Сергей Доренко: Правильный народ – это инетовский народ. Рунетовский народ, то есть…
Познер: А…
Сергей Доренко: Я, дело в том, что я сам очень оттуда, и должен сказать, что вообще всю информацию, в основном, теперь получаю из интернета. Всю информацию. И если человек, с моей точки зрения, не в интернете, то он значит пленен либо рулем – ну, не может в этот момент, за рулем, и тогда он на радио, на радио…
Познер: Ну конечно, конечно, вы в плену…
Сергей Доренко: Это и есть правильный человек.
Познер: Это правильный человек?
Сергей Доренко: Да. Человек, который смотрит телевидение, не может быть правильным.
Познер: По определению?
Сергей Доренко: По определению! Потому что на телевидении…
Познер: А которые вас смотрели?
Сергей Доренко: Э… Дело в том, что в то время…
Познер: Другие люди были?
Сергей Доренко: В то время, в то время не было такого Инета.
Познер: Но радио-то было! И вот это вот было…
Сергей Доренко: Радио было, радио было… Ну я сам себя ни разу не смотрел. Согласитесь, что я сам себя…
Познер: Ну согласитесь, что вас смотрели такие же, как и смотрят сегодня!
Сергей Доренко: Нет.
Познер: Нет?
Сергей Доренко: Нет.
Познер: Все-таки нет…
Сергей Доренко: Люди мигрировали в интернет.
Познер: Хорошо.
Сергей Доренко: Я считаю, что человек, смотрящий телевидение, априори позволяет пригласить вам себя на танец, и вы ведете в танце – ведь телевидение нельзя кликнуть. Невозможно! И в этом проблема телевидения. Вы – талантливый танцор, и я говорю сейчас конкретно о вас, но в основном танцоры бесталанные. И когда человек позволяет вам…
Познер: А что, радио – это другое, что ли? Радио… я обожаю радио!
Сергей Доренко: Радио – это форум, радио – это продление форума. Нет.
Познер: Но ведь тоже там есть талантливые танцоры, а есть совершенно бездарные.
Сергей Доренко: Нет. Я строю…
Познер: Могу их назвать даже, и вы их знаете! Бездарных радиотанцоров…
Сергей Доренко: Я строю… Я строю радио как форум. У меня, у меня танцоры…
Познер: Вам звонят…
Сергей Доренко: Да! Мы и есть телефо…
Познер: И дураков очень много.
Сергей Доренко: Дураки тоже живописны. Деды Щукари, всевозможные деды Щукари…
Познер: На самом деле, я хотел с вами… если всерьез… Я хотел с вами говорить о журналистике.
Сергей Доренко: Интересно!
Познер: Я хотел с вами говорить о журналистике, потому что… ну… да потому что это очевидно, что вы в российской журналистике фигура особая, очень известная, очень яркая… и, наверное, думаете о том, чем вы занимаетесь. Так вот… Вы сами говорите: «Журналистика – это наслаждение, это странноватый способ рефлексии, это способ думать. Для меня журналистика – это счастье быть». Вы сейчас готовы это повторить?
Сергей Доренко: Да. Я встаю каждый день в 5 утра, если я дождусь будильника. Иногда – в 4. И я ложусь для этого в 9-10. Я еду… я еду на работу так, чтобы приехать в 6–6:15. И у меня нет редакторов, я сам готовлюсь… Я к тому, что это счастье…
Познер: Понимаю.
Сергей Доренко: И я уже много раз говорил… все воспринимают это за шутку… все акционеры – придурки. Почему – объясню. Если бы они мне не платили, я б им платил. Я бы им платил за счастье быть в эфире. Я бы грабил прохожих!
Познер: Журналистика в России, то есть тот род деятельность, который когда-то во Франции стали называть «четвертой властью», в общем молодая профессия, вот. Я… мне как кажется, даже не кажется, я бы сказал так, что в СССР вообще журналистики не было. Журналистов называли солдатами идеологического фронта, задача которого продвигать, объяснять политику партии правительства. То есть это была пропаганда. Очень талантливые были пропагандисты! Я бы сказал, высокоталантливые были среди них, а были там и всякие… Но все-таки это не журналистика, как я ее понимаю. Или вы считаете, что то тоже было журналистикой?
Сергей Доренко: Я думаю, что…
Познер: Или, если нет, то что есть журналистика?
Сергей Доренко: Смотрите, журналистика – это способ передавать информацию и обмениваться информацией.
Познер: Так.
Сергей Доренко: Информация – это значимое различие… Назовем термин – что такое информация? Значимое различие. Значимое различие. В том числе молчание есть информация. Грегори Бейтсон говорит: «Попробуйте за…»
Познер: Может, может…
Сергей Доренко: Да. Грегори Бейтсон говорит: «Попробуйте завтра не выставить плошку с пищей для вашего кота, и вы узнаете, что ноль значим». Итак, даже ноль…
Познер: Зависит от кота!
Сергей Доренко: Ноль значим. Ноль значим.
Познер: Значим! Я согласен, да.
Сергей Доренко: Таким образом, значимое различие есть информация.
Познер: Да, ну…
Сергей Доренко: Значит… Как передавать значимое различие? Через эмоцию, через сообщение, и так далее. Мы с вами должны признать, что способов примерно миллион, поэтому словом «журналистика» называются совсем разные вещи. Белинский – журналист?
Познер: Нет, конечно.
Сергей Доренко: Конечно, да! Он публицист!
Познер: Конечно, нет. Публицист, не журналист.
Сергей Доренко: Ну, журналист-публицист!
Познер: Нет…
Сергей Доренко: Журналист-публицист!
Познер: Ну хорошо… Я слушаю вас.
Сергей Доренко: Белинский… Чернышевский – журналист? Публицист, да. Герцен – журналист? Да! Основатель одного из изданий, как мы знаем. Герцен, Герцен…
Познер: «Колокол».
Сергей Доренко: Совершенно верно!
Познер: Да.
Сергей Доренко: Журналист? Да! Публицист, борец, тираноборец… Чего хочешь! Значит, в то же время, в то же время люди, отвечающие на пять «дабл-ю» – журналисты? Who, when where, what, why? Журналисты? Да, но они манипулируют…
Познер: Если отвечают…
Сергей Доренко: Они отвечают, манипулируя с why, потому что всегда в синхроне герои…
Познер: Конечно, конечно…
Сергей Доренко: Они манипулируют нами.
Познер: Да-да…
Сергей Доренко: В сущности…
Познер: Но тогда это не журналисты! Строго говоря…
Сергей Доренко: А кто ж журналист? Аманпур манипулирует или нет?
Познер: Разберемся все-таки…
Сергей Доренко: Аманпур манипулирует?
Познер: Конечно!
Сергей Доренко: Конечно.
Познер: Она просто врет.
Сергей Доренко: Она просто манипулирует.
Познер: Но это просто «врет».
Сергей Доренко: Ну хорошо. Давайте… давайте тогда найдем одного журналиста. Сейчас выяснится, что это вы… Но тогда…
Познер: Не, ну зачем же, Сергей… Это же ерунда.
Сергей Доренко: Я вас умоляю, я вас умоляю!
Познер: Есть люди, которые ошибаются. Есть люди, которые думают, что говорят точно, и при этом заблуждаются. Но это не то же самое, когда ты понимаешь, что говоришь не совсем правду. Это разные вещи.
Сергей Доренко: Самое худшее – это когда ты понимаешь, что ты говоришь неправду.
Познер: Вот! Конечно!
Сергей Доренко: Но, но… Занимать позицию… Человек, например… Смешно… я говорю об этом журналистам… Смешно в 23 года занимать позицию. Надо иметь седые глаза, чтобы занимать позицию. Но когда ты уже имеешь седые глаза, от тебя требуют занять позицию! А тебе говорят: «Пожалуйста, не выхолащивай…»
Познер: Поговорим, поговорим!
Сергей Доренко: Да, да…
Познер: Это интересная тема! У журналиста, на ваш взгляд, есть долг? Ну, то есть, как у врача, есть долг лечить, спасать жизнь. Это долг! Неважно, враг – не враг, он это должен делать. На поле боя лежит человек, он не спрашивает, наш – не наш, он его спасает. Он – врач.
Сергей Доренко: Беда с этим, беда с этим…
Познер: Я не сравниваю, но у журналиста есть долг?
Сергей Доренко: У журналиста бывает… бывает такой долг, что обидно… У меня… У меня был однажды разговор. С Александром Стальевичем Волошиным, который был в то время – однажды – главой администрации…
Познер: …президента.
Сергей Доренко: …президента Путина.
Познер: Да.
Сергей Доренко: Мы сидели, и Александр Стальевич… сидели у банкетки такой, это надо сказать, там… в помещении Кремля…
Познер: Да.
Сергей Доренко: И он рассказал мне кучу интересного. Ну настолько интересного, что в какой-то момент я ему сказал… Да, он сказал: «Я думаю, может быть, мы продолжим эти встречи…» И я ему сказал: «Александр Стальевич, вот это последняя наша встреча». Он говорит: «Почему?» Я говорю: «Я должен стоять за форточкой. Я должен, вцепившись в подоконник, висеть за форточкой и услышать, как вы это рассказываете кому-то, чтобы мгновенно выляпать все это, рассказать, потому что теперь я, получилось так, что в результате нашего разговора и человеческих отношений – а человеческими отношениями я не могу пренебречь – в результате этого я узнал две-три обалденные, невероятные вещи. Выболтать надо сейчас же! Но я уже ангажирован моментом… моментом доверия вашего и моментом командной некой дисциплины».
Познер: Если б он вам сказал after record, – и все, он снял бы с вас все проблемы.
Сергей Доренко: Он хотел… он хотел, чтобы я понимал глубинную историю, чтобы…
