Второй пример. Однажды мы идем с подругой и видим драку на улице. Питерский парень хочет убить южанина. В руке нож, идет драка не на жизнь, а на смерть. Рядом стоят парни русские, пара девчонок. И вдруг одна из девчонок говорит: что ж ты, давай, в меня нож воткни. В итоге как-то эта ситуация замялась и мы забрали с собой, условно говоря, таджика.
Я хотела этими двумя ситуациями проиллюстрировать, что в нашей стране, по крайней мере в двух крупных городах, есть волна агрессии с непонятными мотивами, то ли это мода, то ли тенденция такая. И действительно, мне самой иногда страшно.Голос из зала . Расскажите, откуда вы брали информацию о том, как скинхеды организуются?
Павел Бардин. Собственно, как любая разведка берет 90 % данных в открытых источниках, так же и мы: 10 % – наш собственный опыт и 90 % это работа с интернетом в основном: ютюб, форумы, сайты, переписка, взломанная хакерами-антифашистами. Сайты патриотических клубов, где вдруг можно в уголке увидеть имперский флаг… Все находится в открытом доступе. Набрав слово «скинхед» в «Яндексе» или «Гугле», получите кучу ссылок и кучу роликов в ютюбе и ролики формата 18+. Про отношение к героям. Я не воспринимаю их как однозначно отрицательных. Как правильно сформулировал актер, который играл роль их наставника, учителя ОБЖ – это запутавшиеся люди, потому что они не без способностей, не без таланта, не без каких-то своих представлений о дружбе. Но идея, которая, как матрица, наложилась на их сознание, коверкает его.
Голос из зала. Снова Назия. Наверное, это не мое дело, но хотелось высказать свое мнение по поводу массового проката. Конечно, не мне решать, но такие фильмы просто не должны находиться в массовом прокате. У меня очень много знакомых фашистов. Просто как-то со школы пошло, но потом они выросли, изменились. Но суть в том, что это же черный пиар, вы показываете эту злость, вы показываете эту грязь.
Павел Бардин (жестко и в то же время рассудительно) . Мы начали войну с кинокритиками, которые аккуратно или менее аккуратно говорят о том, что фильм должен выйти ограниченным прокатом, что это фильм для умных, для маленьких залов. Я считаю, что этим мы ставим диагноз: наше общество не поддается лечению, и не поддается лечению болезнь фашизма и нацизма. И называем фактически своих же собственных сограждан идиотами, которые не способны воспринять сколько-нибудь сложное послание. Или хотя бы задуматься. Мы заранее считаем их людьми, которые не способны мыслить. Я категорически против такой позиции выступаю. Мало того, я считаю, что всякой открытости должно быть больше. Может, я упрежу какой-то вопрос, но я убежден, что правые, в том числе достаточно радикальные правые, должны быть представлены в парламенте и в СМИ. И только посредством такой дискуссии, организованной в том числе с помощью законодательной власти, мы способны с этой проблемой разобраться.
Голос из зала. Сергей З., предприниматель . Павел, ведь фашизм – это не только клоунские одежды, подтяжки, свастику нарисовать, фашизм это то, что в голове, правильно?
Павел Бардин . Конечно.
Сергей З . Значит, кроме этих 12–15 человек фашистов, кто еще фашист в этом фильме?
Павел Бардин . Те люди, которые осознано или неосознано говорят «Россия для русских».
Сергей З . Мне бы хотелось, чтобы мы все это услышали. Милейшие люди в электричках, которые говорят «Россия для русских», бабушки, ребята – они для вас фашисты.
Павел Бардин . Фокус в том, если у них же спросить, фашисты ли они, они скажут: нет.
Сергей З. А для вас они кто?
Павел Бардин . Для меня они фашисты, не осознающие себя фашистами. Это полузло, потому что если с людьми разговаривать, спорить, большинство из них изменится.
Сергей З . Но главное зло – в других. В тех серьезных людях (один из них у вас изображен), хорошо одетых, умных, которые приходят к агрессивным пустым ребятам, и говорят: будете работать на нас; захотим, и вас не станет, причем в секунду. И половина из ваших героев – отмоются, сведут наколки и пойдут служить в правильную организацию. Вот это будут реальные фашисты…
Голос из зала. Ирина Ясина. Я хочу попытаться понять, чем руководствуются те молодые люди, которых я прекрасно знаю, и которые сейчас поднимают руки и говорят, что для них не очевидно, профашистский фильм или антифашистский.
То, что этот парень, ваш герой показан нормальным человеком, и есть самое страшное. Он любит собаку, он плачет над ней. Он не плачет над таджиками, но плачет над собакой. Он нормально разговаривает с соседкой, он немедленно забывает весь свой мат. У него хорошие родители, которые в шоке от того, что они вырастили нациста. Понимаете, эти люди живут среди нас. Именно поэтому страшно. Это не какие-то роботы в кино, которые идут маршем и даже не вызывают интереса. Это нормальные ребята, ты их в толпе не отличишь.
В общем, на эту тему говорить можно бесконечно. И вы абсолютно правы, что дискуссия – самое важное, для чего делается этот фильм.Еще один голос из зала. Наталья Зазулина . Восемь лет назад в Москве были очень часты избиения, в основном азербайджанцев, торговавших цветами на окраинах Москвы. С помощью Александра Ильича Музыкантского, он тогда был министром московского правительства, а я девять лет была заместителем генерального директора холдинга «Независимая газета», мы получали данные о тех, кого за эти избиения задерживала милиция. Это были ребята, школьники, безработные с бирюлевских и прочих окраин, сбившиеся в группы, маленькие банды. Но невозможно собраться группе в 10–15 человек, одинаково одетых, в узнаваемых высоких ботинках, чтобы их никто не заметил, не остановил. Значит, милиционер в этих бандах – смотрящий. После публикации статьи нас с главным редактором пригласили на коллегию МВД. И абсолютно серьезно заместитель министра внутренних дел говорил: «Женщины, вы вообще понимаете, на кого вы войной идете»? И поэтому я думаю, что главным-то фашистом в вашем фильме является милиционер, который ребят пасет. Наши славные органы МВД видели этот фильм? И если видели, какая их реакция на это и вообще их отношение к этому?
Павел Бардин. Главный фашист, мне кажется, тот хорошо одетый человек в штатском, который приходит ребят вербовать. Он страшнее. Что же до милиции… Мы показывали фильм одному высокому чину из МВД, генералу – по инициативе наших коллег, сопродюсеров. Он начал говорить очень обтекаемыми формулировками. На что я его спросил: «А человеческая у вас позиция какая? Вы как человек, не как генерал, не как замначальника управления, вы лично что думаете»? Он сказал: «Очень похоже на правду. Фильм надо показывать». Это он сказал в кулуарной беседе. Что будет дальше? Я знаю, направлены письма и в МВД, и еще в какие-то официальные организации с призывом к исполнительной власти все это поддержать и выразить свое одобрение. Будет оно выражено или нет, я не знаю, но мне показалось, что человек был искренен. И еще про милицию. Съемки наши были, естественно, полулегальные, со стороны мы подчас выглядели именно как банда скинхедов, и столкнулись с солдатами-срочниками, из внутренних войск. Они увидели нас, мы увидели их, и была минутная пауза. Мы смотрели друг другу в глаза и, естественно, если бы они поняли, что мы съемочная группа, – нас бы задержали, но камеру в это время спрятали, и они решили, что мы скинхеды. Мы посмотрели друг на друга, и в какой-то момент они отвели глаза, развернулись и ушли. Поэтому необязательно, что милиция всегда крышует нацистов. Это может быть что угодно: например, испуг.
Александр Музыкантский, уполномоченный по правам человека в г. Москва, в прошлом – член московского правительства, префект Центрального округа . Во-первых, я хочу вернуться к заголовку всего этого цикла. «Важнее, чем политика». Все-таки дискуссия съехала очень быстро на политику. Лозунг «Россия для русских»… правые должны быть представлены в Думе… идеология фашизма… это все политика.
А все-таки, что же здесь важнее, чем политика? Есть что-то важнее политики, или нет, в этом фильме? Мне кажется, есть. Для объяснения я начну с кадров, где показаны футбольные фанаты. Вот футбольные фанаты, сколько их собирается на стадионе, десять тысяч, да? Одинаковые движения, одинаковые переживания, одинаковые чувства, одинаковые эмоции. Здесь политики нет никакой, но объединение крепкое. Здесь объединяют эмоции, здесь объединяет получение чувственного удовлетворения, а классическое определение симулякра – это то, что доставляет субъективное чувственное удовлетворение. Но это страшная сила. Это сила, которая объединяет и которую научились эффективно эксплуатировать.
