Ознакомительная версия.
Какое нам до него дело? Своих, что ли, оболтусов мало?
Целый март (2006) в Москве прошумит Вторая Московская биеннале современного искусства, занимая собою массу площадок – ЦВЗ Манеж, «Винзавод», ЦУМ, башня «Федерация»… Рискнуть, что ли, проверить, появилось ли что-нибудь новенькое в грандиозной афере, именующей себя «современным искусством»? А рискнем!
Основной массив биеннале расположен на трех этажах строящейся башни «Федерация» в Деловом центре, и эту идею нельзя не признать остроумной. Лихорадочная энергетика скоропалительного московского строительства сама по себе превращает жизнь в «современное искусство». Пробираясь сквозь стройматериалы и стаи разнонациональных рабочих к скоростному лифту, бродя по 19–21 этажам среди неоштукатуренных стен и оглядывая сверху панорамы столицы, посетители то и дело принимали остатки строительства (деревянные ящики, доски, провода, металлические конструкции) за объекты выставки. И только разобравшись, что возле объекта нет таблички с фамилией художника и названием его творения (что и делает любую вещь «современным искусством»), понимали ошибку. Ведь если в комнате с черным потолком такой таблички нет, то это одно. А если написано «Барнаби Хоскинг (Великобритания). Черный потолок» – совсем другое. Надо уважительно постоять в этой комнате и подумать, что если парень из Великобритании поперся в Рашу с идеей соорудить эту комнату, у него было много мыслей о жизни в голове!
Подписи читать надо обязательно – ведь это мадонну с младенцем старинные художники могли преспокойно и не подписывать, благо на картине с тупой тщательностью так и была изображена мадонна с младенцем. «Современное искусство», потеряв по дороге времени эпитет «изобразительное», обязано объяснять письменно, что оно произвело. Бывает, однако, что и это не помогает: обнаружив в углу большой пень, выкрашенный серебряной краской, висящий на ниточках, я долго гадала, что это – «Аутоксилопироциклоборос» Саймона Стерлинга, как было написано на табличке слева, или «Культурно-канцелярский объект “Лапуту”» Михаила Косолапова, как было написано справа? И так хорошо, и эдак ничего…
Если вы видели одну выставку «современного искусства», то вы, считай, видели их все. Принцип неизменен. На любой такой выставке вы найдете и каракули, нарисованные маркером на бумаге или стекле, светящиеся трубки, предметы быта, поставленные, как экспонаты музея, за стекло, какую-нибудь вещичку, висящую одиноко на веревочке, с глубокомысленной подписью (в нашем случае висел колокольчик с тряпочкой, под названием «Вопль». Фузун Опур, Турция). Это так везде, на всех континентах. Объект «Мемориальная “Кола”» – две бутылки в стеклянном кубе. Йон Кормелинг, Голландия – вы могли бы преспокойно увидеть тридцать лет назад на любой европейской или американской выставке. За это время добавились только «видеоинсталляции», то есть мониторы с лабудой, тоже подписанные исключительно глубокомысленно (в ЦУМе, на четвертом этаже, целый холл отдан американским «видеоинсталляциям» немилосердного идиотизма). Создать «видеоинсталляцию» проще пареной репы – включает, к примеру, человек себе «Сталкера» Тарковского, одновременно рисует в блокноте закорючки, все это снимается на видео, именуется «После “Сталкера”. Саркис (Турция)» и отправляется на любую выставку «современного искусства» за милую душу как оригинальный художественный жест или еще что-нибудь. Уж кураторы знают, что написать, поверьте. Там у них, в «современном искусстве», все строго продумано. Фабрика сбоев не дает!
В этой бодрой атмосфере веселого надувательства милая молодая публика двигалась с двумя выражениями лица: одни простодушно пытались что-то понять, другие, продвинутые, понимали, что понимать ничего и не надо. Лежит прямоугольник, на нем приклеены к черному фону клочки старой картины, все это освещено лампой, написано «Айдан Салахова. Инсталляция». Рукой неведомого ангела-куратора разъяснено: «Художественный лаконизм новой работы А. Салаховой таит в себе множество смыслов». Ну и что вам еще? Вам бы, пожалуй, по старинке, нужно не множество смыслов, а хотя бы один-единственный? Вот странный вы человек, вам же объяснили – лаконизм Салаховой ТАИТ множество смыслов. Смыслы Салаховой – это великая тайна Салаховой, и она вот так просто даром, за сто рублей (стоимость билета в башню «Федерация»), вам их не отдаст. У них там, в «современном искусстве», фигурируют суммы другого порядка. Одно только Министерство культуры подпитало биеннале двумя миллионами условных единиц.
Вот что бывает, когда производители искусства договариваются с экспертами (критиками)! Пока что мы имеем только одну область, где это произошло – и вы гляньте, какие результаты. Вопросы смысла, ценности и мастерства упразднены, и легкие как воздух, свободные от всего «художники» имеют только одну задачу: удачно присоединиться к хорошей распилке каких-нибудь бюджетов. Представляю, как убивается какой-нибудь Кирилл Серебренников, которому, для того, чтобы считаться театральным режиссером, надо по старинке читать классические пьесы, воя от скуки, придумывать плохонькие, но мизансцены и т. д. А вот тут же, рядом, резвятся люди, которым давно ничего такого не надо совсем! Берешь двух человек, сажаешь в клетку, пишешь «Брокеры» (Джанни Мотти, Италия), и вот тебе оригинальный арт-жест. Или приклеиваешь рядом три кино-хлопушки – и вот тебе триптих «Съемки фильма» (Вадим Захаров, Россия). Чисто, хорошо. Когда с критиками договорятся и писатели, и театральные деятели, подобная божественная легкость наступит в искусстве повсеместно, я вас уверяю!
На все три этажа выставки – одна только работа мне понравилась, «Отражение в воде». Десятиметровый в длину белый керамический рельеф, воспроизводящий очертания какого-то призрачного, фантасмагорического города из рыбьих хвостов и силуэтов кораллов, отбрасывал вниз причудливую тень и делал честь изобретательности и чувству красоты художника. Конечно, это был китаец, Лю Дзяньхуа! В русской тоске я опять подумала, что китайцы победят. Даже среди кривляния «современного искусства» они отличились терпеливым мастерством и фантазией… А так – удивительное однообразие. Все те же произвольные пятна и клочки, неаккуратно приделанные к холстам. Та же игра со знаками общества потребления (рекламой и т. д.). Скучно до головной боли – и кстати, многие посетители выставки жаловались на утомление, выходя. «Веселое надувательство» веселило только самих участников.
Если бы всю эту «современную» чушь выбрасывали или раздаривали желающим после окончания выставки, то и ладно бы. Но куда там – ее сволакивают в «музеи современного искусства» (только в Москве их штук пять!), пишут о ней книги, осваивают под нее огромные деньги. И потому «современное искусство» остается неизменным сорок лет. По существу, нет ничего более старомодного и обветшавшего, чем оно. И эти произвольные корчи на что-то претендующих эгоцентристов-«художников» уже находятся в вопиющем противоречии с развитием цивилизации.
Скажем, в таких местах, как башня «Федерация», символизирующих запоздалый, и оттого еще более яростный русский урбанистический раж, совершенно не место «современному искусству». Здесь место искусству высоких технологий – голографии, светописи, компьютерной графике и т. п. – которым бы занимались настоящие мастера.
А ничего не умеющих аферистов пора выметать из пафосных мест. Им нечем занять внимание зрителя – а внимание современного зрителя нынче дороже золота, его мало, и добывается оно из глубин утомленного мозга с трудом.
Удивительным тиражом в пять тысяч экземпляров издана книга «Птичка. Живой звук», и удивителен этот тираж потому, что таким тиражом издают обычно интеллектуальную некоммерческую литературу. А перед нами нечто вроде автобиографии личности, которую трудно заподозрить как в гипертрофии интеллекта, так и в отсутствии коммерческой жилки. Уж из смутных новых времен эта личность извлекла максимум пользы для себя… Короче говоря, «Птичка» – это книга о Борисе Моисееве.
Проходит ли Борис Моисеев вообще по моему «ведомству», то есть относится ли его деятельность к области культуры – это, конечно, вопрос. Хотя в разделе «массовая культура», в рубрике «казусы» ему вполне может найтись место. Но перед нами не шоу, не эстрада – перед нами книга, с прологом и эпилогом, в триста девятнадцать страниц, и главный герой ее – заслуженный артист России. Почему ж это вдруг и не культура? Она самая, родная до боли.
Книга состоит из двух неравнозначных частей. В одной описывается, как некий литератор получил задание написать книгу про Бориса Моисеева и едет в Крым знакомиться со своим героем. Побывав на аншлаговых концертах, увидев, как певца обожает публика, и поговорив с ним по душам, литератор меняет свое изначально предвзятое отношение к артисту и проникается к нему сочувствием, нежностью и подобием уважения. Это написано безобразно. Однако текст «негра» прерывается роскошными вставками – монологами Бориса Моисеева. И вот это – нечто изумительное.
Ознакомительная версия.
