с девушкой анальный половой акт. В конце концов, Моррисон оставил оглушённую девушку на полу и, заперев дверь, отправился на поиски ножа. Раздобыв на кухне мясницкий нож, он вернулся в номер и нанес девушке несколько ударов в живот. Вытащив изо рта умиравшей трусы, он разрезал ножом её рот.
Дабы расчленить труп, Моррисон перенёс его в ванную. После того, как вся кровь ушла в сток, убийца разрезал тело и омыл его водой. Следов крови не осталось. Используя непромокаемый занавес душа и скатерть, он в два приёма перенёс расчленённое тело в багажник своей автомашины, на которой и вывез его.
Осведомителю были представлены фотографии лос-анджелесских уголовников, среди которых он опознал т. н. Эла Моррисона. Оказалось, что под этой фамилией скрывался неоднократно судимый Арнольд Смит, он же Джек Андерсон Уилсон.
Моррисон, он же Смит, он же Уилсон.
Сопроводительная ориентировка гласила, что этот человек допрашивался как подозреваемый в убийстве уже упоминавшейся в этом очерке Жоржетты Бауэрдорф.
Сержант Хансен немедленно связался с детективом Джоэлом Лесником, который в своё время расследовал убийство Бауэрдорф. Они обсудили совокупность вновь открывшихся обстоятельств и сошлись на том, что сообщения информатора весьма правдоподобны. В его рассказе особенно подкупала деталь, связанная с особенностью удушения преступником своей жертвы: он заталкивал в горло женщинам тряпки, дабы заставить их замолчать. В случае Бауэрдорф он воспользовался для этой цели полотенцем, в описании убийства Элизабет Шорт в роли кляпа были использованы трусы.
Полицейские решили арестовать Уилсона-Смита-Моррисона и получили соответствующий ордер районной прокуратуры. Дело оставалось за немногим: отыскать самого преступника.
Информатор несколько раз сталкивался с ним в разных местах, но обстоятельства складывались так, что ему не удавалось сообщить о встрече в полицию, не вызвав подозрений. В конце концов, полицейские надоумили его разыграть маленькую комбинацию: осведомитель при очередной встрече попросил у Смита денег в долг и предложил сразу договориться о времени и месте возврата. Смит деньги дал, но от личной встречи отказался и сказал, каким образом ему следует вернуть долг: деньги следовало занести в названный им бар и оставить у бармена. Предложенный вариант вполне устраивал полицию — вокруг бара были расставлены посты наружного наблюдения, и полиция устроила многодневную засаду. Но тут словно вмешалось Провидение.
Сначала в местных газетах появилась информация о том, что полиция идёт по следу убийцы Элизабет Шорт. Затем последовало уточнение, что ордер на арест подозреваемого был получен на основании магнитофонных записей некоего полицейского информатора из уголовной среды. Информатор, мол-де, не представил никаких доказательств своим заявлениям, но прокуратура на основании голословных обвинений сочла возможным выписать ордер на арест. А вскоре вездесущие газетчики смогли назвать и фамилию подозреваемого — Смит.
Хотя упомянутая фамилия была расхожей, сам факт её оглашения мог насторожить предполагаемого преступника и тем ставил операцию на грань провала. Осведомитель занервничал и потребовал отказаться от задержания Смита полицией, поскольку это полностью разоблачало его в глазах приятелей из уголовного мира. Полицейские лихорадочно принялись готовить иную комбинацию, не грозившую осложнениями информатору, но судьба распорядилась иначе.
Жизнь зачастую оказывается изощрённее любых детективных сюжетов. Совершенно неожиданно поступила информация о том, что Смит-Уилсон погиб: сгорел в своём номере в отеле «Голландия» на пересечении 7-й и Колумбия-стрит, уснув с зажжённой сигаретой в руках.
Современная фотография бывшего отеля «Голландия», в котором погиб Смит-Моррисон-Уилсон. Если кто-то захочет сейчас забронировать в нём номер, то узнает, что отель «закрыт навсегда», хотя само название «отель Голландия» за этим зданием сохраняется и даже указывается в «Google maps». Здание это и впрямь можно назвать историческим в том числе и ввиду его связи с «делом Элизабет Шорт».
Случившееся сильно смахивало на имитацию с целью избавиться от полицейского преследования, но тщательная проверка подтвердила предварительную информацию — в гостиничном номере действительно сгорел Арнольд Смит. В огне погибли все его вещи, в том числе и те, которые могли свидетельствовать о причастности погибшего к убийству Элизабет Шорт.
Таким образом, конец этой криминальной истории оказался разомкнутым. В США до сих пор живо дискутируется вопрос о том, в самом ли деле Арнольд Смит являлся убийцей «Чёрного Георгина» или его просто-напросто оговорил полицейский осведомитель. Кстати, фамилию последнего полиция Лос-Анджелеса скрывала на протяжении десятилетий. Лишь в 1981 г., после того, как этот человек скончался, полиция назвала его — им оказался вор-рецидивист Арнольд Амит.
С одной стороны, представляется весьма правдоподобным, что Элизабет Шорт стала жертвой некоего случайного знакомого (поскольку её ближайшее окружение было проверено досконально; все её знакомые доказали своё alibi с абсолютной надёжностью). Но с другой, представляется довольно натянутым допущение, будто Элизабет могла отправиться в гостиницу с явным маргиналом Смитом. Девушка была не настолько наивна, чтобы не понимать, чем чревато общение с этим человеком, в особенности в ночное время. Рассказ Смита (как его передавал полицейский осведомитель Амит) заметно противоречил данным аутопсии. Во-первых, судебные медики утверждали, что изнасилования не было, и это утверждение никак не соответствовало рассказу Смита. Во-вторых, из того, что говорил Смит, совершенно невозможно было понять, на каком этапе и почему появились следы сдавления на ногах жертвы. Смит говорил, что он душил девушку руками и стягивал верёвкой её запястья, но он ничего не упоминал о связывании ног. Между тем, следы связывания ног были вполне отчётливы и наводили на мысль, что преступник на какое-то время (до двух часов) оставлял свою жертву полностью обездвиженной. В-третьих, Смит якобы утверждал, что убил свою жертву несколькими ударами ножа в живот. Аутопсия, однако, однозначно констатировала смерть Элизабет Шорт от ушибов головы, раны же на животе вообще не были зафиксированы.
Весьма правдоподобным представляется допущение, что Смит убил какую-то другую девушку, но не Элизабет Шорт. Кроме того, никак нельзя пренебрегать предположением о возможном самооговоре Смита, хотя бы в целях бравады, «бандитского форсу» перед Амитом, как говорят уголовники в России. Наконец, не следует упускать ещё одно вполне вероятное предположение: Смит вообще никогда ничего не говорил об убийстве и просто-напросто был оговорён Арнольдом Амитом. С какой целью последовал такой оговор, сказать трудно, но сведение счетов посредством ложных доносов в уголовной среде отнюдь не редкость.
Вообще, попытка реконструирования обстоятельств совершения убийства приводит к результатам совершенно неожиданным. В самом деле, Элизабет Шорт исчезла вечером 9
