серьезный выбор всегда носит болезненный характер, но народ, лишенный идеалов, обречен на вырождение, а в конечном итоге — на порабощение. Так что мы либо отдаем Россию под внешнее управление США, либо последовательно и целенаправленно опираемся на православную систему ценностей.
С чего мы взяли, что религия не может лежать в основании государственной политики? Это архаично, не современно? Не этому учит нас просвещенный демократический Запад? А давайте полюбопытствуем, как современные западные демократии выстраивают взаимоотношения со своими церквями.
В Швеции Лютеранская Церковь является государственной. Заседания парламента начинаются с общей молитвы. Все подданные шведской короны платят налог на содержание Лютеранской Церкви. Шведы могут быть мусульманами, католиками, атеистами, они всё равно будут отстегивать на содержание Лютеранской Церкви. Представьте, какой хай подняли бы российские либералы, если бы их обязали вносить свою лепту в содержание Русской Православной Церкви. «Да у нас много всяких религий, да это противоречит нашим убеждениям, да это насилие над нашей совестью» и так далее. А вот шведские либералы, будь они сто раз атеистами, платят на содержание христианской церкви и ничего, не развалились.
Если же швед заявляет о своей принадлежности к Лютеранской Церкви, он платит ещё дополнительный налог. Налоги, разумеется, собирает государственная налоговая служба и бережно передаёт церковным структурам. То есть государство обслуживает нужды церкви, собирая для неё деньги. Помню, спросил у шведского церковного чиновника: «А другие конфессии, очевидно, тоже хотели бы, чтобы государство собирало для них деньги?» Он ответил: «Конечно, они этого хотели бы». И улыбнулся. Дескать, мало ли чего они хотели бы. Оказывается, неравенство религиозных организаций перед законом считается нормальным в современной демократической стране. Там есть основная церковь. Таковы традиции этой страны.
В Великобритании королева вообще является главой Англиканской церкви. Это всё равно как если бы у нас президент являлся одновременно патриархом. У нас, если президент лишний раз встретится с патриархом, и если они о чем-то договорятся, так и то либералы начинают истерить: почему одной из конфессий отдается предпочтение перед другими? А как же британские атеисты признают главой государства главу одной из конфессий? А вот такая у них традиция.
В США президент приносит присягу на Библии. Почему-то не на Коране. И не на Дарвине. Именно на Библии. Может быть, потому что это государство создано христианами? И на долларовой купюре написано: «В Бога мы верим». Попробуйте у нас такое написать и изо всех углов сразу услышите визг: «Мы протестуем! Мы не верим! Мы тоже граждане этого государства!» Удивительно, что эти же люди готовы целовать доллар, как икону, не смущаясь надписью религиозного содержания.
А ни кого не удивляет, что в Германии правят христианские демократы? Получается, что христианские политики правят германскими мусульманами, а последних там больше, чем в России. Ни чего, живут. А если бы у нас правящая партия открыто объявила себя православной? Трудно даже предположить, что у нас на такое решились бы.
В Ирландии богохульство является уголовным преступлением. А ведь это совсем не то же самое, что «оскорбление чувств верующих». Богохульство — понятие чисто религиозное. А у них это понятие является юридическим термином.
В Греции Православная Церковь является государственной. Священники получают зарплату из бюджета. Наши и мечтать об этом не смеют. Из наших священников родная страна делает нищих попрошаек, вынужденных околачивать пороги благотворителей с протянутой рукой.
И это только примеры того, как в развитых, демократических, либеральных странах Запада государства сливаются со своими церквями, и ни кто там это «средневековьем» не считает. Почему же в современной России, стоит государству сделать хотя бы некоторые робкие шаги навстречу Церкви, как и государство, и Церковь тут же обвиняют в «средневековом мракобесии»? Причем, обвинения звучат со стороны тех самых людей, которые восхищаются западной политической моделью. Той самой моделью, которая вовсе не исключает не только сближения, но и слияния Церкви и государства.
Может быть, у нас верующих меньше? Так ведь совсем наоборот. В Европе каждый год закрываются храмы, потому что в них ни кто не ходит. А в России каждый год открываются новые храмы, потому что старые уже не вмещают верующих. В среднем население России куда более религиозно, чем население тех западных стран, где церкви являются государственными.
Так почему же им можно, а нам нельзя? Вопрос отнюдь не риторический. Наши либералы хоть и ненавидят большевиков, но большевистские достижения в борьбе с религией они весьма охотно используют в свою пользу. Ведь религия — общий враг либералов и коммунистов. Когда коммунистов прогнали от власти, остатки Церкви находились где-то в темном углу на периферии общественного сознания. И либералы не собирались выпускать Церковь из этого темного угла. Если на Западе положение церквей держится на традиции, которую не вдруг сломаешь, так у нас эта традиция уже оказалась сломана, пусть и людьми, неприятными для либералов. Так не возрождать же эту традицию едва ли не с ноля. Безбожник может жить в доме, где на стене всюду кресты, он может терпеть эти кресты, как историческую память, но если его дом сгорит, и он решит строить его заново, то уж, конечно, без крестов. Или, к примеру, британские прогрессисты терпят у себя аристократию, как дань традиции, но в Америке, создавая государство с чистого листа, те же самые британские прогрессисты, конечно, ни какой аристократии создавать не стали.
Российские большевики продвинулись по пути безбожия гораздо дальше, чем западные либералы. Сегодня для российских либералов равняться в отношении религии на Запад, означало бы движение назад. И Запад на этом настаивать, конечно, не может и не хочет.
Впрочем, не надо думать, что отцы Запада скрипят зубами от зависти, глядя, как далеко продвинулись их российские единомышленники в деле отстранения Церкви от государства. Просто на Западе изначально избрали другой путь борьбы с христианством. Если большевики решили стереть Церковь в порошок чисто физически, то на Западе свои церкви не трогают, вместо этого лишая их реального содержания, лишая смысла.
Западные конфессии сегодня имеют столько прав, потому что они очень хорошо интегрированы в безбожное общество. Западные христиане могут иметь и государственную церковь ровно постольку, поскольку научились нравиться безбожникам. Не надо и спрашивать, остались ли они при этом христианами. Когда очередная мать Тереза вытирает сопли индусам, когда римский папа борется за экологию, когда протестантские проповедники призывают людей зарабатывать деньги, безбожные западные государства не видят в таких «христианах» ни чего чуждого себе, с такими «христианами» постхристиане готовы сливаться в экстазе на самом высоком
