Андрей и Витёк смущённо отвернулись.
Майор ещё немного помолчал, сосредоточившись на том, чтобы навсегда запомнить это мгновенье.
Усталость и напряжение последних дней пропали. Ему хотелось смеяться, и чтобы всем вокруг тоже стало весело. Хотелось взять Дашу на руки и побежать с ней к морю, а потом нырять со скал «солдатиком» и «колдыбой».
– Пора, браты. Даша права, прорвёмся. И нас заберут.
* * *
Они залегли за камнями у дороги. Спустя минут десять подали голос испуганно примолкшие в траве цикады. А спустя час на шоссе к маяку показалась колонна противника.
Бой был коротким. Взрыв фугаса на дороге, ожесточённая перестрелка. Из-за изрешечённого пулями брезента грузовика выпрыгивают и вываливаются люди. На асфальте, в свете одной уцелевшей фары, оторванная по локоть рука.
От стрельбы со всех сторон закладывает уши. В ноздри бьёт резкий запах пороха.
Колонну пока остановили, противник залёг по другую сторону шоссе и ждал помощи, которая уже приближалась. Начали торопливый отход к береговому обрыву, оставляя своих раненых истекать кровью в пыльной траве. Кто-то, видимо, раненный в живот, умолял дать ему воды. Тащить не было смысла. Куда тащить?
– Сколько их там прёт… – Витёк выругался, зажимая задетую пулей руку.
– Спускаемся к морю и попробуем отойти к маяку вдоль берега, – скомандовал Майор.
Со стороны маяка раздался грохот, от которого содрогнулась земля, и несколько камней покатилось с обрыва вниз.
– Майор, маяк погас, – выдохнул Витёк.
Там, где был свет маяка, воцарилась кромешная тьма. Зарычав от отчаяния, Майор продолжил скользить вниз по крутому склону к морю. Андрей и Витёк последовали за ним.
«Даша, Даша…»
В лунном свете мерцала морская пена. Тихий шелест волн. Пробирались вдоль полосы прибоя, по скользким камням.
Крабы под ногами прячутся в щели.
Голоса наверху.
Камешек покатился по склону.
Вот ещё что-то упало.
– Гранатами же сверху забросают, твари! – крикнул Андрей и, истошно заорав, рванул автомат вверх, дав очередь к звёздам.
Потом всё стихло.
* * *
Наконец они поднялись наверх по обрыву. Остановились наверху отдышаться.
– Майор, маяк снова зажёгся, – сказал Витёк. – Никак пронесло?!
– Пронесло тебя, пронесло, – проворчал Андрей, оглядываясь, ощупывая себя и судорожно сжимая пальцами нательный крест. Андрея трясло как в лихорадке. Витёк удивлённо глянул на него.
Шли молча. Светила луна, пели цикады. Иссушённая солнцем трава в лунном свете напоминала изысканные икебаны. В тишине было отчётливо слышно, как она шуршит, крошась под сапогами, словно пепел.
Не хотелось ни говорить, ни думать.
А потом они увидели её.
Она шла к ним навстречу. Волосы у Даши были мокрые. Похоже, девушка их выжимала, и они так и остались перекинутыми через левое плечо.
Майор упал на колени. «Даша, Даша…» Зарычал от отчаяния, исступлённо вцепившись в сухую траву.
Пахло полынью.
– Как же так, Даша… как же так… – пробормотал Андрей.
– Катер не смог подойти к берегу для эвакуации. Я решила, что доплыву… ну и вот… не доплыла. Я хорошо плаваю! Но катер был очень далеко… слишком далеко, – виновато оправдывалась Даша.
Витёк изумлённо смотрел на них.
– Ребята, так мы что… умерли?! – с неимоверным удивлением наконец спросил он.
Все уставились на него.
– Дошло наконец, – сказала Даша, и, не сдержавшись, прыснула в кулачок.
Следом за ней чуточку истерично, но с искренним весельем засмеялся Андрей.
Наконец и сам Витёк, с потрясением глядевший на них, неуверенно заулыбался.
Майор не улыбался. Солёные слёзы текли по его щекам и капали в мёртвую траву.
Даша подошла к нему и ласково провела ладонью по волосам.
– Не надо. Чего уж толку горевать по пролитому молоку, – сказала она, стараясь сохранить весёлый тон.
Майор встал с колен. Отряхнул ладони от праха и протянул руку Даше. Та, улыбнувшись, вложила свою ладошку в его ладонь.
Андрей и Витёк выжидающе смотрели на Майора. Впереди тихо мерцал свет маяка.
– Ну что, браты, теперь пошли к маяку, – сказал Майор. – Оттуда нас заберут.
Повсюду первородство линий
Повсюду первородство линийВыпуск 1 (10)
Спецпроекты ЛГ / Муза Тавриды / Дети солнца
Алиса КУЛИКОВА
ВЕСЕННЕЕ НАСТУПЛЕНИЕ
Расположился стан врагов:
Обозы, пушки, штаб,
За крепостной стеной снегов
В тени еловых лап.
Мундиры белоснежные
Под серебром наград
Готовые отправиться
Хоть в бой, хоть на парад.
Там тишина могильная
Вокруг белым-бело,
И лишь чернеет знаменем
Воронее крыло.
Назад ни шагу! Выстоять!
Не кланяться врагу!
Держаться до последнего
И умереть в бою!
Зовёт трубач отчаянно,
Трубит во все концы,
По эскадронно строятся
Весёлые бойцы.
Взметнулись стяги алые
Над строем до небес,
Слепит глаза походного
Оркестра медный блеск.
В атаку! Сабли наголо!
Вперёд скачи, трубач!
Рванулись кони рыжие,
Затрепетал кумач,
Припали к гривам конники.
Лавиной огневой
Летят, гудят калёные
Клинки над головой.
Заголубело празднично
Полотнище небес!
Остаток войска снежного
Бежит в ближайший лес.
Овраги, балки, рытвины,
Последний ряд траншей,
Последние защитники
Последних рубежей!
Рубаки краснозвёздные
Тесней сжимают в круг
И батальоны грозные,
И банды зимних вьюг,
И золотыми пиками
Ноздрят осевший снег,
И обращают пленников
В разливы светлых рек.
Над тёплой влажной пашней
Клубился белый дым,
Ручьи дрожали сизые
Под небом голубым.
Ладошки вербы мягкие
Тянулись высоко
К плечам усталых конников
И гривам рысаков.
А рек разливы ясные
На утренней зоре
Качали звёзды алые
В холодном серебре…
ФЕОДОСИЙСКИЙ ПЛЯЖ
Не повезло напудренным носам
Нейлоновых богинь!
Бежит по лицам, плещется прохлада,
Текут по щекам тени, тушь, помада.
Пасует модельеров мастерство!
И нет уже ни макси и ни мини,
Повсюду первородство форм и линий,
Повсюду правда, всюду естество!
Смешалось всё: круги, буйки, матрасы,
Средь пены волн блаженные гримасы.
Всё, что кричит, смеётся, плачет, стонет,
Качает море в голубых ладонях!
Свою былую чопорность поправ,
Пустым пренебрегая этикетом,
Природа с нами пьёт на брудершафт,
И, золотые крылья распластав,
Стартует ослепительное лето!
ГРОЗОВАЯ ТУЧА
Окутала мраком, дохнула прохладой,
Повисла над садом угрюмой громадой,
Теснее прижалась к земле разогретой,
Плеснула во тьму фосфорическим светом.
У самого дома над крышей горбатой
Тотчас раздались громовые раскаты,
И дождь, потоптавшись у клумбы цветочной,
Блеснул серебром в желобах водосточных.
Он олицетворял целую эпоху
Он олицетворял целую эпохуВыпуск 1 (10)
Спецпроекты ЛГ / Муза Тавриды / Эпитафия
В последние дни августа скончался известный писатель и активный общественный деятель Крыма Владимир Павлович Терехов.
До последних дней жизни Владимир Павлович возглавлял Региональный Союз писателей Республики Крым, являлся почётным председателем Русской общины Крыма.
В 80-х годах прошлого века Владимир Павлович организовал движение крымчан, выступавших против открытия в Крыму атомной электростанции. Уже построенные для работы станции корпуса в посёлке Щёлкино на Керченском полуострове так и не были введены в строй – настолько сильным было сопротивление жителей Крыма во главе с поэтом Владимиром Тереховым. Уникальные крымские курорты были спасены от угрозы разорения.
Такая же активная жизненная позиция была присуща Владимиру Терехову и в постсоветские годы, когда он оказался в числе писателей, тяготевших к единству Русского мира и сделавших всё от них зависящее, чтобы наступила Крымская весна. Так и Русская община Крыма, которую Владимир Павлович создавал со своими единомышленниками в течение 23 лет, была на передовой политической жизни Крыма, помогая русским людям сохранять в сердцах деятельную любовь к исторической Родине.
Редакция информационного издания «Крымское эхо» выразила чувства всех, кто знал Владимира Терехова, когда написала: «С глубокой скорбью восприняли мы эту печальную новость. С уходом Владимира Павловича ушла целая эпоха – эпоха сопротивления, эпоха борьбы за свою идентичность, за право не только называться, но быть русским. Быть русским не по крови – а по менталитету, по самоощущению, по правде. Спасибо Вам, Владимир Павлович, что вы оказались в нужном месте в нужное время – нам без Вас было бы куда страшнее. Спасибо Вам за Русский Крым…»
