Принеся ничтожные улучшения для ничтожной части населения, горбачевская экономическая политика усилила хаос и бесконтрольность в экономике, привела к вопиющим нарушениям коммунистического принципа распределения и внесла свой вклад в общую деморализацию страны, непомерно усилив все те «родимые пятна капитализма», против которых боролись в течение всей советской истории. К моральному разложению общества, идущему от высших слоев, добавилось моральное разложение, идущее снизу.
Я подчеркиваю, что дело обстояло не так, будто возник кризис экономики и горбачевское руководство стало проводить экономические реформы с целью его преодоления. На самом деле сами экономические реформы горбачевского руководства явились реальностью кризиса экономики. Если хотите установить, в чем именно заключался кризис советской экономики, перечислите и опишите эти реформы. Имея намерением улучшить положение в экономике, горбачевцы ввергли ее в состояние кризиса.
Кризис системы управления
Говоря о кризисе системы управления, обычно обращают внимание на коррупцию, бюрократизм и консерватизм. На самом деле эти явления свойственны всякой сложной и многочисленной по составу системе управления. Разрастание их при коммунизме есть норма этого общества, а не отклонение от нее. Нарушением нормы является их чрезмерное разрастание и их крайние проявления. Тот факт, например, что руководители областного уровня используют свое положение в корыстных целях, есть норма коммунизма. Нарушением нормы является то, что они обогащаются больше, чем руководители более высокого уровня, или их корысть становится предметом всеобщего внимания. Суть кризиса системы управления заключается вовсе не в этом, а в том, что система управления утратили прежний контроль над управляемым обществом и сама оказалась дезорганизованной, разрегулировалась.
Почему система управления утратила прежний контроль над обществом? Не потому, что она стала хуже, заразилась коррупцией, бюрократизмом и консерватизмом. И этом смысле она даже как-то улучшилась. И не потому, что управляемое общество стало хуже, — люди стали хуже работать, упала трудовая дисциплина, возросло пьянство, возросла преступность и прочие негативные явления. Те, кто критикует советское общество с этой точки зрения, создают предвзятое и тенденциозное впечатление. Управляемое общество по крайней мере не стало хуже прежнего. Те ухудшения, которые произошли, явились следствием кризиса, а не одной из его причин. Суть дела в том, что нарушилось сверх меры соответствие между управляющей системой общества и управляемым телом общества, — нарушились принципы и нормы управления и управляемости.
Со стороны управляемого тела общества в послевоенные годы произошло следующее. В послевоенные, в хрущевские и в еще большей мере в брежневские годы в стране произошел колоссальный прогресс сравнительно со сталинскими годами. Было построено огромное число новь предприятий. Необычайно усложнилось хозяйство, культура и быт населения. Вырос его образовательный уровень. Улучшились бытовые условия. Были достигнуты успехи науке и технике. Достаточно здесь назвать успехи в космосе и в военной промышленности. Возросло число ученьи и деятелей культуры вообще. Был ликвидирован «железный занавес», необычайно расширились контакты с Западом. Короче говоря, годы «брежневского застоя» вовсе не были такими застойными, как это изображает горбачевская пропаганда. Одной из важнейших причин кризиса явился как раз не застой, а чрезмерный для коммунизма прогресс. Была нарушена мера прогресса. Причем это нарушение было вынуждено необходимостью конкурировать с Западом, готовиться к новой войне и противостоять Западу в «холодной» войне. В результате этого прогресса общество приняло га кой вид, что управлять им так же успешно, как это было ранее, и теми же методами стало невозможно. Достаточно сказать, что даже с чисто количественной точки зрения несоответствие системы управления управляемому обществу стало ощутимым: число «точек управления» возросло сравнительно со сталинскими годами в десятки раз. И следует подчеркнуть, что сама система управления всячески стимулировала это усложнение общества, тем самым ослабляя свою способность управлять им.
Со стороны управляющей системы произошло следующее. Эта система сама есть объединение огромного числа людей. Она имеет свою структуру и свои правила, обусловленные прежде всего тем, что она есть объединение множества людей, и лишь во вторую очередь тем, что ее дело — управлять людьми. Эта система разрасталась и структурировалась не только в силу необходимости управлять усложнявшимся обществом, но и в силу ее собственных закономерностей большого объединения людей. Главным делом для людей, занятых в ней, было (и это остается навечно!) их собственное существование за счет данного вида деятельности. Их участие в системе управления было средством их существования и жизненных успехов. Кроме того, эта система сама нуждалась в управлении, что усиливало ее иерархическую структуру помимо необходимости такой иерархии в зависимости от интересов управления людьми и их деловыми коллективами. Неизбежным следствием этого усложнения системы управления и ее функций по отношению к усложнявшемуся обществу явилось своего рода обособление ее от управляемого общества, замыкание в рамках своих внутренних дел и формальных взаимоотношений, т.е. то, что стали критиковать под видом критики бюрократизма, раздувания штатов, отрыва от масс. Сам управленческий аппарат общества усилил несоответствие его управляемому обществу. Последнее стало функционировать в значительной мере независимо от системы управления, игнорировать ее распоряжения и планы, действовать вопреки им.
Коммунистическое государство есть часть системы управления, и к нему относится все сказанное выше. Но это такая часть, которая сама есть гигантская система и от которой зависит деятельность всей системы управления. В ней сконцентрировались все кризисные явления.
На примере кризиса власти особенно отчетливо проявляется глубокое различие коммунизма и капитализма. Правительственные кризисы суть обычное явление в капиталистических странах. Они существенным образом не нарушают нормальный ход жизни, механизм самоорганизации общества. Италия, например, живет в состоянии перманентных правительственных кризисов. Механизм самоорганизации и функционирования капиталистического общества сравнительно мало зависит от состояния политической системы. В коммунистическом же обществе кризис власти есть концентрированное проявление кризиса самих основ общества. Здесь власть есть явление не просто политики, но социальной организации страны. Здесь власть проводит какую-то политику, но она сама по себе не есть явление политическое в том смысле, в каком понятие политики сложилось на Западе.
Кризис власти (государства) проявился прежде всего в том, что стало невозможно сохранять ее как единое щ слаженное целое. Высшая власть утратила прежний контроль над нижестоящими подразделениями. Стержневая часть утратила прежний контроль над прочими разветвлениями власти. Кризис, далее, проявился в том, что ор ганы порядка перестали выполнять свои функции на должном уровне. Милиция оказалась неспособной бороться с ростом преступности, органы государственной безопасности оказались бессильными бороться против нарастающих антигосударственных и антикоммунистических умонастроений и действий.
Власть сама усилила этот аспект кризиса, освободив и даже реабилитировав прежних диссидентов и присвоив себе разоблачительские функции диссидентов. Заигрывания горбачевцев с Западом породили серию либеральны жестов, поощрив тем самым бунтарские, антигосударственные, антипартийные и антикоммунистические силы в стране. В том же направлении действовали разоблачения сталинизма и брежневизма. Расчеты власти на завоевание популярности не оправдались. Наоборот, она потеряла авторитет в глазах населения. Разоблачая сталинистов и брежневистов, горбачевцы фактически наносили удар по власти вообще. Начались такие массовые нападки на власть, каких не было за всю советскую историю. Причем все это делалось открыто, в прессе, безнаказанно и даже с выгодой для нападающих на власть. Все вывернулось наизнанку. Теперь всякое доброе слово в адрес нормальной коммунистической власти оказалось фактически под таким же запретом, под каким в свое время находилось слово критическое.
Коммунистическая власть разрыхлилась внутренне и зашаталась под ударами извне. Вместо того, чтобы давать указания свыше и добиваться их исполнения, она поддалась требованиям извне и занялась внутренними склоками. Получилось так, как получилось бы с армией, в которой низшие чины стали бы обличать командование, отказались бы выполнять приказы и потребовали бы перестроить армию так, как хотелось бы нерадивым солдатам, «сачкам», лодырям, дезертирам, трусам, мародерам, а генералы занялись бы обсуждением требований деморализованной армии и раскололись бы на группы, которые наперегонки бросились бы удовлетворять эти требования. Такая армия обречена на поражение, если командование не восстановит свое единство и дисциплину среди подчиненных.
