Развёртывая свои аргументы, газета доказывала, что каждый американский президент ставил себе задачу перейти от «холодной войны» к более прочным отношениям, которые могли бы стать основой безопасности, и что, мол, с этой целью США вели продолжительный диалог с Советским Союзом, не прерывавшийся даже в моменты конфронтации. «Нью-Йорк таймс» разглагольствовала о том, что улучшение отношений между двумя странами – заслуга Соединённых Штатов, а разрядка – плод их усилий. Газета старалась принизить значение мирной инициативы социалистических государств, отвлечь от неё внимание американцев.
2. По мнению «Нью-Йорк таймс»,
«было бы оскорблением языка определять разрядку как нечто меньшее, чем ясное соглашение о мирном сосуществовании в американском, а не в советском смысле»[176].
Подобная интерпретация понятия разрядки была весьма распространённой на страницах газеты. Из неё следовало, что разрядка допустима лишь на американский манер, т. е. так, как это выгодно Соединённым Штатам. Такой подход, видимо, отражал довольно широко распространённое среди американских политиков мнение о значении и функциях разрядки как о «способе управления соперничающей державой»[177].
«Нью-Йорк таймс» подразумевала под этим навязывание Советскому Союзу определённых «обязательств», требование односторонних уступок с его стороны – словом, искала в разрядке какие-то возможности для оказания давления на СССР. Поэтому газета неоднократно выступала с призывами «убедить русских принять правила разрядки»[178]. Под «правилами» «Нью-Йорк таймс» понимала те условия, которые США хотели бы поставить Советскому Союзу. Разумеется, данный курс, исключающий равноправные отношения между обеими сторонами, оказывался несостоятельным и лишь существенно тормозил процесс разрядки. «Нью-Йорк таймс» тем не менее объясняла его замедление не тем, что США выдвигают неприемлемые требования СССР, а тем, что русские, мол, несговорчивы.
3. Третий вариант определения понятия разрядки на страницах «Нью-Йорк таймс» был следующий:
«Разрядка – это западня, хитрое французское слово, она используется русскими для того, чтобы достичь военного господства, которого они не могут добиться угрозами…»[179]
Суть подобных заявлений газеты сводилась к тому, чтобы вызвать опасения по отношению к разрядке среди читателей, представив её в виде «коварного трюка», изобретённого противниками США с целью обмануть их бдительность и добиться преимуществ в борьбе за власть на мировой арене.
Все 3 вышеприведённых примера типичной интерпретации разрядки «Нью-Йорк таймс» свидетельствуют об искажении газетой подлинного её значения. Это позволяет сделать вывод, что в подавляющем большинстве определений, приводимых на страницах газеты, она не давала американцам верного представления о разрядке как о процессе последовательного улучшения международных отношений, содействующем укреплению мира и отвечающем, следовательно, не только интересам советского и американского народов, но и интересам народов всех стран.
Редакционная политика «Нью-Йорк таймс» в этом вопросе носила отнюдь не случайный, а, напротив, закономерный характер, поскольку
«буржуазные концепции разрядки преследуют и вполне конкретные практически-политические цели: извратить природу разрядки, а следовательно, и её перспективы, трактовать их с позиции антисоветизма и антикоммунизма»[180].
4. «Нью-Йорк таймс» вынуждена была, хотя и очень редко, давать положительное определение понятия разрядки как «решающего фактора для всеобщего мира», объясняя необходимость ослабления напряжённости стремлением предотвратить всеобщую ядерную войну. В данном случае она шла за высказываниями реалистически мыслящих представителей Белого дома, некоторых наиболее дальновидных сенаторов и конгрессменов. Газета не могла не учитывать и выступления руководителей или общественных деятелей социалистических стран, которые она помещала в изложении на своих полосах.
Вместе с тем, публикуя положительные отзывы о разрядке, газета, где только это было возможно, снабжала их комментариями о том, что американская политика разрядки, дескать, «не означает одобрения советской внутренней структуры», а поэтому, доказывала «Нью-Йорк таймс», США должны по возможности эту структуру «подправить», т. е. отыскивала повод для оправдания вмешательства во внутренние дела СССР. В одном из номеров было прямо заявлено, что ошибочно считать, будто «внутренние дела Советского Союза не наше дело. Это наше дело»[181].
Следуя политике правящих кругов, «Нью-Йорк таймс» стремилась внушить своим читателям, что можно вмешиваться в дела социалистических стран, газета в то же время не допускала и мысли о возможности влияния извне на внутренние дела США. Такая позиция газеты – пример проявления старой концепции о «всемогуществе Америки», о её якобы «особой миссии» в мире.
Двойные стандарты «Нью-Йорк таймс» заметны уже при одном лишь упоминании о нашей стране. Газета часто использует выражения: «советский режим», но «западные правительства», «железный занавес» она противопоставляет «свободному миру».
«Нью-Йорк таймс» также не отказывалась от лексических средств воздействия на читателя и при освещении проблемы разрядки. Вот высказывания, наиболее типичные для неё: «возвышенные, но пустые декларации о разрядке; бессмысленность и бесполезность разрядки; сомнительные политические преимущества разрядки; хрупкая разрядка; искажающие линзы разрядки; эксперимент с разрядкой; обанкротившаяся политика разрядки; загадочность разрядки; разрядка – улица с односторонним движением».
Эти словосочетания сами по себе уже несут явно выраженный отрицательный смысл, который ещё более усиливается в соответствующем контексте. Существенную роль при воздействии на восприятие читателей играет и та негативная интерпретация, с помощью которой «Нью-Йорк таймс» часто искажает даже те понятия, которые сами по себе могли бы быть нейтральными. Одним из излюбленных приёмов газеты стало употребление выражений «так называемый… известный как…» и им подобных для демонстрации её пренебрежительного отношения к тому или иному процессу, событию, факту (например, «мы сейчас прославляем то, что называется разрядкой», «политика, известная как разрядка», «так называемая конференция по европейской „безопасности“»).
«Нью-Йорк таймс» словно решила на практике доказать теоретическое утверждение Жака Эллюля:
«Всё может служить средством пропаганды, и всё должно быть использовано»[182].
Однако «Нью-Йорк таймс», например, никогда не скажет: «…так называемая американская демократия…» Что касается ценностей буржуазного общества, то, пусть даже они и вымышленные, газета стремится внушить читателям уважение к ним.
В условиях, когда разрядка давала надежду на то, что возможен иной путь в политике, предполагающий возможность разрешения самых сложных вопросов за столом переговоров, а не на поле брани, газета не могла выступать открыто против неё. Поэтому «Нью-Йорк таймс», лавируя, начала приспосабливаться к происходящим в мире переменам.
Учитывая то, что разрядка становилась всё более привлекательной для американского народа и народов западноевропейских стран, «Нью-Йорк таймс» иногда пыталась использовать её для собственных пропагандистских выгод, поднимала шум о якобы имеющем место «нарушении духа разрядки». При этом газета, конечно, применяла свои мерки того, что именовала «духом разрядки». По её мнению, например, он предполагал отказ Советского Союза от борьбы против империалистической агрессии, от поддержки им национально-освободительных движений.
Буржуазная пресса открыто, порой враждебно критикует свои собственные правительства, усиливает давление на них, требуя, чтобы в своей деятельности по выполнению принятых договорённостей они «выжали» из Советского Союза максимум возможных уступок.
«За рубежом»
Если ей казалось, что правительство Соединённых Штатов занимало недостаточно решительную позицию по отношению к нашей стране и шло, по её мнению, на уступки, «Нью-Йорк таймс» выступала с его язвительной критикой. Главным обвинением, которое она в таких случаях выдвигала, было то, что правительство «всё ещё руководствуется своим лозунгом „Разрядка любой ценой“»[183], т. е., мол, поступается национальными интересами. «Нью-Йорк таймс» манипулировала привлекательностью разрядки в глазах читателей, преследуя утилитарные цели: очернить в представлении американцев те или иные действия СССР или настоять на том, чтобы правительство США отказалось от переговоров с Советским Союзом, от политики сотрудничества.
