А трудностям всяким и препятсвиям скажите с улыбкою: «И это пройдет».
10 июня 1935 г.
Цаган Куре
Получены многие ваши письма. Пришли они сразу и ответить на них тоже хочется сразу вам всем. Во всех ваших письмах в разной форме выражалась одна добрая, строительная мысль. Каждый добром поминал своих сотрудников. Потому и этот привет пусть читается вами всеми вместе.
Очень хорошо отмечено, что наш друг наполнился словом «радуйся» именно в то самое время, когда я и отсылал это самое слово. Именно как в древности приветствие начинали этим пожеланием, так и мы все не поскупимся направить друг к другу доброе пожелание.
Пусть это приветствие всегда будет в обиходе вашем. Когда же дни будут особенно напряжены, когда будет смутно и тяжко, именно тогда укрепляйте друг друга благим напоминанием. Ведь всем тяжко. Не учтешь — кому тяжелее, кому легче. Одному — в одном, другому — в другом, во всем разнообразии чувствований и переживаний может быть как бы безысходно тяжко.
Такая призрачная безысходность рассеется от одного искреннего, дружеского благопожелания. Каждая радость уже есть новый путь, новая возможность. А каждое уныние уже будет потерею даже того малого, чем в данный час мы располагали. Каждое взаимное ожесточение, каждое ращение обиды уже будет прямым самоубийством или явною попыткою к нему.
Окриком не спасешь, приказом не убедишь, но светлое «радуйся» истинно как светильник во тьме рассеет все сердечное стеснение и затемнения. Для чего же вы сходитесь? Затем, чтобы добротворствовать, чтобы всемирно служить благу и Свету. Среди ваших собеседований пусть растет постоянное желание увидаться чаще, сообщить друг другу что-нибудь ободряющее и укрепляющее. Среди этих так нужных в повседневности ободрений будет одним из самым плодотворных простое: «радуйся».
Люди часто отучают себя от радости. Они окунают свое мышление в такие темные, тенистые застои, что на каждый привет подозрительно ответят: «Нам ли радоваться!» Да, милые мои, именно вам. Не может быть такого положения, в котором бодрый дух не увидел бы просвета. Не просто беспричинно вы говорите в письмах своих, что пребываете в бодрости. Эта бодрость образована в вас. Для нее вы много читали, и чтобы подводить итоги впечатлений, — вы закрепляете их в ваших собеседованиях.
Вот я посылаю вам выписку из одного письма, в котором также далекий корреспондент сообщает о темноте и невежественности. Знаете и такие происходящие отборы. В сообщаемом письме не видно желания непременно умышленно очернить кого-то. Наоборот, темные факты оплакиваются. Злобная невежественность причинила душевную боль. Но и на это вы скажете: «И это пройдет». Вы не только переживаете свою подобную действительность, но, зная ее, вы бодро ее победите.
Для начала этой бодрости вы улыбнетесь друг другу в сердечном привете: «будем радоваться». Сумеем обойтись друг с другом очень бережливо, очень задушевно и опять-таки очень радостно. Некоторые темные знаки являются, даже в темноте своей, уже предвестниками Света. В восточных языках имеется выражение: «первый проблеск до зари восхода». Видите, не о восходе самом говорится, даже не о заре, но уже подмечается первый проблеск. Чем пристальнее будете осматриваться, — тем больше светлых проблесков найдете. «Близка заря, но еще ночь» — так словами стража отвечает пророк Исаия. Несмотря на ночь, он уже видит зарю. А зарю можно приветствовать именно лучшим пожеланием: «будем радоваться».
Хорошо, что вы вообще не сетуете. Напрасные сетования причиняли столько вреда людям, а прежде всего самим же сетующим. Действительно, почему человек должен сетовать на то, что он в данный час находится на определенном месте и в определенном состоянии? Во-первых, и над тем и над другим он когда-то сам потрудился; а затем, почему человек может брать на себя утверждение, что в другом месте он мог бы быть более полезным?
Может быть, именно на этом месте, где он сейчас находится, он должен выполнить большую и прекрасную миссию. Может быть, он поставлен именно на этом месте как дозор крепкий и неусыпный. Может быть, именно на этом месте ему доверено нечто такое важное, которое он и не мог бы донести в другом месте. Часто людям миражно представляется, что куда-то нужно стремиться, и они забывают, сколь большие ценности вверены их охране.
Что же было бы, если все добрые люди собрались бы в изолированном месте? Правда, они могли бы наполнить пространство мощными мыслями. Но все же им пришлось бы высылать доверенных гонцов для земных хождений, для работы верной и неотложной. Что же было бы, если гонцы эти не пожелали идти в путь среди ночной тьмы, среди леденящих вихрей? Конечно, идти по острым камням, ожидать из-за каждой скалы вражеский нож и слушать грубые, кощунственные речи неприятно. Но как же иначе сделается мирское дело? Как же построится храм и как иначе возможно принесение радости народам?
Потому-то так хорошо, что вы не сетуете, что вы понимаете смысл и значение работы на определенном месте. Конечно, вы храните в сердце своем пути дальние в страну благословенную. Вы видите в себе, в сознании своем, все благие построения, о которых обязан мыслить каждый мыслящий. Вы храните в себе и готовность пройти по всем острым камням и выслушать все угрозы и рычания, ибо вы знаете, куда и зачем вы должны направляться.
Теперь же, когда вы собираетесь для собеседований, вы наполните эти часы неподдельною радостью. Вы укрепите друг друга в том, что зло преходяще, но благо — вечно. А там, где радость, там уже есть зачаток блага. Улыбка в благе, не похожа она на гримасу и усмешку личин зла. Истинная радость убережется от всякого сквернословия и кощунства. Ведь радость светла!
Только в радости вы находите неисчерпаемые силы, чтобы неустанно продолжать добротворствовать. В радости люди стремятся сойтись вместе. Именно в радости нет одиночества. В радости и пишу вам всем вместе, ибо не хочу ничем разъединять вас. Почему бы нужно было говорить о радости кому-то тайно?
Радость — в явности. Радость — в доверии. Радость — во взаимном укреплении. Не отвлеченно дружелюбие, о котором мы всегда говорили. Трудные дни сейчас. В эти часы особенно помянем и сбережем радость.
Будем радоваться.
18 июня 1935 г.
Цаган Куре
Сообщают, что общеизвестное изображение «Всевидящее Око», так знакомое с древнейших времен в храмах византийских и православных, ныне признано масонским изображением. При этом такая ересь твердится людьми, которые, казалось бы, должны знать историю церкви и древнейших церковных символов. Неужели же история настолько мало изучается, что всякое преднамеренно злоумышленное лганье простодушно воспринимается. Ведь это было бы более чем прискорбно!
С другой стороны, слышно, что археология негодная наука, ибо среди исследований древних памятников происходят и исследования древних погребений. Эта версия тоже наводит на самые печальные размышления. Точно человеческое сознание никуда не продвинулось и проживает во тьме Средневековья!
Но ведь даже в Средних веках уже начиналась изучаться анатомия. Конечно, с точки зрения свирепой инквизиции такое изучение нередко приравнивалось к колдовству. Между тем, если мы попробуем стать на точку осуждения древнейших церковных символов, на точку отрицания полезности наук, то ведь такое положение вещей далеко превзойдет самую неистовую инквизицию.
Ведь таким порядком можно признать вслед за отрицанием изучения анатомии вообще вредность медицины. Можно вновь вернуться к тем темным временам, когда первый паровоз назывался в народе дьявольским конем, а безобидный картофель в ужасе назывался чертовым яблоком. На это могут возразить, что все подобные произмышления сейчас могут быть уместны лишь на Сандвичевых островах или в глубинах Африки. Но жизнь показывает совсем другое. Увы, мы встречаемся и сейчас с этими воззрениями.
Правда, каждодневно делаются блестящие открытия, за которые в Средних веках полагался бы костер или по меньшей мере пытка. Но тоже правда, что чисто средневековые, злые предрассудки и невежество не только существуют, но, подобно ехиднам, они ползают и заражают темным ядом все на пути своем.
При этом следует обратить внимание, что всякие суеверные смущения даже не высказываются в виде вопроса; просто они предлагаются как законченное мнение. Темные заключения утверждаются. Слов нет подумать, что в настоящее время, у нас на глазах, могут еще произрастать такие вреднейшие семена! Многим, кому не пришлось в жизни встретиться с такою тьмою, покажется, что эти остатки Средневековья если и имеются, то они весьма незначительны и в бессмыслии своем могут остаться в пренебрежении.
