себе стала мемом.
Несомненно, в этом контексте преобладают определенные нормы, связанные с американской «политкорректностью». Однако здесь нужно быть осторожным, потому что в итоге мы часто становимся свидетелями токсичного столкновения двух соперничающих мужских культур, которые борются за господство в сокращающейся регрессивной империи. С одной стороны, есть культура колумнистов либерально-консервативных СМИ. С другой – алгоритмы, написанные гиками, которые зачастую придерживаются праволиберальных или даже белых супремасистских взглядов. Внезапные волны публичного позора никогда не бывают спонтанными, их запускают авторитеты, и они становятся «вирусными» только тогда, когда затрагивают уже существующие ценности.
Как считает Лиза Накамура, было бы лучше превратить индивидуальный фокус «отмены» в коллективную кампанию «культурного бойкота», которая бы проясняла, кто именно участвует в происходящем и каков политический контекст. Эмоциональные термины, такие как «унижение», мало что значат. Главное – это доказательства. Звукозаписывающие студии или кинокомпании могут отказаться от сотрудничества с художником. Потребители могут перестать покупать их продукцию или сопутствующие товары. Политики могут быть отправлены в отставку. И самое главное – журналистские расследования должны чаще приводить к реальному судебному преследованию и изменениям в законодательстве. Разумеется, проблема в том, что всё это происходит довольно редко. Вместо этого мы получаем застой и разочарование, приводящие ко всеобщему недовольству и ярости. Бесконечное раскручивание скандалов без каких-либо последствий – главная причина роста публичного онлайн-шейминга.
«Культура отмены» в ее нынешнем виде – это форма протеста без существенных результатов, которая ограничивается пассивно-агрессивными действиями, такими как отписка, удаление и удаление из друзей. Эти облака настроений быстро рассеиваются. Более того, они даже могут иметь обратные последствия. Когда вокруг сплошные пожары, нас не должно удивлять, что антирасистское «воук»-движение вспыхивает одновременно с ужесточением иммиграционных законов и системным насилием, особенно в сфере образования и на рынке труда. Как тогда выявить реальные проблемы? Алгоритмы дискриминации и домашнее насилие над женщинами остаются невидимыми, а потому долг активистов и исследователей – придать власти зримый характер. Тем не менее, необходимо признать, что наряду с физическим насилием (которое теоретически можно сфотографировать) мы всё чаще боремся против насилия абстрактного (коды, границы и другие формы структурного разделения).
Давайте рассмотрим четыре примера в Нидерландах.
De School, считавшийся самым прогрессивным амстердамским ночным клубом, часто сравнивали с культовым берлинским Бергхайном. De School был не только клубом, но и кафе, рестораном, спортзалом и галереей, где в дневное время проводились многочисленные встречи Института сетевых культур (INC). У клуба был имидж безопасного пространства для различных маргинальных групп, места, где каждый мог быть самим собой [7]. Так было до середины 2020 года, когда менеджеры клуба не решились поддержать один из первых местных протестов Black Lives Matter, в результате чего в Instagram стали появляться разные рассказы о деятельности клуба [8]. В них говорилось о дискриминационной политике в отношении этнических меньшинств, сексуальном насилии со стороны охранников, звучала критика в адрес преимущественно белого персонала, а комментарии кишели рассказами об опыте разных посетителей. Одной из самых активных групп были любители электронной музыки, составляющие основную часть комьюнити, и, тем не менее, наиболее критично настроенные по отношению к заведению. Клуб предпринимал различные попытки искупить вину: от заявлений на своем аккаунте в Instagram до живого подкаста [9] с обещанием реформ. Ни одно из этих извинений, похоже, не сработало – если и сработало, то лишь усилило критику, обрушившуюся на клуб в интернете. Местная сцена ночной жизни разделилась на два лагеря: «да ладно, это самый прогрессивный клуб в стране, отстаньте от них» и «мы должны призвать их к ответу». Обещанная руководством новая политика так и не была реализована, потому что клуб закрыл свои двери в августе 2020 года из-за финансовых трудностей, вызванных пандемией [10].
Для теоретика культуры Тео Плуга закрытие De School ознаменовало гибель его веры во всеохватывающую силу культуры электронной танцевальной музыки. По мнению исследователя, ненависть порождает ненависть. «Люди, основавшие один из самых крутых и инклюзивных клубов в мире, были выставлены откровенными расистами. Культура отмены в ее худшем проявлении» [11]. Изоляцию по признаку идентичности Плуг считает одной из самых значительных сил неолиберализма. «Когда люди изолированы в группах, их легче контролировать и манипулировать ими, чтобы настроить друг против друга». Здесь необходимо дальнейшее исследование того, как происходит формирование таких изолирующих «групп» в постсетевых условиях социальных медиа. Каковы техносоциальные архитектуры, создающие родственные коалиции? Как заключает Плуг: «Мы должны осознавать наши различия и никогда не позволять системе использовать их против нас».
Один из самых популярных фестивалей электронной музыки в Нидерландах, который также организует мероприятия по всему миру и негласно ставит перед собой цель экспортировать голландских диджеев и музыкальных продюсеров за рубеж. В 2019 году один из артистов Dekmantel публично выступил с заявлением против фестиваля в Instagram [12]. В заявлении утверждалось, что фестиваль не смог забронировать латиноамериканских музыкантов на свое мероприятие 2019 года, несмотря на проведение фестиваля в Сан-Паулу, а также многочисленных мероприятий в Южной Америке. Столкнувшись с давлением, руководство фестиваля принесло публичные извинения, согласившись с критикой и пообещав приглашать больше артистов из-за пределов Нидерландов.
Онлайн-радиостанция и знаменитая международная музыкальная платформа, расположенная в амстердамском квартале Красных фонарей и работавшая с 2010 по 2020 год. В январе 2019 года один из жителей этого района опубликовал критический твит о выставленных в офисе RLR произведениях искусства, которые якобы оскорбляли секс-работниц [13]. Далее события приняли стремительный оборот. Жительница и еще один человек публично рассказали о своих переживаниях в Twitter и Instagram, а также в интервью MixMag [14]. Самое интересное – RLR не понравилось, что критика прозвучала в сети и публично, а не в частном разговоре. В ответ на предложение о том, что станция могла бы более активно поддерживать секс-работниц, учитывая ее местоположение и название, они гордо заявили о своей «аполитичности», и утверждали, что хэштеги вроде #sexsworkiswork не вписываются в их бренд. В результате возникло ощущение двойственности: нынешние резиденты колебались, играть ли им здесь, а поклонники не были уверены, хотят ли они по-прежнему слушать станцию. Ситуация разрешилась сама собой, когда станцию всё равно пришлось закрыть из-за строительства новых квартир [15].
Голландский современный художник и живописец, получивший широкую известность в мире искусства. В подробном расследовании, опубликованном в голландской либеральной газете NRC, Андевег был обвинен в целом ряде сексуальных домогательств и изнасилований, происходивших на протяжении шестнадцати лет [16]. Вскоре после скандала был открыт аккаунт @calloutdutchartinstitutions в Instagram, где публиковались новые случаи #MeToo в голландском искусстве [17]. После разоблачения Андевега его галерея, а также музеи и другие
