Ознакомительная версия.
Демократический мэр Москвы Попов, нарушив этикет, задержался с прибытием в Спасо-хауз и прибыл в московскую резиденцию американского посла в час дня. Он принял поздравления с избранием, но пить ничего не стал. Слуга принес в библиотеку кофе. Попов был явно взволнован, он ждал, когда слуга затворит дверь и, не прекращая разговор, взял лист бумаги и написал на нем заглавными русскими буквами: «ОРГАНИЗОВАН ЗАГОВОР С ЦЕЛЬЮ СВЕРЖЕНИЯ ГОРБАЧЕВА. МЫ ДОЛЖНЫ СВЯЗАТЬСЯ С БОРИСОМ НИКОЛАЕВИЧЕМ». Он вручил бумагу Мэтлоку. Не меняя тембра голоса, Мэтлок написал на том же листе бумаги: «Я ПОШЛЮ СООБЩЕНИЕ. НО КТО СТОИТ ЗА ЗАГОВОРОМ?» Попов взглянул на слова посла и начертал: «ПАВЛОВ, КРЮЧКОВ, ЯЗОВ, ЛУКЬЯНОВ». После этого Попов порвал бумагу на мелкие части и быстро отбыл.
Мэтлок быстро написал сообщение, поместил его в конверт и отправил с нарочным своему заместителю Джиму Коллинзу с приказом немедленно переслать сообщение в Вашингтон самым быстрым и надежным способом. Оно отправилось наиболее совершенной американской системой STU-3 Лоуренсу Иглбергеру, а от того — в Берлин к гостившему там государственному секретарю Джеймсу Бейкеру, затем к помощнику президента по национальной безопасности Бренту Скаукрофту и, наконец, к президенту Джорджу Бушу-старшему. До встречи Буша с Ельциным оставалось несколько часов. Заполдень в Спасо-хаузе зазвенел звонок специального телефона. Заместитель госсекретаря Роберт Киммит сказал Мэтлоку, что Ельцин получит сообщение, но президент приказывает своему послу немедленно навестить Горбачева и предупредить его. Мэтлок просил никому не сообщать источник его информации. Условились не сообщать Горбачеву об источнике, предупредившем его об опасности.
В это время Бейкер и Бессмертных проводили совместную пресс-конференцию в саду резиденции американского посла в Берлине. Как только Бессмертных покинул помещение, Деннис Росс прочитал телеграмму, отвел Бейкера в сторону и показал ему текст. Бейкер воспринял предупреждение Попова серьезно — у того, как у мэра Москвы, были обширные связи в партии, КГБ, среди военных. Американцы оказались в непростом положении. Если четко следовать просьбе Попова, нужно было спешно искать Ельцина. Но не лучше ли предупредить Горбачева прежде всего? А как? Бейкер полагал, что лучше всего через посла Бессмертных. Буш также считал, что нужно оповестить Горбачева по дипломатическим каналам.
Бейкер позвонил Бессмертных: «У меня к вам есть нечто срочное». Сумев обойти своих телохранителей, Бессмертных прибыл к Бейкеру на посольской, а не министерской машине в отель «Интерконтиненталь». Мэтлок считает, что в данной ситуации «и президент, и госсекретарь» действовали наивно и по-любительски. «Каждому, имеющему элементарные знания о советской системе, должно было быть ясно, что Бессмертных не мог предупредить Горбачева. Все советские официальные коммуникации контролировались КГБ, а одним из главных заговорщиков в данном случае был сам шеф КГБ… Предупреждать Бессмертных было вершиной глупости. Как мог Бессмертных, не имея конкретных доказательств, обвинять ближайшего коллегу по кабинету министров?».[99] Бейкер был беспечен, а президент Буш неосторожен. Когда он звонил по телефону Горбачеву, то «доложил», что Ельцин «не сделал ничего нелояльного в Вашингтоне». Эта телефонная линия контролировалась КГБ.
А в Москве Мэтлок позвонил Черняеву, указывая на экстренную важность того, с чем он готов прийти к Горбачеву. Через несколько минут из Кремля последовало сообщение, что посол Мэтлок может прибыть немедленно — и пусть поспешит, Горбачев собирается отбывать. В кабинет президента СССР Мэтлок зашел вместе с Черняевым, который, пребывая в легком настроении, представил его как «товарища посла». Большим диссонансом всему этому был переход к столь грозным предупреждениям. Все сели за длинный стол кабинета, к которому посол, собственно, уже привык. Мэтлок сидел лицом к окну, Горбачев и Черняев — напротив.
Мэтлок начал заготовленную короткую речь. «Господин президент, президент Буш попросил меня уведомить вас о недавно полученном нами докладе, который очень обеспокоил нас, хотя мы еще не нашли ему подтверждения. Доклад основан более чем на слухах, но менее чем на определенной информации. Речь идет о том, что предпринимаются усилия по вашему свержению, это может произойти в любое время даже на этой неделе».[100]
Горбачев покачал головой, усмехнулся, затем снова стал серьезным. «Скажите президенту Бушу, что я тронут. В течение некоторого времени я чувствовал, что мы просто партнеры, но сейчас он доказал свою дружбу. Спасибо за его заботу. Он сделал то, что должен сделать друг. Но скажите ему, чтобы он не беспокоился. Я держу все в руках. Вы увидите это завтра». Мэтлок сказал ему, что рад узнать, что предостережения не имеют под собой оснований. «Как я уже сказал, мы не можем в настоящее время подтвердить свои слова, хотя дело кажется серьезным и стоящим внимания».
Дальнейшее Горбачев посвятил тому, что он любил более всего — нескончаемому монологу. Да, ходят слухи о возможности свержения правительства. Времена неспокойные. Павлов — компетентный экономист, но неопытный политик, и еще учится на своем посту. Он уже осознал сделанную им ошибку. Наметилось движение к консенсусу. Подходы к примирению найдены даже с Ельциным. Союзный договор будет подписан вскоре, а затем состоится визит в Лондон на встречу «большой семерки». Это первый шаг по пути в мировую экономику. Общество своим голосованием за Ельцина выразило желание экономических реформ, но никто в обществе не желает политического противостояния.
При этом Горбачев признал, что у него есть противники, как в обществе, так и в парламенте. Часть этих противников входит во фракцию «Союз». Многие из них несдержанны на язык. Горбачев предполагал, что именно они послужили источником для американцев. Горбачев в очередной раз повторял, что «держит ситуацию под контролем».
Буш «неосторожно» обмолвился об источнике. Заметим, что эту ошибку сделал прежний глава ЦРУ. Когда Горбачев встретил Попова во время визита Буша в Москву, он указал на него пальцем и строго спросил: «Почему вы рассказываете сказки американцам?» — чем вызвал потрясение мэра.
С точки зрения Мэтлока, высшие государственные лица США допустили ошибки, а Горбачев при этом «вел себя как сомнамбула». Министр Бессмертных возвратился в Москву 21 июня 1991 г. и на следующий день шествовал рядом с Горбачевым при возложении венков к могиле Неизвестного Солдата. В течение нескольких секунд он рассказал Горбачеву о своей беседе в Берлине с Бейкером и спросил, получил ли президент его предупреждение? Горбачев заверил, что имел «соответствующую беседу». Горбачев при этом задал вопрос, говорил ли Бейкер об определенной дате? Бессмертных ответил, что нет, но что речь шла о событиях, «которые могут произойти в любое время».
Заместитель советника по национальной безопасности Роберт Гейтс накануне саммита сказал, что Соединенные Штаты уже не имеют соперников в экономической, политической, военной и культурной сферах. «Сегодня никто не оспаривает реальность существования лишь одной сверхдержавы и ее лидерства в мире».[101] Историк Гартхоф полагает, что, сказанные в Канаде, эти слова были «недипломатичными в отношении Советского Союза и очень сомнительны для американского официального лица».[102]
В середине июня 1991 г. хозяин встречи — британский премьер Джон Мейджор пригласил Горбачева встретиться с семью западными лидерами в качестве гостя, после окончания формальных заседаний, а не в качестве официального члена группы «семи». Это означает, что Горбачева сдал не только президент Буш, но и хозяева встречи англичане, а также президент Миттеран и канцлер Коль. «Группа семи утерла нос Горбачеву».[103]
Мэтлок все же спросил Горбачева, столько мечтавшего о полнокровном участии в «клубе восьми», как он себя чувствует перед лондонской встречей. Посол ожидал потока обид. Ничего подобного. «Горбачев ответил, что чувствует себя очень хорошо: программа, которую он получил, сверстана весьма умело, он ожидает очень важные дискуссии, некоторые критические по важности решения».
Нет сомнений в том, что, пожертвовав стольким в пользу Запада, Горбачев хотел быть принятым на встрече G-7 как равный среди равных. Этого не получилось — в каких бы эмпиреях ни витал наш герой. Мировая пресса писала, что Горбачев прибыл в Лондон со шляпой в руке, с протянутой рукой, просящий западной помощи. Сформировался, мол, новый тип: «Нищий коммунист». Горбачев немало усилий потратил, чтобы не обращать внимания на обидные образы.
Еще до формального начала встречи президент Буш постарался предупредить своего советского партнера не просить о крупномасштабной помощи — в форме ли стабилизационного фонда рубля, реструктуризации общего советского долга, займов на закупки западных потребительских товаров. В начале июня 1991 г. в Кремль было послано специальное письмо на этот счет.
Ознакомительная версия.