class="p1">В этой сфере крайне необходим жесткий контроль и, возможно, изменение определенных процессуальных норм. То же самое касается и реакционных студенческих объединений. Они обладали широким влиянием, поскольку каждый член такого объединения всегда оставался его членом, пусть и не активным, и поэтому организация объединяла самых разных людей – от 80-летних высокопоставленных госслужащих до самых юных студентов; они поддерживали друг друга, на важные гражданские посты выбирали только членов организации, и оказывали огромное влияние на университеты, а позже и на другие академические посты (при наличии университетского образования) во всех областях гражданской жизни (право, высшие школы, воспитание, университеты и т. д.).
Однако для раскрытия подобных структур было бы недостаточно разрушить сами объединения. Правительство должно постановить, что университетское образование не является привилегией одного-единственного класса, способного его оплачивать; наоборот, его рамки нужно расширить, чтобы благодаря правительственной поддержке и содействию (стипендиям, освобождению от налогов, вечерним курсам), высшее образование могла получать способная демократическая молодежь. После Первой мировой войны были предприняты осторожные попытки что-то изменить (создание народных университетов и пр.), однако этого было совершенно недостаточно.
Если после войны Германии будет позволено иметь несколько десятков тысяч полицейских, то их, а в особенности их начальство, нужно будет отбирать очень тщательно. Германии и Пруссии после поражения уже дважды удавалось безнаказанно увеличить ограниченную по числу солдат армию исключительно за счет ежегодного увольнения десятков тысяч обученных солдат и призыва новых рекрутов, за счет чего образовывался постоянно растущий резерв.
Побежденная, оккупированная страна легко превращается в страну ненавистников. Мелкие ошибки быстро становятся орудием пропаганды. (Обратим внимание на использование цветного населения во французских войсках, находившихся в Рейнской области после последней войны.) А ненависть – один из фундаментов войны.
Избежать ненависти будет трудно. В этом может помочь одно из преувеличений, допущенных нацистами. Немцы внезапно поймут, что союзники – совсем не такие, какими их описывали нацисты. Далее нужно постоянно подчеркивать то, как вели себя немцы на захваченных территориях (в Польше, Франции, Греции, Норвегии и других странах). Снова и снова нужно распространять информацию о том, как они вводили там варварские законы, расстреливали пленных, строили концлагеря, пытали тех, кто вызывал у них подозрение, убивали и грабили евреев, осуждали людей на каторгу, заставляли голодать целые страны и так далее. И все это необходимо сравнивать, например, со значительно более мягким обращением с побежденной Германией. Если Германия будет получать какую-либо помощь – продукты, денежные ссуды и тому подобное – об этом нужно будет широко оповещать немцев.
Ликвидация гестапо, отмена тюремных наказаний и смертной казни, назначенных без справедливого суда, преобразования в юстиции, восстановление порядка, свобода слова и свобода мысли будут иметь большое значение. Радио, которое обычно контролирует правящий режим, нужно будет постоянно использовать вместе с газетными статьями, книгами, короткометражными фильмами (демонстрирующими эпизоды правления режима гестапо) для того, чтобы показать, что оккупация страны может одновременно означать ее освобождение.
Полумеры хуже, чем отсутствие каких-либо мер. Новое демократическое правительство Германии должно обладать властью. Оно должно бороться с внутренним врагом. Поэтому состав правительства не может быть исключительно демократическим. Оно не может предоставить своим противникам равные права. Внутренний враг имеет огромный опыт и на протяжении сотен лет хорошо научился вырабатывать тактику. После Первой мировой войны немецкая демократия потерпела крах именно из-за демократических принципов. Она была недостаточно устоявшейся и сильной, а ее руководители были слишком слабы и слишком старались понравиться реакционным партиям или убедить их в том, что они, несмотря ни на что, хорошие немцы. Даже большинство социал-демократов были в некоторой степени послушными солдатами. (Вспомним первое голосование в Рейхстаге в 1914 году: все левые партии проголосовали за войну.) Партийные секретари не были бойцами: после достижения успеха многие из них превратились в трусливых мелких обывателей, которые больше стремились сделать карьеру, чем отправиться на войну. Поэтому враги демократии организовали ее убийство под эгидой демократических же принципов: используя свободу слова, собраний и организаций.
Это не должно повториться снова. Поэтому демократия в Германии не может быть введена сразу в той форме, в которой она существует в Америке или в Англии. Она должна будет стать (умеренно) диктаторской (если уж употреблять это ненавистное слово) демократией: демократические принципы должны применяться, однако не все свободы и не во всех областях могут быть предоставлены. Другими словами, это должна быть ступенчатая демократия – такая, которая шаг за шагом, по мере своего усиления, будет приближаться к абсолютной демократии, однако делать это надо медленно, на протяжении по меньшей мере одного-двух поколений.
Руководители? В настоящее время в Америке и Англии есть множество прежних руководителей, укрывшихся там в качестве беженцев. Почти все они однажды уже потерпели неудачу, а кто станет доверять сторожевой собаке, которая уже раз впустила в дом грабителей и убийц?
В Германии все еще есть подпольное движение. Там можно найти достойных доверия людей. Их можно найти в тюрьмах и концлагерях.
Немецкие генералы и офицеры высшего состава, ставшие антифашистами (движение, связанное с Москвой), могут принести некоторую пользу для пропаганды, однако никогда не должны попасть в высшее руководство страны.
Это краткий, в высшей степени ограниченный обзор. Он указывает лишь на некоторые пункты, которые могут оказаться важными для практической воспитательной работы в Германии. Поэтому здесь не принимаются во внимание все экономические, финансовые и прочие вопросы. В этом обзоре не обсуждаются также ошибки, промахи и упущения мировых политиков начиная с 1918 года, которые оказались большим подспорьем для немецких националистов и нацистов; и он не задается вопросом о том, нужен ли Германии жесткий или умеренный мир, и тем, стоит ли считать перевоспитание немцев безнадежной задачей, или же это не так. Этот обзор основывается на том факте, что нужно просто попытаться это сделать – всеми возможными средствами. От этого зависит будущее и мир во всем мире.
1944
Он заполз под землю глубже, чем любой другой немец – почти на тридцать метров. Там он обитал вместе с генералами-подхалимами, кухарками, готовившими вегетарианские блюда, собаками, подразделениями СС, с подружкой, припадками бешенства и иллюзиями; и оттуда вел призрачную войну при помощи армий, которые давным-давно не существовали, с противником, о котором он знал лишь то, что воображала себе его фантазия; полководец, который за пять с половиной лет войны ни разу не видел фронта (его штаб-квартира всегда была далеко за пределами охваченных войной областей); правитель, который обрек миллионы на бессмысленную смерть, но за все это время ни разу
