Сказанное прозвучало не очень хорошо для Хизер. Ситуация выглядела таким образом, как будто она сводила счёты с бросившим её мужчиной — такое, кстати, случается гораздо чаще, нежели думают обыватели [по этой причине полицейские органы относятся с глубоким недоверием к разоблачительным заявлениям брошенных супругов].
Внутри следственной группы произошёл раскол. Окружной прокурор Томас Рашер (Tom Rusher) считал, что Хизер Шелтон пытается манипулировать следствием и сводит счёты с бежавшим благоверным, а его заместитель Джеральд Уилсон (Gerald Wilson), напротив, настаивал на том, что только теперь расследование может взять правильный след. Ведь Андервуд вообще не знал о существовании Виктора Гунарсона — так для чего же ему убивать его? — а вот Брендон Шелтон не только знал, но и застал в момент интимной близости с женой. Вот вам и мотив, вот вам и бешеная ревность!
Информация, сообщённая Хизер, требовала внимательной проверки, и следственная группа погрузилась в отработку всех мыслимых связей упомянутых выше персон — самой Хизер, её сбежавшего мужа Брендона и друга детства последнего Майкла Блэквэлдера. Когда детективы попытались поговорить с последним, тот пережил нечто похожее на паническую атаку — он стал заикаться, его руки затряслись, он заявил, что не станет говорить с детективами и требует назначить ему адвоката, поскольку у него нет денег, чтобы нанять его самостоятельно. Его неадекватная реакция сама по себе показалась до такой степени подозрительной, что полицейские всерьёз задумались над тем, что любитель тяжёлой атлетики, несомненно, замешан в чём-то противозаконном. Блэквэлдера отпустили, так толком и не поговорив, но соответствующая заметочка в следственных материалах осталась…
В июне 1995 года сотрудники Бюро расследований штата Северная Каролина задержали некоего Робина Смита, промышлявшего торговлей марихуаной собственного производства. Человек этот не представлял ни малейшего интереса для описываемого здесь расследования, но… задержанный заявил, что знает нечто крайне интересное для «законников». И это нечто — рассказ об убийстве Виктора Гунарсона, который Робби Смит неоднократно слышал от самого же убийцы. Ну, как неоднократно — 4 раза! И от кого же он слышал этот рассказ? Правильно — от Брендона Шелтона!
Смит максимально точно воспроизвёл услышанные рассказы, и оказалось, что они содержали большое количество мелких и подчас поразительных деталей, придававших им большую достоверность. В частности, был правильно назван калибр оружия, выстрелами из которого был убит Виктор, количество выстрелов и то, что потерпевший был полностью обнажён. Детали эти журналистам не сообщались и потому узнать о них из газет или телепередач Смит никак не мог. Имелись в показаниях Смита и иные поразительные детали. Так, например, ссылаясь на Шелтона, он заявил, что перед тем, как вывести раздетого Виктора Гунарсона из «минивэна», преступники заставили его взять в рот ствол пистолета и сосать его. Гунарсон подчинился, у него произошла эрекция, и последовало неконтролируемое семяизвержение, что очень развеселило похитителей. Смит утверждал, что во время этого рассказа Шелтон смеялся буквально до слёз и никак не мог взять себя в руки.
Эта деталь немало поразила полицейских, осведомлённых о том, что гормон стресса является антагонистом тестостерона, а потому мужчина в угрожающей обстановке не испытывает полового возбуждения [впрочем, сие наблюдается не только у homo sapiens sapiens, но и у всех высших млекопитающих, которые зачастую отказываются от продолжения рода в неволе]. Детективы даже консультировались по этому поводу у медицинских специалистов, и оказалось, что механизм подавления тестостерона проявляется не столь прямолинейно и однозначно, как это принято считать. Некоторые особые обстоятельства способны заставить кортизол (гормон стресса) «работать» не так, как в большинстве случаев. Если говорить совсем коротко, то специалисты не исключили того, что даже в условиях крайнего стресса — страха за свою жизнь — мужчина мог испытать семяизвержение.
И этот вывод, разумеется, укреплял доверие словам Смита.
Важно было найти и допросить Брендона Шелтона. 25 июля 1995 года он был задержан при попытке припарковаться у дома родителей. Его доставили на беседу в здание Департамента полиции Солсбери, где в ходе 3-часового разговора с детективами Шелтон сделал ряд весьма любопытных признаний. Прежде всего он подтвердил факт своей осведомлённости об измене его жены с Виктором Гунарсоном и в целом повторил рассказ Хизер Шелтон об обстоятельствах, при которых это произошло. Затем признал факт неоднократного высказывания угроз в адрес Виктора. Далее он заявил, что для усыпления бдительности Гунарсона встретился с ним и предложил дружбу, на что швед отреагировал вполне позитивно и заверил Брендона в своей полной лояльности. Полицейские о подобном не знали… Также Шелтон рассказал детективам, что его друг Майкл Блэквэлдер сумел раздобыть копию ключа от апартамента Гунарсона — и эта деталь также была неизвестна на тот момент сотрудникам Бюро расследований. Брендон Шелтон признал, что раздобыл 2 пистолета [38-го и 22-го калибра], и объяснил, как и когда это сделал. А кроме того, он признал, что хорошо ориентируется в районе «Дип Гэп» — там, где был найден труп Гунарсона — поскольку несколько раз приезжал туда на отдых.
Продолжая отвечать на вопросы беседовавших с ним агентов БРШ, Брендон заявил, что в последний раз видел Виктора Гунарсона в первой половине дня 2 декабря 1993 года, то есть более чем за 24 часа до исчезновения последнего. Затем признал, что вечером 3 декабря вместе с Майклом Блэквэлдером поехал к комплексу апартаментов, в котором проживал Гунарсон. На прямой вопрос «убивал ли он Виктора Гунарсона?» Брендон отвечать не стал, заявив, что если агенты Бюро расследований хотят продолжать этот разговор, им надлежит вызвать его адвоката.
На этом беседа была остановлена, и Шелтон покинул здание полиции.
Между тем примерно в то же время Ламонт Андервуд вновь привлёк к себе внимание следственной группы. В августе 1995 года детективы установили контакты с 2-я женщинами, за которыми Андервуд пытался ухаживать в 1994–1995 годах, то есть уже после увольнения из полиции. Женщины эти не вступали с Ламонтом в интимные отношения, но относились к нему вполне лояльно и сообщили ему о встречах с детективами и вопросах, которые тех интересовали.
Ламонт Андервуд с собакой, подаренной Кей Веден.
Активность полицейских вызвала у Андервуда приступ неконтролируемого гнева. Он позвонил по служебному телефону одному из агентов Бюро расследований и обрушился на него с яростной бранью, довольно неожиданной для человека в его положении. Он пригрозил ему судебным преследованием за диффамацию и тем, что агент закончит свою жизнь в канаве. Фраза прозвучала весьма двусмысленно — её можно было истолковать как угрозу разорить штрафами, так и обещание убийства.
Поскольку детективы не прекратили встречи с женщинами, произошла неприятная эскалация. Одна из упомянутых дам — звали её Элизабет Ричардсон (Elizabeth «Beth» Richardson) — 20 августа сообщила о ведении слежки за её домом неизвестными лицами. Кроме того, неизвестный мужчина на мотоцикле несколько раз следовал за автобусом, которым пользовалась 11-летняя дочь заявительницы. 24 августа Ламонт 6 раз позвонил по домашнему телефону — женщина не поднимала трубку, и Ламонт оказался вынужден произносить монологи автоответчику. Сначала он плакал в телефонную трубку, явно рассчитывая вызвать к себе жалость, потом принялся оскорблять Бет. В конце концов, он заявил, что заканчивает своё общение с ней и теперь она будет «наказана». Ситуация, складывавшаяся вокруг Элизабет Ричардсон, была сочтена полицейскими угрожающей. С 25 августа следственная группа взяла на себя круглосуточную охрану дома Бет Ричардсон — один из детективов всегда находился в автомашине неподалёку от дома, а второй — внутри. Кроме того, полицейский патруль каждые 15 минут проезжал по кварталу, отслеживая подозрительную деятельность.
