И усердно заняты все делом,
Несмотря на хладный ветра
свист,
Греют яйца тёплым своим
телом[?]
И у всех - по пять иль шесть яиц.
Но у журавлихи, с кличкой Роза, -
Лишь одно, но крупное, яйцо.
И у Розы с горя льются слёзы,
Морща журавлиное "лицо".
Так проходит дней остаток
вялый,
Времени для отдыха здесь нет.
И у птиц, как дар за труд
немалый,
Вылупляются птенцы на свет.
Нет птенца у Розы как нарочно,
И она не знает, как ей быть.
Толстостенное яйцо так прочно,
Что его птенцу уж не пробить.
По скорлупке бьёт птенец
устало,
Слышит мама долгий
тук-тук-тук.
Журавлиха над яйцом тем
встала,
Клювом выбивая древний звук:
"Бей сильнее, мой малыш,
прошу я.
Не сдавайся, коль настал
твой срок.
Разобьюсь, но стенку расклюю я,
Чтоб ты скоро вылупиться
смог".
Но всё это стало бесполезно -
Скорлупы уже им не пробить!
Журавлиху жалко, если честно[?]
Ведь она не знает, как ей быть.
Малыша уже не слышит Роза:
Перестал стучать её птенец.
Она плачет, проливая слёзы,
Говорит: "Ты слышишь,
сорванец?!
Озеро другое отыщу я,
Чтоб тебе дышалось хорошо.
Только ты уж вылупись, прошу я,
Постучи ты, коль живой ещё".
Но, увы, нет никакого стука,
Журавлёнок, бедненький, умолк.
Маму гложут грусть, печаль
и мука,
Не поможет нынче ей и Бог.
Всё ж она, живя в плену
надежды,
Не перестаёт свою поклажу
греть.
И сидит в гнезде она, как прежде,
Чтобы жизнь в яйце не гасла
впредь.
Просидела так она всё лето
Вся в слезах несбывшихся надежд.
Опустила голову[?] А где-то
Ходят сплетни жалостных
невежд.
Роза видит - всюду журавлята:
У других мам подросли птенцы.
Оперившись, малые "ребята"
Пробуют летать во все концы.
Поняла всё журавлиха: видно,
Что в яйце живого нет уже.
Ещё пуще стало ей обидно,
Ещё горше стало на душе.
Она встала из гнезда, печалясь,
Отряхнулась, будто бы со сна.
И пошла по кругу, вся качаясь.
Чаша горя выпита до дна.
Видит, что яичко почернело[?]
Вертится тревога в птичьем лбу!
И она, собравшись с духом, смело
Пробивает клювом скорлупу.
Наконец яичко раскололось,
Птенчика, бедняжку, обнажив.
Но умолк совсем писклявый голос,
И птенец, увы, уже не жив.
"Ты такой большой, такой
красивый -
Каждый глаз, как звёздочка,
горит[?]
Будешь ты красавцем всем
на диво", -
Журавлиха, плача, говорит.
Но, увы, под небом жизнь
жестока,
Ниже пояса порою бьёт.
Плачет тихо небосвод;
с востока
Золотая осень уж грядёт.
К перелёту дальнему готовясь,
Собрались в дорогу журавли;
С малышами, в клин известный
строясь,
Покидают островок земли.
Только Роза не спешит
с отлётом,
Всё стоит, печалясь, у гнезда.
Мнится ей, что плачут
все сироты
И грустит плакучая звезда.
Журавлиха поднялася в небо,
Покружилась над своим гнездом.
Колыхались крылья чёрным
крепом,
В дальний путь отправились
потом.
Часть 2
В снежных бурках белые берёзы,
В вихре снежном Родина моя.
Журавли, спасаясь от морозов,
Улетели в дальние края
И проводят дни под небом юга,
Где всегда тепло, как в месяц
май.
А на острове - здесь свищет
вьюга,
Толстым льдом покрыв
озёрный край.
Незаметно сроки пролетели,
Отошла природа ото сна,
Отшумели зимние метели,
Наступила наконец весна.
Показавшись в небе, клин усталый
Уж скользит, крылами шевеля.
Журавли спешат на остров
малый,
Где их ждёт родимая земля.
Роза, вдохновлённая, стремится:
Впереди летит, нарушив строй;
Первая на островок садится
И находит уголочек свой.
Наступило радостное время,
Время брачных танцев журавлей.
Птиц божественных большое
племя
Ловит каждый миг весенних дней.
Журавлихи заняты все делом.
Всё - как водится у этих птиц.
Греют яйца тёплым своим
телом[?]
И у всех - по пять иль шесть яиц.
Лишь у Розы, бедной, всё иначе:
У неё опять - одно яйцо!
Журавлиха безутешно плачет:
Снова в грязь ударила лицом.
"Неужели, - думает бедняжка, -
Птенчик мой погибнет,
как тогда?"
Как же ей под этим небом тяжко,
Светит ей плакучая звезда.
Всё ж она, надеясь на удачу,
Продолжает греть своё добро;
Успокоившись, уже не плачет,
Но тревога холодит нутро.
Дни проходят хмуро и убого,
Время, как жучок хромой,
ползёт.
Но не дремлют во Вселенной боги:
Птенчик клювом по скорлупке
бьёт!
"Есть! - сказала Роза, -
наконец-то
Засияла и моя звезда[?]"
И от счастья не находит места,
Ходит важно около гнезда.
Между тем, скорлупку
пробивая,
Показался весь её птенец.
Тут, его собою накрывая,
Мама успокоилась вконец.
Позабыла все свои тревоги -
Жизнь уже счастливая пошла[?]
И на небе, где пируют боги,
Птенчика звезда уже
взошла.
Над птенцом дрожит она,
бедняжка:
У неё ведь он всего - один!
Видеть птенчиков чужих
ей тяжко[?]
Что ни мать - за ней
небесный клин.
Так недели быстро пролетели,
Оперились журавлей птенцы,
И уже, забыв свои постели,
Пробуют летать во все концы.
Подросли птенцы глазам на диво,
И у Розы свой птенец подрос.
Стал весьма забавным
и красивым[?]
И в себе характер мамы нёс.
Журавлиха малышом гордилась,
Только этим божеством жила[?]
Божеству без устали молилась,
И за ним смотрела, как могла.
Но птенец был любопытным
слишком,
Всюду он совал свой длинный нос.
И сломал крыло себе глупышка,
Не жалея материнских слёз.
Роза то в мольбе, то в ярости
свирепой,
И отныне ей покоя нет.
Нету счастья вечного под небом,
Вечен лишь надежды
