- И это все можно не успеть в тридцать дней?
- Наивная! - усмехнулась женщина.
Через четыре часа заболели ноги. Сесть было негде. Еще через два часа она села прямо на пол. Уйти было нельзя. Каждые полчаса была перекличка, не отозвавшихся вычеркивали.
«В чем смысл этой очереди? - думала Валя. - Почему нельзя просто раздать квитанции?» Почему, почему, почему…
- Все. Семь часов, - сказал кто-то.
Очередь взорвалась, заголосила.
- Сохраните список на завтра! - Нет, завтра по живой очереди! - Да я уже неделю не могу попасть, не отпускают с работы на сутки! - А ты без разрешения работаешь? - Не твое дело! - Да пошел ты…
- Молчаааать! - показавшись в дверях, заорала врач. - Все вон!
Валя ринулась к врачу.
- Пожалуйста, дайте мне квитанции, пожалуйста! Я с восьми утра, мне же только квитанции!
- Десять человек! - гаркнула врач.
Она толкнула Валю в кабинет, вслед забежали еще девять самых ловких. Врач заперла дверь на ключ.
- У меня рабочий день кончился. Хотите сегодня - триста рублей с каждого.
Все радостно закивали. Врач молча пересчитала деньги, молча раздала квитанции, молча открыла дверь.
Она пришла в начале седьмого. Сто семьдесят третья. К открытию собрались около четырехсот мигрантов. Все строители, дворники, продавцы, грузчики, все молдаване, таджики, азербайджанцы, туркмены, армяне бросились оформлять новые разрешения, пытаясь успеть в квоту на профессию, в квоту на надежду жить спокойно. Про квоту на профессию Валя знала. Она тоже пыталась ее получить, но заявки на «творческие профессии» почти не удовлетворяли: Москва нуждалась в людях тяжелого физического труда.
Опять «почему». Если все эти же имеют работу, востребованы, почему их нельзя посчитать и выдать столько же квот? Почему анализы можно сдавать только в десяти местах на всю Москву? А самое главное - зачем правительство обмануло всех этих людей, полгода широковещательно обсуждая новый закон о мигрантах, в котором - якобы! - отменялись квоты на разрешение на временное проживание для бывших граждан СССР? Все города подали заявку на квоту с учетом только визовых иностранцев, и когда были подписаны эти маленькие квоты, строчку об отмене тут же вычеркнули.
Дышать было нечем, со всех сторон зажимали. Все время кто-то ломился без очереди, раздавался отборный мат. Валя с удивлением заметила, что она тоже матерится на каждого наглеца. Чем ближе подходила очередь, тем больше звериного азарта просыпалось в ней - не пропустить, не разрешить, не уступить. Ни пяди своей земли! Ужасно болели ноги, спина и голова. В голове стучал страх не попасть, не успеть, начать завтра с нуля.
Она простояла те же одиннадцать часов, что и вчера.
В пять утра - у входа в ПТД (противотуберкулезный диспансер). Тридцать седьмая. Прием начинался в час дня.
В двенадцать дверь открыл охранник.
- У кого список? - спросил он. - Давайте сюда. Вашу мать! Уже неделю эти новые законы, а вы у меня уже во где, по самое не балуй. Бл*дво черножопое.
Через час снова вышел.
- Первый-пятый, шаг вперед. Фамилия? Совпадает. Эй, четвертый, паспорт покажи. Чего-то ты не похож на фотографию… а вас, черножопых, хрен поймешь. Не пущу вот… А мне плевать, что с четырех утра… Давай-давай, а то милицию вызову.
Все стояли, опустив глаза. Кто-то прошептал: «Только бы список не порвал, как три дня назад».
- Фамилия?
- Симонова.
- Русская, что ли? На торгашку вроде не похожа.
- У меня муж, я на гражданство.
- А… Ну, пойдешь вместо четвертого.
У ПТД Валя с мужем были в четыре утра. Они оказались седьмыми.
- А жизнь-то налаживается, -думала Валя, когда шла домой.
В очереди к наркологу стояли не меньше пятисот человек.
- Четыреста девяносто восьмая, - сказал ей разводящий.
- Откуда столько?
- КВД и ПТД больше, чем наркологов. Тут с трех веток метро. К девяти утра будет сотен восемь, не меньше.
Три узких крутых лестничных пролета; на одной ступеньке - полтора человека, кто-то стоял боком. Если смотреть наверх, где стоит охрана и где разводящий выкрикивает фамилии, начинает кружиться голова. А вскоре она уже кружилась и без этого - не было воздуха.
В основном люди старались молчать, но время от времени вспыхивала ругань. Когда становилось шумно, выходил охранник и матерился.
Ее соседка грохнулась в обморок.
- Позовите врача! - кричала Валя.
Охранник побежал за медсестрой, а Валю сильно толкнули в спину.
- Хороший спектакль разыграли. Сейчас одну понесут наверх, а вторая типа с ней пойдет. Там-то они себе справочки и возьмут.
- Да как вы смеете…
- Да ты, сука, всегда что-нибудь придумаешь. Муж ее на такси привозит, небось взятку дала охраннику этому туберкулезному, чтобы он тебя вместо другого провел.
Валя стояла до восьми вечера. Оставалось три человека, когда прием закончился. У нее не было сил на переговоры - она молча отстранила охранника и прошла в кабинет.
- Русская, муж, квартира, работа, делаю гражданство, - сказала она и положила на стол пятьсот рублей.
Врач быстро написал что-то, поставил печать, отклеил штрих-код.
- А по ГОСТу я не имею права принимать более шестидесяти пациентов в день, - усмехнулся он.
Около кабинета дрались несколько человек. Орали так, что закладывало уши. Врач крикнула, что не начнет прием, и заперлась в кабинете. Но это только подлило масла в огонь.
Через десять минут в КВД ворвался наряд милиции с дубинками. Очередь расступалась, сдавливая всех. Валя охнула, получив локтем в живот. Скрутили и вывели пять человек - по одному на мента. Наступила гробовая тишина.
- Список, у кого список?
- У мэнэ, - ответил таджик.
- Ну так читай!
Парень что-то забормотал по-таджикски. Он размахивал руками и выстраивал отозвавшихся. И тут Валя озверела, как будто в ней переключили какую-то программу.
- По-русски, читай по-русски, сволочь! - заорала она.
- Сама читай! - испуганно сказал таджик и отдал ей список.
Так Валя стала разводящей.
Пятьсот пар глаз были направлены на нее.
- Первый, второй, третий, четвертый, пятый, - металлическим голосом прочитала она фамилии. - Остальные три шага назад!
Валя выкрикивала номера, следила за совпадением фамилий. К ней постоянно подходили и говорили, что не помнят своего номера. В списке, начатом таджиками, часть фамилий была записана неправильно. Восточные фамилии, бывало, отличались всего парой букв. Со всем этим она разбиралась.
Вскоре к ней стали подходить люди, просили совета или просто рассказывали свою судьбу. Ее принимали за начальника. Сначала она была терпелива, потом начала раздражаться. «Я какой?», «Минэ кров надо?», «Дэвушка, ты тут самый умный, зайди им скажи от всех, читобы дали минэ бумажка».
Одни действительно ничего не понимали. Они молчали и смотрели на Валю, ожидая чуда. Валя искала для них самые простые слова.
Другие прикидывались непонимающими: «Высокий женщин сказал мине сюда ходить, она мине ждать» или «Мине просиль передавать врач вот этот папка». Но когда Валя отказывалась пускать их без очереди, они переходили на нормальный русский язык и крыли ее матом на чем свет стоит.
Сдерживая натиск огромной толпы, Валя испытывала новые для себя чувства - и они ей не нравились. С одной стороны, было нестерпимо жалко этих людей. С другой, она невольно находила оправдания и для небольшой квоты, и для жестких процедур… Особенно когда на нее сыпались проклятия.
С третьей стороны, она почти ненавидела страну, гражданином которой собиралась стать. Потому что на ее глазах произошло вот что. У мальчика из Таджикистана определили простатит и отказались дать справку. Валя вступилась: простатит не входит в список смертельно опасных болезней; простатитом, кричала она, болеет каждый второй мужчина! Но врач только смеялась, а потом пригрозила и Вале не выдать справку. И если бы дело было в человеческом факторе! - нет, врач сказала, что у нее есть план. План по отказам.
Второй случай - с девушкой-украинкой. Диагностировали СПИД, под конвоем вывезли в какую-то лабораторию, взяли кровь на повторный анализ. Она жила в этой лаборатории три дня. Ей не давали позвонить родным, грозили депортацией. Повторный анализ ничего не выявил, и ее отпустили. Сама девушка считала, что отпустили ее, выяснив, что она не на работу рвется, а, как и Валя, оформляет гражданство.
Людская стена стояла, дышала, шевелилась. Вале было страшно, что ее сейчас растопчут и сомнут. Не меньше боялась и того, кто был за спиной, - врача, маленького начальника маленькой планеты. Ее трясло, но она стояла и последовательно выкрикивала номера из списка.
