Земельные участки укрупнялись, земля теперь обрабатывалась на больших пространствах в соответствии с общим планом и указаниями агрономов. Благодаря советам агротехников производительность возросла на 30–50 %. Увеличилась площадь засеваемых пространств, усовершенствовалась методика труда, человеческая, животная и механическая энергия стала использоваться гораздо рациональнее. Сельскохозяйственные культуры стали более разнообразными, развивалось орошение земель, лес был частично восстановлен, открывались питомники, строились хлева, создавались сельскохозяйственные технические училища, оборудовались показательные фермы, скот подвергался селекции и давал прирост, заработали вспомогательные области промышленности. Социализация показала свое превосходство как над уклонявшимися от ведения хозяйства крупными землевладельцами, оставлявшими невозделанными некоторую часть земель, так и над мелкими землевладельцами, которые обрабатывали землю по устаревшей технологии, засевали ее низкокачественными семенами, не употребляли удобрений.
Сельскохозяйственное планирование, по крайней мере, наметилось. В его основу легла статистика производства и потребления, поступавшая от коллективов, собираемая соответствующими окружными комитетами, а затем группируемая региональным комитетом, контролировавшим качество и количество производимой продукции. Торговля за пределами региона была возложена на региональный комитет, который собирал товары на продажу и в обмен на них приобретал товары, необходимые региону в целом.
Лучше всего сельский анархо-синдикализм проявил свои организаторские способности, как и способности к интеграции, в Леванте. Экспорт цитрусовых требовал наличия современных коммерческих методов; они были с блеском внедрены, вопреки некоторым, часто обостренным, конфликтам с крупными частными производителями.
Культурное развитие шло рука об руку с развитием материальным: началось обучение взрослых грамоте, региональные федерации составляли программы лекций, кинопоказов, театральных представлений в селах.
Эти успехи были обусловлены не только силой профсоюзной организации, но также и, в значительной степени, интеллектом и инициативой людей. Крестьяне, хотя большинство из них было неграмотными, продемонстрировали уровень социалистического сознания, практический здравый смысл, дух солидарности и жертвенности, который приводил в восхищение иностранных наблюдателей. Феннер Броквэй, тогда член британской Независимой лейбористской партии (позднее ставший лордом), посетив коллектив в Сегорбе, писал: «Состояние духа крестьян, их энтузиазм, их вклад в общее дело, гордость, которую они испытывают, — все это достойно восхищения».
Самоуправление было также опробовано в промышленности, в особенности в Каталонии, наиболее промышленно развитом регионе Испании. Рабочие, чьи работодатели бежали, стихийно взяли на себя обязанности по поддержанию работы фабрик. Более чем четыре месяца фабрики Барселоны, над которыми развивался черно-красный флаг НКТ, управлялись революционными рабочими комитетами без какого-либо содействия или вмешательства государства, иногда даже без квалифицированной помощи управленцев. Определенную роль сыграло то, что рабочих поддержали специалисты. В России в 1917–1918 гг. и в Италии в 1920 г. во время кратких экспериментов по захвату фабрик инженеры отказывались помогать новому опыту социализации; в Испании, напротив, многие из них тесно сотрудничали с рабочими с самого начала.
В октябре 1936 г. в Барселоне состоялся профсоюзный съезд, на котором были представлены 600 тысяч трудящихся, целью которого была социализация промышленности. Рабочая инициатива была узаконена декретом каталонского правительства от 24 октября 1936 г., который, утверждая свершившийся факт, привносил в самоуправление элемент правительственного контроля. Были созданы два сектора: социалистический и частный. Были национализированы заводы, на которых было занято свыше ста рабочих (заводы с пятьюдесятью рабочими подвергались национализации по требованию трех четвертей трудового коллектива), заводы, владельцы которых были объявлены народным трибуналом «мятежниками» или прекратили производство, а также предприятия, важное значение которых для национальной экономики оправдывало их изъятие из частного сектора (в действительности, было социализировано большое число прогоревших или влезших в долги предприятий).
Самоуправляемым заводом руководил управляющий комитет, состоявший из 5–15 членов, представлявших различные профессии и службы. Они назначались на общем собрании рабочими сроком на два года, причем половина из них сменялась ежегодно. Комитет назначал директора, которому делегировал часть или все свои полномочия. На очень больших заводах выбор директора требовал утверждения организацией, под опекой которой находилось предприятие. Кроме того, в каждый управляющий комитет назначался правительственный контролер. В сущности, это было не полное самоуправление, а разновидность со-управления в тесной связи с правительством.
Управляющий комитет мог быть отозван либо общим собранием, либо генеральным советом соответствующей отрасли промышленности (состоящим из четырех представителей управляющих комитетов, восьми представителей рабочих, четырех квалифицированных технических специалистов, назначаемых надзорной организацией). Этот генеральный совет планировал работу и устанавливал распределение прибылей. Его решения подлежали неукоснительному исполнению.
На предприятиях, оставшихся в частном секторе, выборный рабочий комитет контролировал производство и условия труда «в тесном сотрудничестве с предпринимателем».
Система оплаты труда на обобществленных фабриках была оставлена нетронутой. Каждый рабочий продолжал получать фиксированную заработную плату. Прибыли не распределялись на уровне предприятия. В результате социализации зарплата выросла совсем ненамного и была ниже, чем в секторе, оставшемся частным.
Декрет от 24 октября 1936 г. представлял собой компромисс между стремлением к автономному управлению и тенденцией к государственной опеке и, одновременно, соглашение между капитализмом и социализмом. Он был составлен министром-анархистом и утвержден НКТ, поскольку анархистские руководители участвовали в правительстве. Как они могли возражать против вмешательства правительства в самоуправление, когда сами держали в своих руках рычаги власти? Проникнув в овчарню, волк, в конце концов, понемногу начинает в ней хозяйничать.
На практике выяснилось, что, несмотря на значительные полномочия, которыми располагали генеральные советы в каждой отрасли промышленности, рабочее самоуправление могло привести к эгоистичному сепаратизму, к своего рода «буржуазному кооперативизму», как отмечает Пейратс, поскольку каждое производственное предприятие заботилось лишь о собственных интересах. Были коллективы богатые и бедные. Одни могли себе позволить выплачивать относительно высокие зарплаты, в то время как другие с трудом могли платить столько же, сколько до революции. Одни в избытке располагали сырьем, другим его не хватало и т. п. Такое отсутствие равновесия было довольно быстро устранено путем образования центральной уравнительной кассы, позволявшей справедливо распределять ресурсы. В декабре 1936 г. профсоюзное совещание, проходившее в Валенсии, решило координировать деятельность различных отраслей производства в общем и органичном ключе, что должно было позволить избежать вредного соперничества и растраты усилий.
На этой стадии профсоюзы реорганизовали целые отрасли экономики, закрыв сотни мелких предприятий и сосредоточив производства на тех, что были лучше оснащены. Например, в Каталонии количество литейных цехов было сокращено с более чем 70 до 24, кожевенных заводов — с 71 до 40, стекольных заводов — со 100 до 30. Тем не менее, промышленная централизация под профсоюзным контролем не могла развиваться столь быстро и в той мере, как того желали бы анархо-синдикалистские плановики. Почему? Потому что сталинисты и реформисты противились конфискации имущества у среднего класса и свято чтили частный сектор.
В других промышленных центрах республиканской Испании каталонский декрет об обобществлении не действовал, а коллективизация была не так широко распространена, как в Каталонии. Однако частные предприятия нередко имели комитеты рабочего контроля, как, например, в Астурии.
В целом, промышленное самоуправление было столь же успешным, как и самоуправление в сельском хозяйстве. Свидетели не скупились на хвалебные речи, в частности, в отношении хорошего функционирования самоуправляемых городских коммунальных служб. Некоторые заводы, если не все, управлялись прекраснейшим образом. Социализированная промышленность внесла значительный вклад в антифашистскую войну. Несколько оружейных фабрик, построенных в Испании перед 1936 г., были расположены за пределами Каталонии: их владельцы, и правда, опасались каталонского пролетариата. Поэтому в районе Барселоны была необходимость перестраивать заводы в большой спешке таким образом, чтобы они могли служить обороне республики. Рабочие и специалисты соревновались друг с другом в энтузиазме и инициативе, и очень скоро военная техника, сделанная в значительной степени в Каталонии, поступила на фронт. Не меньше усилий было затрачено на производство химических продуктов, необходимых для военных целей. Обобществленная промышленность шла вперед столь же быстро и в области гражданских запросов; впервые в Испании началась переработка текстильных волокон, обрабатывалась конопля, пенька, рисовая солома и целлюлоза.
