Захват и покорение русских земель?! Вот уж нет. Великое княжество Литовское возникало как почти добровольное объединение. У всех подданных Великого князя Литовского были общие внешние враги, и какие! Крестоносные ордена, это раз. Татары Золотой Орды — это два! Вскоре появился и третий общий враг: Московия.
Русские в Великом княжестве Литовском и Русском вовсе не были московитами. Московская политика им совершенно не нравилась, и они вовсе не называли себя москалями. Скорее они отказывали москалям в праве называться русскими.
А Великие князья категорически протестовали против привычки московских князей именоваться «Государями Всея Руси». С их точки зрения, московские князья не имели на это никакого права. А были они вовсе не литовцы, а русские: Гедиминас сам полурусский; он был женат на Марии Тверской и имел от нее целый выводок детей.
Сын Гедиминаса Ольгерд первым браком женат на витебской княжне Марии Ярославовне, вторым — на тверской княжне Ульяне Александровне.
Сын Ольгерда, которого в Литве звали Йогайла, на Руси Ягайло, а в Польше — Ягелло (1348–1434), после крещения в католицизм стал Владиславом Ягелло и женился на последней королеве из рода Пястов — Ядвиге.
Ядвига умерла родами, но Ягелло остался королем. Он реформировал Краковский университет, который с тех пор так и называется — Ягеллонским. Он женился еще три раза и с четвертой женой обеспечил польский престол наследниками. А был он русский на семь восьмых. При Владиславе Ягелло русская знать оттеснила многие старопольские фамилии от престола.
Ягелло много раз воевал с Москвой, за что его ославили чудовищем, которого трясло при виде русского лица, при звуках русского языка.
…А на каком языке пела ему колыбельные песни мама, тверская княжна Ульяна Александровна? Какое лицо склонялось к нему с момента появления на свет, впечатавшись навеки в память?
Русский язык оставался государственным языком Великого княжества Литовского. Летописи велись именно на этом языке. С московитами — ничего общего, но Русь — она и в Речи Посполитой Русь. Просто Русь бывает очень разной.
В Речи Посполитой
В 1569 году Великое княжество Литовское принимает Унию с Польшей, сливается с ней в одно государство.
Объединительный сейм, в работе которого приняли участие феодалы и Литвы, и Польши, начал работу в январе 1569 года, в пограничном городе Люблине.
Литовская сторона, правда, в марте прерывает переговоры… по их мнению, поляки пытаются не соединить государства, а включить Литву в Польшу. Литва же настаивает на полном паритете объединяющихся государств.
И тогда поляки делают ход неоднозначный, но очень умный: польский король обратился к местным сеймикам, обещал при присоединении к Польше равные гражданские права, участие в совместном сейме и помощь Польши в обороне восточных границ Литвы (то есть против татар и московитов).
Шляхетская республика манит сильнее, чем возможность участия в делах господаря! Шляхта Подляшья, Волыни, в Брацлавском и Киевском воеводствах хочет тех же привилегий, что и в Польше. Сеймики этих областей заявляют, что уходят под польскую корону. Великое княжество уменьшается более чем вдвое, от него отрывается южная, самая теплая, плодородная и населенная часть.
Уния все-таки подписана 28 июня; 1 июля ее утвердили раздельно депутаты польского и литовского сеймов.
Согласно Люблинской унии 1569 г. возникало новое государство, в которое входили и Польша, и Литва — Речь Посполитая (Rzeczpospolita), что в переводе означает «республика». «Польское королевство и Великое княжество Литовское есть один единый и неделимый организм, а также не разная, но единая Речь Посполитая», — говорится в акте Унии.
Республика имела общего короля, избираемого совместно шляхтой Польши и Литвы. Единообразное государственное устройство предполагало введение одних и тех же административных единиц: воеводств и поветов. Создавалась одна денежная единица — злотый; отменялись взаимные пошлины. Согласно Унии, Ливония рассматривалась как общее владение Литвы и Польши. На международной арене Речь Посполитая выступала как одно государство.
При этом Речь Посполитая состояла из двух частей: Короны и Княжества. У Короны столицей был Краков. Он был столицей и для православных русских людей, людей, живущих в Киеве или во Львове. Столицей Княжества был Вильно. А новой и общей столицей всей Речи Посполитой становилась Варшава.
Согласно Унии, в Литве сохраняется свое особое законодательство и суды; отдельные высшие административные должности; своя казна, войска. Официальным государственным языком Княжества остался древнерусский. На русском языке писались все официальные документы вплоть до 1791 года: Конституция 3 мая 1791 года в Речи Посполитой отменила остатки литовской государственности.
Шляхта Речи Посполитой — в том числе русская — имела исключительные права, больше чем знать во всей Европе. Привилеи 1387, 1432, 1434, 1447 годов давали все больше привилегий феодалам, все больше отнимая у крестьянства.
В XVI веке в Великом княжестве Литовском возникло даже что-то вроде конституции. Кодексы феодального права утверждались в 1529, 1566, 1588 годах и назывались Литовскими статутами (от лат. statuo — постановляю).
Простолюдины не имели ничего даже похожего на привилегии шляхты — но и крепостные по Статуту 1588 года имели свои, пусть жестко ограниченные, права.
А города на территории Великого княжества Литовского управлялись точно так же, как во всей Европе. Магдебургское право в нем получили: Брест (1390), Гродно (1391), Слуцк (1441), Киев (1494–1497), Полоцк (1498), Минск (1499), Могилев (1561), Витебск (1597).
Московия XVII века
Может быть, типичный для русских менталитет присутствовал в Московии XVI–XVII веков? И тут все не так однозначно…
«Судебник» Ивана III 1495 года с простотой, достойной Московии, знают только две группы населения: тяглые люди, которые платят подати и тянут тягло, и служилые люди, которые правят государеву службу.
Но в сравнении с этим «Судебником» «Соборное Уложение» 1649 года делает огромный шаг вперед: оно знает три основных класса общества: служилые люди, уездные люди и посадские люди.
Кроме них, примерно тысяч двести московитов относятся к духовенству. Это сословие имеет совершенно особые права и обязанности, это никак не слуги государства.
Внутри трех основных сословий и между ними «оставались промежуточные, межеумочные слои», которые «не входили плотно в их состав и стояли вне прямых государственных обязанностей, служа частному интересу»{41}.
Это холопы, которые тоже очень не одинаковы. От «вечных» холопов, почти что рабов, до холопов на время, жилых холопов, кабальных, задворных, и даже боевых: лично не свободных воинов, становившихся вольными после смерти хозяина.
Это вольногулящие люди, или «вольница»: люди, которые не находились в зависимости от частных лиц и в то же время не были вписаны в государевы тяглые волостные или посадские общины.
Это архиерейские и монастырские слуги и служки.
Это «церковники», то есть дети духовенства, ждавшие или не сумевшие найти себе места, кое-как кормившиеся около своих родителей или родственников; или это вполне взрослые безместные попы.
Приходится сделать два интереснейших вывода.
1. Общество «кондовой» допетровской Руси оказывается крайне пестрым. В нем сосуществуют множество групп, которые различаются по своим правам и обязанностям, по степени своей свободы и по богатству.
2. Если произвести простейшие рассчеты, то получится интереснейшая цифра: в XVII веке из 12 или 14 миллионов московитов не меньше пятисот тысяч НЕТЯГЛЫХ и НЕСЛУЖИЛЫХ людей (если считать с духовенством).
Стоит добавить к этому числу еще и полтора миллиона свободных сельских обывателей — черносошных крестьян. Итого — два миллиона лично свободных людей в стране, которая, казалось бы, должна до мозга костей быть пропитана холопством и где, по официальной версии, вообще нет и быть не может свободных людей.
Почему-то даже величайшие историки XIX века совершенно игнорировали эти факты. С. В. Соловьев вообще не замечает этого явления, В. О. Ключевский упорно говорит о «чисто тягловом» обществе Московии XVII века… Хотя приводимые им же самим факты и цифры неопровержимо свидетельствуют — нет, общество Руси этого времени уже вовсе не «чисто тяглое».
Я лично вижу тут только одну закономерность: достаточно признать, что весь XVII век шла ломка традиционного уклада, труднейший отказ от привычнейших стереотипов, пересмотр всего национального сознания, и тут же не оказывается места для важнейшего мифа: о «чисто тяглой» Руси, о ее приверженности к рабству и холопству.
Российская империя XIX века
Малоизвестный факт: освобождение крепостных Александром II в 1861 году коснулось всего 28 % населения Российской империи. Причина одна — остальные крепостные давно уже были освобождены.
