Ознакомительная версия.
Кто-то может подумать, сказать: это ваша забота, а вот наши реакторы!.. Но такая уверенность невозможна после Чернобыля. Ведь Белоруссия, пострадавшая больше всех, не имела и не имеет на своей территории АЭС. И не потому ли Швеция, например, заколебалась в своем решении отказаться от АЭС: отсутствие своих АЭС никак не обезопасит страну, когда они имеются у соседей. И не только близких, но и далеких.
Мир уже узнал, как моя Белоруссия подсчитывает ущерб: будто еще одна война над нею прогремела: пострадало (по официальным данным) 27 городов и около 2700 деревень, населенных пунктов. Еще бы: «сброшено» 300 хиросимских (по радиации) бомб! «Отнято» невидимым врагом (изъято из оборота) около 1/4 белорусской земли (только пахотной). Враг, невидимый, но тем более грозный, оставил свои «гарнизоны радиации» (где 1–5 кюри на километр, а где 40-140 и гораздо выше) почти во всех областях республики. (Тоже самое, в северных областях Украины, в западных — России).
Говорим, всё еще по инерции, о задаче: преодолеть последствия Чернобыльской катастрофы. И всё больше осознаем, что преодолеть полностью в обозримом будущем не удастся! Чернобыль не позади, он впереди. Постоянная стесненность бытия, болезни, стрессы, отнятая у миллионов людей уверенность существования, всё новые угрозы не только живущим рядом, но и удаленным от Чернобыля территориям. Например, стали задумываться: а что, если паводок поднимет радиоактивный ил со дна Припяти, Днепра и поволочет его по Днепру — в Черное и в Средиземное моря?
Когда какая-то страна начинает обзаводиться ядерным или химическим оружием, соседи нервничают. Вот так же беспокоиться приходится, когда сосед строит АЭС, а ты знаешь, что не располагаешь никакими правами хотя бы контролировать качество строительства, эксплуатации опасного объекта. А почему, собственно, нет таких прав у соседа, если опасность в случае катастрофы у каждого вполне «белорусская»: не имеешь «мирного атома», так получишь, и даже может быть больше, чем сам хозяин. Если с ветром не повезет.
Выводы напрашиваются самые серьезные, если исходить из горького опыта самой крупной (как сказано в постановлении Верховного Совета СССР по Чернобылю) катастрофы XX столетия. Напрашивается несколько вариантов решения проблемы атомной энергетики в мировом масштабе.
1. Полный отказ от «мирного атома», который не оказался ни мирным, ни надежным в энергетике.
2. Упрятать все АЭС под землю, строить только подземные, в скальном грунте, а ныне существующие во всем мире «поверхностные» закрыть (предлагал этот проект еще Сахаров А. Д.).
3. Строжайший контроль, международный, над атомной энергетикой — на всех этапах: от проектирования до эксплуатации, подготовки обслуживающего персонала и т. д.
Рассмотрим вариант последний, третий. Это нечто вроде нового «плана Баруха»[107], но по отношению к «мирному атому». (Хотя думается, что не закрыт окончательно вопрос и о коллективном владении, через ООН, остающегося после всех сокращений, атомным оружием).
Вот некоторые аспекты этого возможного соглашения по атомной энергетике:
а) Разработка, конструирование, создание общими усилиями оптимально безопасного реактора и обязательство стран не использовать другие, которые хуже, ниже по уровню
безопасности;
б) коллективная помощь тем, кто вынужден будет избавляться от устаревших типов реакторов, АЭС;
в) поддержка идеи подземного строительства АЭС, которое имеет свои, уже обнаруживающиеся, проблемы;
г) обязательство полной компенсации населению всего ущерба, если кто-то пострадает от атомной энергетики. (Чтобы не повторилось недопустимое: то, что и поныне продолжается на территориях, обездоленных Чернобылем).
Создание Московского международного энергетического клуба — инициатива страны, где случился Чернобыль. Кому же, как не нам, не нашему Клубу, выступить инициатором плана Международного контроля, строгого, реального, за развитием атомной энергетики? Без такого контроля у этой отрасли энергетики будущее — лишь до нового Чернобыля. Так стоит ли дожидаться непоправимого? Давайте опережать события хотя бы в таких делах.
«Повивальной бабкой ядерной бомбы…»
Повивальной бабкой ядерной бомбы фактически был фашизм. Он ускорил, как уже отмечалось, ее рождение, насильственно-вынужденное (если иметь в виду ученых-физиков, причастных к созданию первой бомбы).
И очень точно и, главное, своевременно несколько лет назад советский физик-академик Е. П. Велихов уравнял их — бомбу и фашизм.
Вот так началась атомная эра — с печатью проклятья. Не лежит ли печать эта — насильственно-преждевременных родов — и на мирном атоме. Оказывается, он оборотень: вполне мирная АЭС превращается вдруг в долговременную Хиросиму.
И не случайно, что после аварии на мирной станции в Чернобыле, люди еще острее ощутили всю угрозу всеобщей гибели, заключенную в 60 тысячах боеголовок, которые в арсеналах ядерных стран.
Мы все должны осознать, что авария в Чернобыле, взволновавшая весь мир и ставшая настоящей трагедией для наших народов, не идет ни в какое сравнение с возможными последствиями взрыва одной-единственной ядерной бомбы даже «тактического назначения». А их в одной Европе, в одной ФРГ — сколько?
У ядерного разоружения, у полного запрета на ядерное оружие одна альтернатива — полное самоистребление рода человеческого.
Ну, а «мирный атом»? Если он станет действительно гарантированно мирным, у него не будет противников. А сегодня их немало — и среди ваших «зеленых», ваших граждан.
И я, белорус, их понимаю. Думаю, что поиски новых нерадиоактивных источников энергии — нравственный долг ученых перед обеспокоенным человечеством.
[1990]
Лицом к Апокалипсису[108]
Мы прослушали интересные доклады и выступления, в которых Апокалипсис — понятие философское, теологическое или же психологическое. Ну, а Апокалипсис — физическая реальность — что он такое? Сегодня это, прежде всего, ядерное оружие. Его Джонатан Шелл, в своей замечательной работе «Судьба Земли», давно назвал: оружием Судного дня.
Когда показал свои зубы дракона «мирный атом» — в Чернобыле, сквозь растерянный журналистский лепет и оправдательное бормотание науки грозно прорвались слова прямо из пророчеств Иоанна Богослова: «Третий Ангел вострубил, и упала с неба большая звезда… и пала на третью часть рек и источники вод… Имя сей звезде „полынь“…» (В украинском языке «чернобыль» означает «полынь обыкновенную».) Помню, когда я услышал это от одного физика летом 1986 года, мой материалистический, атеистический ум посрамленно поклонился необъяснимому. И я решил посрамить его еще и публично, процитировав Откровение Иоанна Богослова на проходившем в Москве съезде писателей: шок был в зале. Думаю, что и в президиуме, где сидел сам Егор Лигачев. Но мы всё равно еще не осознавали близости бездны, которая открылась у ног наших… Впрочем, кое о чем мы догадывались. Особенно у нас, в Белоруссии. Страна эта, оказывается, особенная. Знаете, это, как бывает с некоторыми людьми, их называют невезучими. И другие болеют, попадают в аварии. Но невезучих не обойдет ни одна болезнь и ни одна авария. Хоть плачь. Вот так и с моей Белоруссией. Сколько войн вела Россия, и с Россией вели, все самые главные прокатывались по Белоруссии, и ее народу. И шведская, и с Наполеоном, и все войны с немцами. То, что мы пережили в войне, 1941–1945 гг. можно назвать «атомной войной обычными средствами». Один американский публицист побывал на кладбище белорусских деревень под Минском (их сотни и сотни, сожженных вместе с людьми, убитых деревень), потом написал: трудно реально представить трагедию другого народа для этого надо то же самое хотя бы спроецировать мысленно на свою страну, на свой народ. Вообразим, что убито 50 млн. американцев, сожжены все города и деревни Америки за исключением, например, восточного побережья, — вот масштабы трагедии Белоруссии. Сопоставимые (по результатам) разве что с атомной войной…
И вот мир снова обнаружил, что мы уже в 1986 году ощутили, о чем пытались сказать, крикнуть, но нас долго не слышали ни в Москве, ни за рубежом, ни в самом партийно-правительственном Минске: Белоруссию снова накрыла тень Апокалипсиса!
Сегодня, наконец, увидели, услышали: из 350 условно-хиросимских бомб (по радионуклидам) 300 упали на север от Чернобыля, т. е. на Белоруссию: на 27 городов, на 2700 деревень, (это по официальным данным, все еще заниженным). Как минимум четвертая часть населения (2,5 млн. из 10) живет (вот уже 3,5 года) в зараженной местности. Где ни молока от собственных коров попить без дозиметра (а дозиметры до сих пор прячут от населения), ни ягоду съесть.
Ознакомительная версия.
