто был перед телецентром.
Поддаются ли все эти факты иному объяснению, чем спланированная провокация? Впрочем, это элементарный прием даже в спортивном противоборстве: выманить противника на ложный шаг - и ударить (так американцы недавно расправились с Ираком). К этому выводу пришел даже автор демократической "Независимой газеты" (8.10.93). Лишь самые непонятливые демократы, как Ю. Афанасьев, удивлялись:
"Очень много для меня странного и, я думаю, не только для меня. Вся эта ночь, с воскресенья на понедельник, прошла, как мне кажется, во всеобщем ожидании, что вот кто-то придет, что начнут действовать военные, милиция и что они поспеют через несколько минут к телецентру... что наконец-то силы, которыми располагает президент, начнут действовать. И ничего такого не произошло. Потом всех, кто был на улицах Москвы, поражало отсутствие милиции, ОМОНа и вообще тех, кто призван был следить за порядком... А то, как они прошли, прошествовали всеми улицами Москвы? Омоновские подразделения просто расступались при первом их приближении, и какого-то реального намерения противостоять этому шествию просто не было... Что это за действия властей в условиях чрезвычайного положения? Тут, конечно, два возможных объяснения: или у властей не было в их распоряжении сил, или они не хотели их применять" ("Русская мысль", 7-13.10.93).
То, что силы в распоряжении Ельцина были, - он вскоре показал. Не хотели же их применять лишь на первом этапе акции - для того, чтобы получить повод для жесточайшего применения на втором. Вооруженных лиц, прибывших от парламента в Останкино, было в толпе не более двадцати, но убитых оказалось около ста, в том числе несколько журналистов. Два часа перекрестным огнем бэтээры прочесывали пространство перед телецентром и рощу со скрывшимися там безоружными людьми, стреляли даже по лежащим раненым и машине скорой помощи, не позволив подобрать их. Показательно и общее соотношение числа погибших в те дни: со стороны власти - около 20 человек, со стороны парламента и демонстрантов - многие сотни.
Что стоило "уравнять" этот счет пресловутым "снайперам мятежников" - но они почему-то стреляли не столько в омоновцев, сколько в журналистов и безоружных людей, причем ни один из этих снайперов пойман не был. Вообще, по множеству свидетельств, в событиях, особенно вокруг Белого дома, активно участвовала некая неопознанная "третья сила", спровоцировавшая эскалацию насилия стрельбой по обеим противостоящим сторонам (наиболее детальная версия опубликована в газете "Завтра" № 3, 1994).
И в штурме парламента участвовали некие "неформальные" боевые отряды, о которых свидетельствует ельцинский военнослужащий: "... в этой суматохе были вооруженные группы, которые совсем никому не подчинялись. Они просто стреляли во все стороны" ("Русская мысль", 7-13.10.93). Были они одеты в гражданское и в полувоенную форму без знаков различия и в основном добивали раненых. Многие защитники Белого дома утверждали, что этими группами был так называемый "Бейтар", организованный при московской мэрии демократом Боксером; другие, авторы добавляют к ним военизированные группировки от мафиозных структур - но точных доказательств этому собрать не удалось.
