Мне же представляется, что уроки всех этих событий обращены не только к боливийцам и латиноамериканцам. Здесь есть о чем подумать и Bechtel, и прочей корпоратокративной братии. Это мощное послание о демократии и справедливости, и оно будет вдохновлять молодое поколение в Боливии, Соединенных Штатах и во всем мире.
Я часто ловлю себя на том, что вспоминаю слова Джессики, когда она ребенком была с нами на гидроэнергокомплексе на реке Зонго. Тогда она сказала: «Здорово, что они не стали строить огромную плотину, а то вся эта чудесная долина оказалась бы под водой».
23
Бразилия: скелеты в шкафу
В январе 2005 года, когда я прибыл на проходящий в Бразилии Всемирный социальный форум (ВСФ), весь латиноамериканский континент был охвачен поистине революционным движением против корпоратократии. Когорту национальных выступающих против ее господства латиноамериканских лидеров, куда входили Чавес, Лула и Гутьеррес, пополнили Нестор Кирхнер, избранный президентом Аргентины, и Табаре Рамон Васкес, победивший на выборах в Уругвае.
Все они пришли к власти на волне популистских кампаний, открыто заявляя о решимости положить конец вмешательству США и засилью иностранных корпораций. Их избрание стало посланием ко всему миру, которое недвусмысленно показывало, что в Латинской Америке наступают новые времена. Североамериканская пресса могла сколько угодно обзывать новых лидеров «леваками», «друзьями Кастро» и даже «коммунистами», но в Африке, Азии и Европе, равно как и в Центральной и Южной Америке; — везде прекрасно понимали, что это не соответствует действительности. Каждый из новых лидеров был предан делу защиты национальных интересов и желал, чтобы ресурсы его страны помогали его народу выбраться из нищеты и бедности.
В Чили тоже творилось что-то необычное. Преданные гласности сведения и рассекреченные правительственные документы США подтверждали давно циркулирующие слухи и подозрения, что свержение в 1973 году демократически избранного президента Чили Сальвадора Альенде не обошлось без участия администрации Никсона и ЦРУ.
Как выяснилось, они осуществляли координацию действий американских компаний и чилийских военных по подготовке путча. А между тем все «преступление» Альенде заключалось лишь в том, что он, как и обещал, начал передавать природные богатства страны ее народу. После выборов он объявил о национализации принадлежавших иностранному капиталу медной, угольной и сталелитейной промышленности и 60 частных банков. США отреагировали в том же духе, что и в Иране, Ираке, Гватемале, Индонезии и многих других странах, — заменили неугодного Альенде человеком, который вполне оправдывал прозвище кровавого деспота, — генералом Аугусто Пиночетом. Теперь, спустя 20 лет, новости, поступающие из США и Чили, всколыхнули Всемирный социальный форум.
Как сообщалось, в ходе расследования, проводившегося конгрессом США и чилийским правосудием, было установлено, что на тайных банковских счетах генерала Пиночета в вашингтонском Riggs Bank и ряде других зарубежных банков хранилось не менее 16 млн долл. Говорилось и о том, что Пиночет будет предан суду за уничтожение по крайней мере двух тысяч граждан Чили, замученных в застенках хунты.
Ходили также слухи, что на президентских выборах 2005 года в Чили может одержать победу дочь противника Пиночета, генерала военно-воздушных сил Чили, погибшего в тюрьме от пыток. Мишель Бачелет, так звали эту женщину, уже зарекомендовала себя компетентным специалистом на постах министра здравоохранения и министра обороны и доказала готовность вопреки корпоратократии отстаивать национальные интересы своей родины.
Ее победа на выборах означала бы, что более 80 % населения Южной Америки отдали голоса за лидеров, настроенных против корпоратократии, иными словами, что 300 млн чел. (что примерно равно населению США) поддерживают тех, кто бросает вызов имперскому господству своего северного соседа.
Всемирный социальный форум символизирует перемены, распространяющиеся по планете. Он был создан в начале нового тысячелетия как ответ Всемирному экономическому форуму, где правительства и представители большого бизнеса сговариваются о сотрудничестве, заключают сделки, вырабатывают торговую политику и координируют прочие стратегии корпоратократии.
На заседание ВСФ в бразильский город Порту-Алегри в январе 2005 года собралось 150 тысяч участников из более чем 130 стран мира, чтобы обсудить насущные экономические, социальные, политические и экологические проблемы и определить альтернативы существующим системам, которые явно дают сбои. Среди влиятельных политиков, принявших участие в работе форума, были президент Венесуэлы Уго Чавес и президент Бразилии Лула.
По просьбе шведской общественной организации Dag Hammarskjold Foundation я должен был обратиться к участникам форума с программной речью на тему «Исповедь экономического убийцы — что ждет наш мир дальше?». Специально для моего выступления разбили огромный шатер. Права на мою книгу уже были проданы во множество стран, хотя в большинстве из них она еще не выходила, но все равно ее знали — на форуме продавалась английская версия.
Об известности «Исповеди» говорил тот факт, что на мое выступление собралось множество народа. Сотни слушателей расселись на расставленных в шатре стульях, а те, кому места не досталось, толпились возле входа. После выступления десятки людей выстроились в очередь, чтобы задать мне вопросы или высказать свое мнение.
Более всего меня тронули слова молодого бразильца, который, выйдя к микрофону, обрушился с критикой на правительство своей страны. Он обвинял Лулу в капитуляции перед экономическими убийцами и в отходе от предвыборных обещаний. Его гневная речь живо напомнила мне критику эквадорцев в адрес Гутьерреса.
Мое выступление имело большой резонанс. Будто приоткрылась дверь в запретную комнату, и теперь ко мне обращалось множество людей из Африки, Азии и Латинской Америки: от имени разных организаций или своего собственного они желали поделиться со мной фактами и наблюдениями, связанными с темой моего выступления, и жаждали услышать от меня больше подробностей.
Среди прочих подошел мужчина, выделяющийся на общем фоне особенной элегантностью, и протянул мне глянцевую визитную карточку. Из нее следовало, что передо мной один из высших советников Лулы, президента Бразилии. Он попросил о конфиденциальной встрече в небольшом парке возле моего отеля. «Прошу только, чтобы это осталось сугубо между нами», — настаивал он.
В назначенное время я направился в парк, испытывая смутное беспокойство. Я гадал, о чем хочет поговорить со мной высокопоставленный государственный чиновник. Может быть, я чем-то вызвал неудовольствие бразильского президента? Вряд ли, думал я, но тогда для чего он просил о встрече, да еще окружив ее такой тайной? Все это было весьма интригующе.
У входа в парк я ненадолго задержался, чтобы слегка успокоить нервы. С улицы раздался резкий звук автомобильного клаксона, а следом на голову обрушилась пронзительная дробь и хриплые завывания — это музыка вырывалась из салона проезжавшей мимо машины. Я склонился к пышному кустарнику, но вместо тонкого аромата цветов в нос ударил резкий запах выхлопных газов только что проехавшей машины. Я невольно задумался о городе, в котором находился. Порту-Алегри — крупный промышленный центр с почти полуторамиллионным населением, а дома, в Штатах, как я имел случай убедиться, о нем мало кто слышал. Преодолев смятение, я направился в глубь парка, на встречу.
«Жозе», так он мне представился, уже ждал меня на скамейке под деревом. Отглаженную рубашку и брюки с аккуратными стрелками заменили спортивная рубашка навыпуск и джинсы. Видимо, из соображений конспирации он нацепил огромные темные очки, делавшие его похожим на стрекозу, и надвинул на глаза бейсболку.
Потом вскочил мне навстречу, нервно оглядываясь по сторонам, и протянул руку. «Спасибо, что пришли», — сказал он. И продолжая стоять, на безупречном английском затараторил, что, если ему учинят допрос по поводу нашей встречи, он скажет, что хотел лишь побольше узнать обо мне и о моей книге, которая вскоре должна выйти в Бразилии. «Надеюсь, однако, что до этого не дойдет, — добавил он, снова внимательно оглядывая парк. — Хотя кто знает, что может случиться в наши дни…» Он оборвал себя на полуслове и жестом пригласил меня сеть рядом.
Он действительно начал с того, что засыпал меня вопросами о книге. Среди всех людей и событий, описанных в «Исповеди», больше всего его интересовали мои встречи с двумя иранцами, Ямином и Доком, которые в 1977 году, рискуя жизнью, раскрыли мне глаза на истинные настроения иранских мусульман, их глубокое недовольство шахом и его политикой. Они предупреждали, что скоро местные религиозные группы во главе с муллами сбросят шаха (через два года так и случилось).
