Ознакомительная версия.
В каждом городе по пути следования участники автопробега останавливались и принимали участие в уличных акциях протеста и/или во встречах с местными активистами в помещениях. Москвичи делились опытом, а заодно звали провинциалов в Москву на следующий «Марш миллионов», намеченный на 15 сентября.
К середине сентября была проделана большая техническая работа. В ней приняли участие сотни и даже тысячи активистов. Казалось, можно ожидать, что провинция активнее включится в демократическое движение. Была только одна проблема: выборы остались далеко позади, власть продемонстрировала, что сумеет устоять перед натиском уличного протеста, а новых идей по стратегии развития движения оппозиция предложить пока не могла.
Тем не менее, 15 сентября в Москве вновь прошло массовое шествие противников правящего режима. По численности оно было приблизительно равно июньскому маршу или немногим меньше. Но настроение было не таким боевым, как в начале лета: новых причин для возмущения пока не было (произошедшее в начале сентября лишение мандата депутата Ееннадия Гудкова такой роли в полной мере не сыграло), а старые казались уже привычными и нерешаемыми проблемами.
По данным социологов «Левада-центра», 49 % участников сентябрьского марша считали главной проблемой протестного движения — отсутствие четкой программы действий. Каждый четвертый указал на разногласия между лидерами и организаторами протестной кампании (25 %), а еще 16 % отметили разобщенность между лидерами вообще и основной массой протестующих[164].
Идейная эволюция оставалась в пределах прежнего тренда. Сдвиг влево продолжался, хотя в массе протестующих он был заметен не так сильно, как в активистском ядре. Тем не менее, людей левых взглядов оказалось уже 41 % (в декабре 2011-го было лишь 30 %). Больше всех выросла доля тех, кто причислил себя к «новым левым»- той политической силе, которая заявила о себе в лагере «Оккупай Абай» — с декабря она выросла почти вчетверо, до 7 %. Помимо левых, увеличился также процент «зеленых». Их теперь было 10 % от протестующих. Доля «демократов» и либералов продолжала сокращаться, хотя все еще оставалась сравнительно высокой — 29 % и 23 % соответственно.
Самым популярным из лидеров протеста остался Алексей Навальный. Ему доверял 31 % участников опроса. Вторым (если не считать отошедшего от протестов писателя Бориса Акунина с его 25 % доверия) по уровню доверия стал Сергей Удальцов (22 %). Затем шли Илья Яшин, Ееннадий Еудков, Еарри Каспаров (19–21 %). Среди проблем, наиболее болезненных с точки зрения митингующих, лидировали разложение власти и коррупция (39 %), а также беззаконие и произвол в стране (35 %). Но на этот раз социальные проблемы, такие, как расслоение на богатых и бедных, поднялись на третью строчку с 30 %.
Аналогичным образом, участники митинга ранжировали и цели движения, как они им виделись. На первом месте шел честный суд (его указали 44 % опрошенных), на втором — свободные и честные выборы (35 %). Но уже на третьем вновь были социальные вопросы, необходимость обеспечения социальной справедливости (33 %)[165].
Сдвиг в настроениях отражала и резолюция митинга 15 сентября, которую на заседании Оргкомитета неожиданно предложил Борис Немцов. Текст резолюции перекликался с теми требованиями, на которых левые так настаивали весной и в начале лета, встречая отпор со стороны своих либеральных коллег. Но после июньского марша стало «совершенно понятно», что избежать обсуждения социальных проблем все равно не удастся. В предложенной им и согласованной большинством резолюции говорилось о необходимости прекратить антисоциальную политику правительства, «несовместимую с жизнью нашей страны». Провозглашалась необходимость следующих первостепенных мер: «заморозить тарифы ЖКХ до проведения независимой проверки их обоснованности во всех регионах. Прекратить развал образования, здравоохранения, науки и резко увеличить расходы на эти цели, прекратив и чрезмерные траты на чиновный аппарат, утехи кремлевских олигархов и репрессивные органы.
И, наконец, гарантировать свободу профсоюзной деятельности и право на забастовку» [166].
Если опытный политик Борис Немцов сориентировался, то многие его коллеги по либеральному движению пребывали в шоке и были недовольны: протестное движение стремительно розовеет! Немцову пришлось оправдываться. «Ряд моих коллег по либеральному лагерю, прочитав проект резолюции, пришли в ужас от ее левизны», — признавался он перед тем, как начать объяснять, что все эти требования можно примирить с либеральными взглядами[167].
В целом, за лето 2012 г. ядро гражданского актива сдвинулось в сторону правозащитной деятельности и волонтерских проектов. Но с началом нового общественно-политического сезона и проведением очередного «Марша миллионов» в сентябре 2012 г. произошедший в мае-июне сдвиг гражданских активистов влево вновь дал себя знать. Он был закреплен на уровне резолюций, но на организационном уровне никак не отразился: левые по-прежнему оставались в руководстве движения в незначительном меньшинстве. Стратегия и тактика протеста вновь оказались в руках Оргкомитета, который главной своей задачей провозгласил организацию выборов в Координационный совет оппозиции, по своему замыслу, — орган достаточно легитимный, чтобы активисты не пытались оспаривать его полномочия.
Осень протеста: Выборы Координационного Совета оппозиции
Идея избрать КС оппозиции впервые появилась в июне, когда инициатива в организации и проведении протестной кампании вернулась в Оргкомитет. Ситуация была специфическая. Майские и июньские оккупаи показали, что активистское сообщество сильно не доверяет вождям зимних протестов. Причем, если Навальный и Удальцов все-таки пользовались авторитетом лидеров, то остальных членов Оргкомитета никто в таком качестве не воспринимал.
Вместе с тем после силового подавления активистских лагерей в Москве никаких координационных структур, помимо Оргкомитета, у протестного движения не осталось. В этих условиях он вновь выдвинулся на первый план. Но одновременно столкнулся с «кризисом легитимности». Осознано это было не сразу. Так, Сергей Удальцов рассказывал, что еще в мае он обсуждал идею создания координирующего органа с Алексеем Навальным. Дело было в автозаке, по дороге из изолятора временного содержания, в котором они оба содержались с 9 мая, в Следственный комитет.
Саму идею подбросил Илья Пономарев, который, пользуясь привилегиями депутата, посетил арестованных в изоляторе и предложил свой план создания демократической «хунты». По плану Пономарева никаких выборов не требовалось. Надо было лишь провозгласить со сцены следующего массового митинга создание узкого штаба, берущего на себя координацию борьбы с режимом. Включить в него предполагалось 7–9 наиболее медийных лидеров движения: Навального, Удальцова, самого Пономарева, возможно Чирикову, Шейна, Немцова, Алену Попову.
И Навальному, и Удальцову план Пономарева показался неприемлемым (так же, как и многим из тех, с кем он им делился). Они обсудили возможность более «демократичного» формирования аналогичной структуры. Но пришли к выводу, что на данном этапе оно невозможно: слишком велик риск раскола в демократическом движении, да и есть все основания сомневаться в возможности привлечь достаточное количество избирателей.
В то же время делались попытки включить в Оргкомитет представителей Ассамблеи и вообще лагеря «ОккупайАбай». Но здесь были очевидные трудности: Ассамблея и тем более весь лагерь никого на это не уполномочивали. Однако Изабель Магкоева, Александр Иванов и некоторые другие активисты «Оккупая» в июне-июле стали посещать заседания Оргкомитета. Они потребовали предоставить слово Изабель Магкоевой как представителю активистского лагеря на июньском митинге. Однако им было отказано: «Да кто вы такие?»[168]. Тем не менее, 12 июня от имени «ОккупайАбая» выступила либеральная активистка Алиса Образцова (которая могла выступать представителем лагеря в меньшей степени, чем активисты, создавшие Ассамблею). Левые увидели в этом результат политических интриг, направленных против них.
Напряжение между активистскими сообществами росло прямо пропорционально числу претензий к Оргкомитету. Активисты раз за разом ставили его членам тот же самый вопрос: «Да кто вы такие?». Именно в этот момент, накануне «Марша миллионов» 12 июня, тема выборов координационного центра протестного движения вновь попадает в центр внимания лидеров оппозиции. Она мельком упоминается в «Манифесте свободной России», на принятии которого настояло либеральное большинство Оргкомитета: «Ответственность за подготовку и проведение протестных акций возьмет на себя Координационный совет, состоящий из представителей различных политических сил и гражданского общества и избираемый по прозрачной процедуре, путем открытого голосования» [169] А со второй половины июня начинается более конкретное обсуждение этого сюжета.
Ознакомительная версия.
