Сейчас всем нам «нужда» до всего, из чего складывается облик великого русского литератора, и, конечно, до его детства, И мы тоже благодарны «глупому милорду»: ведь из-за него сама рецензия невольно приобрела характер драгоценного сейчас дневникового свидетельства о «золотых годах» детства Белинского.
В 1822 году одиннадцатилетним мальчиком поступил Белинский в чембарское только что открытое (официально оно считалось основанным 1 ноября 1821 года) уездное училище. Пребывание Белинского в училище совпадает и с гораздо более тяжёлым периодом в жизни самой семьи, особенно в отношениях с пившим отцом.
Сейчас в училище размещена также экспозиция, посвящённая прошлому Чембара. Это превращает музей как бы в общий краеведческий комплекс и одновременно расширяет наши представления уже об отнюдь не домашнем, но очень широком, бытовом, социальном, природном контексте, каким была для мальчика Белинского вся эта чембарская сторона. Приведу лишь один пример того, как захватывала Чембар «большая» история и как запечатлевалась она в детском сознании. В августовские дни 1824 года в Чембаре пребывал император Александр I, ехавший на войсковые манёвры под Пензу. «Помнишь ли, – напишет Белинский Д.П. Иванову через тринадцать лет, – как мило вели себя господа военные, особенно кавалеристы, в царствование Александра, которого мы с тобою видели собственными глазами за год или за два до его смерти? Помнишь ли, как они нахальствовали на постоях, увозили жён от мужей из одного удальства, были ужасом и страхом мирных граждан и безнаказанно разбойничали?»
Интересен этот училищный музейный комплекс и не только памятной для нас связью с именем Белинского, но и как своеобразный образчик народного просвещения на, так сказать, уездном уровне. В чембарском училище был двухгодичный курс обучения. Судя по отчётной ведомости смотрителя, в первом классе обучали «катехизису, Священной истории, чтению Священного писания, российской грамматике, правописанию, первой части арифметики, чистописанию и рисованию. Во втором классе – катехизису, второй части арифметики, Всеобщей и Российской географии, Всеобщей и Российской истории, начальным основаниям геометрии и физики, правилам слога и рисованию».
В ведомости за 1823 год Белинский значится в числе лучших учеников. Но уже тогда кое-кому становилось ясно, что, может быть, дело идёт не просто о хорошем ученике, не об «отличнике». В 1823 году Чембар посетил директор народных училищ Пензенской губернии, будущий автор исторических романов И.И. Лажечников: «Во время делаемого мною экзамена выступил передо мною, между прочими учениками, мальчик лет 12, которого наружность с первого взгляда привлекла моё внимание. Лоб его был прекрасно развит, в глазах светлелся разум не по летам… Я особенно занялся им, бросался с ним от одного предмета к другому, связывая их непрерывною цепью, и, признаюсь, старался сбить его… Мальчик вышел из трудного испытания с торжеством… Я спросил, кто этот мальчик. «Виссарион Белинский, сын здешнего уездного штаб-лекаря», – сказали мне. Я поцеловал Белинского в лоб, с душевною теплотой приветствовал его… Общество, которое дитя встречало у отца, были городские чиновники, большею частию члены полиции, с которыми уездный лекарь имел дело по своей должности (от которой ничего не наживал). Общество это видел он нараспашку… Душа его, в которую пала с малолетства искра Божия, не могла не возмущаться при слушании этих речей, при виде разного рода отвратительных сцен. С ранних лет накипела в ней ненависть к обскурантизму, ко всякой неправде, ко всему ложному, в чём бы они ни проявлялись, в обществе или в литературе. Оттого-то его убеждения перешли в его плоть и кровь, слились с его жизнию».
В 1824 году после уездного училища Белинский начинает готовиться к поступлению в гимназию. Чембарский период его жизни заканчивался. Впереди были Пенза… Москва… Петербург.
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 3,0 Проголосовало: 2 чел. 12345
Комментарии:
«Три века «ЛГ» в Музее А.С. Пушкина
Планетарий
«Три века «ЛГ» в Музее А.С. Пушкина
ФОТОРЕПОРТАЖ
Пятьдесят лет назад, 6 июня 1961 года, в столице, в исторической городской усадьбе Хрущёвых-Селезнёвых на Пречистенке, 12, в одном из красивейших особняков московского ампира впервые открыл свои двери для посетителей Государственный музей А.С. Пушкина.
Именно это место было выбрано для презентации уникального издания «Три века «Литературной газеты», выпущенного нашим издательским домом.
В рамках ХIII Пушкинской ассамблеи прошло представление этой книги. Перед собравшимися выступили директор Государственного музея А.С. Пушкина Е. Богатырёв, замдиректора музея по научной работе Н. Михайлова, научный сотрудник ИМЛИ им. Горького О. Быстрова (обе – авторы статей, специально написанных для книги), академик РАО С. Шмидт, генеральный секретарь Международной конфедерации журналистских союзов А. Джазоян, председатель Комиссии по культуре Московской гордумы Е. Герасимов, председатель Комитета по культуре Госдумы РФ Г. Ивлев, народный артист России В. Конкин, главный редактор «ЛГ» Ю. Поляков. Звучали пушкинские стихи и замечательная музыка.
Счастливчики – обладатели сертификатов обменивали их на нашу книгу.
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Сестричка 22-й гвардейской
Живые и мёртвые
Сестричка 22-й гвардейской
ПОБЕДИТЕЛИ
Тружусь, и живу, и старею,
И жизнь до конца дорога,
Но с радостью прежней не смею
Смотреть на поля и луга…
Александр Твардовский
«Всем было тяжко на войне, но как выдерживали этот ад девчонки, до сих пор не могу понять». Не раз я слышала подобное от бывших воинов. Скажут и замолчат, слов не находят. Да и где они, те слова, чтобы объяснить не почему пошли на защиту Родины вчерашние школьницы-комсомолки, а как вынесли постоянную угрозу смерти, неимоверные физические нагрузки, полное отсутствие санитарных условий, ранения и контузии? Ведь они были ещё совсем хрупкими в свои восемнадцать-девятнадцать лет. Но выжили наравне с мужчинами, к Победе пришли.
Читаю воспоминания гвардии старшины медицинской службы 9-й стрелковой роты 3-го батальона 65-го Кузбасского полка Лидии Мичуриной. Прошла она с солдатами своей родной 22-й (150) гвардейской Рижской стрелковой дивизии сибиряков-добровольцев от прифронтовых деревень под городом Белый Калининской (ныне Тверской) области до латвийского города Мадона под Ригой, где была в третий раз ранена, тяжело контужена, в 20 лет стала инвалидом. Небольшая её книжка издана в Кемерово 15 лет назад тиражом всего в 500 экземпляров, поэтому немногие могли её прочесть. А жаль! В ней, как признали ветераны, правда, о войне. Написана искренне, с любовью к боевым товарищам, с благодарной памятью о них, живых и мёртвых. В ней нет восторженных слов о героизме, о подвигах. Лидия рассказывает о труде и повседневной жизни на войне девушек-санитарок. Оторвались они от мам, учителей, книг, мечтаний и попали на передовую жесточайших сражений. Но ведь сами рвались на фронт! И потому плакали порой, уткнувшись в колени друг другу, испытывая неимоверный страх и ужас, но так, чтобы не видели солдаты.
– Я очень боялась, что кто-нибудь поймёт, что я трушу, солдаты увидят. Сильнее всего этот страх был, – вспоминает сейчас ветеран. – Увидят – доверять перестанут. А без доверия друг к другу на фронте не выжить. Солдаты знали, что к ним, к раненым, прибежит, приползёт санитарка, поможет. А мы были уверены, что в опасной ситуации они нас не оставят, выручат.
В ноябре-декабре 1942-го и в начале 1943 года 22-я стрелковая дивизия сибиряков-добровольцев отражала под городом Белый мощный натиск фашистов, снова рвавшихся к Москве. По нескольку раз переходили из рук в руки начисто сожжённые деревни и малые города. Дивизия обескровливалась, не раз пополнялась и двигалась вперёд.
Место санитарки было с солдатами, в самом уголке укрытия, которое устраивали из ящиков с землёй, установленных над траншеей. В долгих боях, всю зиму в окопах, без смены белья, без бани. Одежда пропитана потом и гарью, рукава и полы шинели в крови, завшивленные и чумазые. И всегда на глазах мужчин, а ведь необходимо было и уединяться хоть ненадолго. Когда вдвоём, то проще, а когда одна среди солдат, то старалась девчонка держаться ближе к тем, кто постарше. Они и пожалеют, и помогут. Но солдаты часто менялись. Уйдут в бой сто-двести, а вернутся от силы десяток.
