Прокурорская «крыша»
Общество
Прокурорская «крыша»
ПРАВО
Как и почему свили под ней свои гнёзда махровые уголовники
Криминальный бизнес сподобился на прорыв. Реальный и конкретный. Скандальную огласку получила так называемая прокурорская преступная группировка (поразительная по непривычному словосочетанию формулировка, не правда ли?). Напомним: блюстители закона из Подмосковья (то есть прокурорские работники) обвиняются в «крышевании» подпольного игорного бизнеса в 15 городах. В списке уже десяток подозреваемых, и он не окончательный.
Ну а если окинуть взглядом другой список… Так и не раскрыты громкие убийства священника Александра Меня, Влада Листьева, Дмитрия Холодова. Лишь спустя пять лет арестован, как заявлено, убийца Анны Политковской, однако заказчик неизвестен. То же относится к более давнему убийству Галины Старовойтовой. Не удалось прокурорам доказать вину Владимира Квачкова в покушении на Анатолия Чубайса, суд его оправдал. А уголовное дело заместителя Минфина Сергея Сторчака и до суда не дошло: длившееся больше трёх лет, оно прекращено за отсутствием события преступления…
Получается, что прокуратура, охранитель законности, в действительности подрывает правовые устои?
Об этом мы попросили высказаться двух известных юристов: Леонида Прошкина и Сергея Пашина.
Леонид Прошкин, адвокат, в «советском прошлом» следователь по особо важным делам Прокуратуры СССР, раскрывший множество громких преступлений:
«В нынешнюю прокуратуру я бы работать не пошёл»
активе было немало дел, имевших широкий общественный резонанс. И это ведомство мне, конечно, очень близко. Но, к сожалению, нынешнее – далеко не то, что было. Я имею в виду и советское время, и первые годы новой России. А сейчас я навряд ли пошёл бы работать в прокуратуру. В такую, какая она сейчас.
– А почему?
– В силу разных причин. Начиная с того, что оттуда едва ли не изгнано такое понятие, как порядочность. Сходит на нет главное, для чего, собственно, и была когда-то создана российская прокуратура: законность превыше всего. Факты мздоимства, конечно, и раньше случались, но коррумпированной до такой страшной степени, как сейчас, прокуратура не была. Мне говорили: чтобы устроиться следователем в Москве, нужно выложить 50 тысяч долларов…
Другая важная причина: прежде прокуратура имела больше полномочий.
– Начиная со следственного аппарата, которого её лишили?
– Да, считаю это одной из самых больших ошибок, которые допущены руководством страны в отношении правоохранительных органов. Убрав из прокуратуры следствие, по ней нанесли серьёзный удар. Удар по полномочиям, по авторитету ведомства и по его возможностям. Ведь оно потеряло существенную долю властных функций.
– И это плохо?
– Ну а вы как думаете! Ведь фактически прокуратура стала беззубой, утратив право возбуждать дела, проводить следственные действия. Что сейчас может прокурор? Написать представление. А если оно будет проигнорировано, тогда что? Обжаловать в суде. И будет эта тяжба длиться бесконечно, да с неясным исходом. Делать из Фемиды паиньку у нас хорошо научились…
Вот дано прокуратуре поручение бороться с нелегальным игровым бизнесом. Скажите, пожалуйста, а как бороться? Я, например, плохо себе представляю. Да, прокуроры могут писать указивки в МВД, указивки в Следственный комитет, впрочем, последний вправе отнестись к ним так, как сочтёт нужным. На своё усмотрение… Вот, допустим, узнал прокурор, что в его городе существует подпольное казино. И оно под крышей местной полиции. И что дальше?.. Раньше возбудил бы уголовное дело, дал поручение следователю. А сейчас у него руки связаны.
– И потому с отчаяния договаривается с полицией, чтобы и его взяли в долю. Это я о подмосковной прокурорской группировке, которая сейчас у всех на слуху.
– Да, и Следственному комитету, который её разоблачил, генпрокуратура поначалу создавала активные помехи. Стыд и позор, ей-богу…
Я думаю, что хотя, может, и оправданно создание независимого СК, но всё же и в прокуратуре какое-то следствие нужно было сохранить.
Допущена и другая не менее ужасная ошибка: прокуратуру лишили надзора за следствием. Сохранён лишь надзор за дознанием, за оперативно-разыскной деятельностью. И полномочия прокурора по уголовным делам сводятся к утверждению обвинительного заключения.
– Но ведь тоже важная, ответственная функция?
– В том-то и беда. Поясню. Дела сейчас расследуются подолгу – и несколько месяцев, и полтора, и два года… Потом прокурору приносят то, что наработано, для утверждения обвинительного заключения. А до этого он понятия не имеет, что и как расследовалось. Реального, текущего надзора за делами теперь ведь нет. А изучить требуется, допустим, 50 томов уголовного дела, срок же отводится ничтожный. Кроме того, нужно ещё прочитать обвинительное заключение, а это тоже не один лист. Вот недавно прокуратура Западного округа Москвы утверждала обвинительное заключение, которое в полтора раза больше, чем само уголовное дело. Три тысячи с лишним листов! Ну невозможно с этим досконально ознакомиться, вникнуть, осмыслить в считаные дни.
Поэтому и вынуждены прокуроры давать зелёный свет обвинению, даже не будучи уверенными, что поступают правильно. В результате у нас многие оказываются за решёткой, хотя их вина не доказана.
– У прокуроров, как известно, ещё отняли право арестовывать подозреваемых. Теперь это исключительное полномочие суда. Тоже ошибка?
– Конечно! И очень серьёзная. А потом ещё вышло решение Конституционного суда о том, что судьи, избирая меру пресечения, не имеют права вдаваться в доказанность вины… Судья не может себе позволить поинтересоваться, насколько весомы доводы стражей порядка. Доказательства вины – это, мол, сфера полномочий суда первой инстанции. И, арестовывая человека, судья смотрит только на формальные основания. Тем ли лицом вынесено постановление, согласовано ли во всех инстанциях и предусматривает ли вот эта самая статья, которая ему предъявлена, меру наказания свыше двух лет…
В то время как раньше прокурор, прежде чем арестовать, поставив «колотушку» – то есть свою печать, чаще всего допрашивал человека. И в результате нередко отказывал в аресте.
– Леонид Георгиевич, я верно понял? Вы считаете, что, с одной стороны, прокуратура сплошь и рядом не справляется с тем, к чему обязывает законодательство. В силу объективных и субъективных причин. А с другой – само законодательство, выдав прокуратуре усечённый набор полномочий, обусловливает её несостоятельность?
– Да, именно так. Необходимо расширить круг её функций и, значит, полномочий. Чтобы не была беззубой.
– Но вас и сейчас возмущает беспрецедентная коррумпированность прокуратуры. Что же будет, когда она ещё и зубастой станет?!
– Увы, эта болезнь приняла у нас в стране всеобщий, массовый характер. Сплошная коррупция. Сплошная власть денег. Включая и всю правоохранительную сферу, не только прокуратуру. Я вам могу сказать как адвокат, что взяточничеством промышляют и эмвэдэшники, и фээсбэшники, и налоговики, и таможенники, и борцы с наркоманией… А чему тут удивляться? Если тяжёлой болезнью поражено общество в целом, то есть весь организм, откуда в нём взяться здоровому органу?.. Той же болезнью
Сергей Пашин, член Независимого экспертно-правового совета, профессор НИУ «Высшая школа экономики», кандидат юридических наук, заслуженный юрист РФ:
«Под видом реформы проводится контрреформа»
– Прокуратура растеряла сейчас многие свои полномочия и многие возможности. Это связано главным образом с вычленением Следственного комитета и, кроме того, с утратой влияния на следствие вообще. Однако ни к чему хорошему это не привело. Скорее, наоборот…
– Сергей Анатольевич, но именно вы – как один из авторов концепции судебно-правовой реформы – долгие годы ратовали за то, чтобы предельно урезать полномочия прокуратуры. В одном из интервью нашей газете вы говорили, что с 1722 года, когда появилось это ведомство, оно неизменно – от Петра до Сталина, от генсеков до президентов России – отличалось верноподданническим лакейством, всегда готовым пренебречь правом и моралью. Что как раз и обеспечивалось широчайшими возможностями, даже от судов прокуратура легко добивалась нужного приговора. Мол, такого монстра, вознесённого над всеми ветвями власти, нет ни в одном нормальном государстве. И вот свершилось, разве не так?
– Весь вопрос в том, чем это заменено. Следственный аппарат остался в МВД, остался в ФСБ, появился в Федеральной службе по контролю за оборотом наркотиков, и была создана такая же пирамидальная структура Следственного комитета. То есть следственные функции, отнятые у прокуратуры, перешли к органам, которые вписаны в вертикаль власти.
