Ознакомительная версия.
Приезжали к нам ученые, они спорили до крика. До хрипоты. Подхожу к одному: "Наши дети в радиационном песке копаются?" А он мне в ответ: "Паникеры! Дилетанты! Что вам о радиации известно? Я - ядерщик. Вот произошел атомный взрыв. Через двадцать минут я ехал к эпицентру на уазике. По плавленной земле. Что вы панику поднимаете?" Я им верил. Я вызывал к себе в кабинет людей: "Братцы! Я убегу, вы убежите. Что люди о нас подумают? Скажут, что коммунисты дезертировали?" Если не убеждал, словами, чувствами, действовал иначе: "Ты патриот или не патриот? Если нет - клади на стол партбилет. Бросай!" Некоторые бросали...
Что-то стал подозревать... Заключили мы договор с Институтом ядерной физики на обследование наших земель. Они берут траву, берут пласты чернозема и везут туда, к себе в Минск. Проводят там анализы. А потом звонят мне: "Организуйте, пожалуйста, транспорт, чтобы забрать вашу почву назад". - "Вы что, шутите? До Минска четыреста километров... - у меня трубка из рук чуть не выпала. - Везти землю назад?" - "Нет, не шутим, - отвечают мне. - У нас эти пробы по инструкции подлежат захоронению в могильнике, в подземном железобетонном бункере. Со всей Беларуси к нам везут. За месяц имеющуюся емкость до отказа заполнили". Вы слышали? А мы на этой земле пашем, сеем. На ней наши дети играют... С нас требуют планы по молоку и мясу. Из зерна гнали спирт. Яблоки, груши, вишни шли на соки...
Эвакуация... Если бы кто-нибудь посмотрел сверху, подумал бы, что началась третья мировая война... Одну деревню вывозят, а другую предупреждают: эвакуация через неделю! И всю эту неделю там скирдуют солому, косят траву, копаются на огородах, дрова колют... Жизнь как жизнь. Люди не понимают, что происходит. А через неделю их увозят на военных машинах... Совещания, командировки, накачки, бессонные ночи. Столько всего было. Возле горкома партии в Минске, помню, стоит человек с плакатом: "Дайте народу йода". Жарко. Он в плаще...
(Возвращается к началу нашего разговора.)
Вы забыли... Тогда... Атомные станции - это будущее... Я не раз выступал... Пропагандировал... Я был на одной атомной станции: тихо, торжественно. Чисто. В углу - красные знамена и вымпелы "Победитель социалистического соревнования". Наше будущее...
Я - человек своего времени... Я - не преступник..."
Владимир Иванов, бывший первый секретарь Славгородского райкома партии
Монолог защитника советской власти
"Что вы тут записываете? Кто вам разрешение дал? Фотографируете... Уберите свою цацку... Сховайте. А то разобью. Понимаешь ты, приехали... Мы живем. Страдаем. А вы людей с толку сбиваете... Бунтуете... Выпытываете не то, что надо. Нет сейчас порядка! Порядка нет! Понимаешь ты, приехали... С магнитофоном...
Да, я защищаю! Я советскую власть защищаю. Нашу власть. Народную! При советской власти мы были сильными, нас все боялись. Весь мир на нас глядел! Кого трясло от страха, кто завидовал. Б...ь! А что теперь? Сейчас? При демократии... "Сникерс" и маргарин залежалый к нам везут, ношеные джинсы, как туземцам, которые недавно с дерева слезли. С пальмы. За державу обидно! Понимаешь ты, приехали... Такая была держава! Б...ь! Пока Горбачев не взлетел... На царство... Черт с метиной! Горби... Горби действовал по их планам, по планам цээр-у... Что вы мне тут доказываете? Понимаешь ты... Они Чернобыль взорвали... Цэрушники и демократы... Я в газетах читал... Не взорвался бы Чернобыль, держава бы не рухнула. Великая держава! Б...ь! Понимаешь ты... Булка хлеба при коммунистах стоила двадцать копеек, а сейчас две тысячи. Я за три рубля покупал бутылку... Еще на закуску хватало... А при демократах? Распродали все! Заложили! Наши внуки не рассчитаются...
Я - не пьяный, я - за коммунистов! Они были за нас, за простых людей. Сказок мне не надо! Демократия... Свободный человек... Б...ь! А помри этот свободный человек, его похоронить не на что. У нас померла бабка. Одинокая, без детей. Два дня бедная в хате лежала... В старой фуфайке... Под образами... Гроб не могли купить... Стахановка когда-то, звеньевая. Мы два дня не выходили в поле. Митинговали. Б...ь! Пока председатель колхоза не выступил... Перед народом... И не пообещал, что теперь, когда помрет человек, колхоз выделяет бесплатно: деревянный гроб, труну, по-нашему, теленка или поросенка и два ящика водки на поминки. При демократах... Два ящика водки... Бесплатно! Бутылка на одного мужика - пьянка, полбутылки - лечение... Нам от радиации...
Почему вы это не записываете? Мои слова. А записываете только то, что вам выгодно. Людей с толку сбиваете... Бунтуете... Политический капитал нужен? Карманы долларами набить? Мы тут живем... Страдаем... А виноватых нету! Назовите мне виноватых! Я за коммунистов! Они вернутся и тут же найдут виноватых... Б...ь! Понимаешь ты, приезжают... Записывают..."
(Фамилию не назвал)
Монолог о том, как два ангела встретили маленькую Оленьку
"У меня есть материал... Семь лет собирала - газетные вырезки, свои заметки. У меня есть цифры. Я вам все отдам... Я никогда уже не отойду от этой темы, но сама написать не смогу. Я могу бороться: организовывать демонстрации, пикеты, добывать лекарства, навещать больных детей, - но не писать. Возьмитесь... А у меня самой столько чувств, что я с ними не справлюсь, они меня парализуют. Чернобыль имеет уже своих сталкеров... Своих писателей... Но я не хочу войти в круг тех, кто эксплуатирует эту тему. Если писать честно? (Задумывается.)
Тот апрельский теплый дождь... Семь лет я помню этот дождь... Дождинки скатывалисть, как ртуть. Говорят, что радиация бесцветная? Но лужи стояли зеленые или ярко-желтые. Соседка шепотом сообщила, что по радио "Свобода" передали об аварии на чернобыльской атомной станции. Я не придала этому никакого значения. Абсолютная уверенность, что если бы что-то серьезное, нас бы оповестили. Есть специальная техника, специальная сигнализация, бомбоубежища. Нас предупредят. Мы были в этом уверены! Все учились на курсах гражданской обороны. Я сама там проводила занятия... Но вечером того же дня соседка принесла какие-то порошочки. Дал их ее родственник, объяснил, как принимать (он работал в Институте ядерной физики), но взял слово, что она будет молчать. Как рыба! Как камень! Особенно он боялся разговоров и вопросов по телефону...
У меня в это время жил маленький внук... А я? Я все равно не поверила. По-моему, никто из нас эти порошочки не пил... Мы были очень доверчивы... Не только старшее поколение, но и молодые...
Вспоминаю первые впечатления, первые слухи... Перехожу из одного времени в другое, из одного состояния в другое... Отсюда - туда... Как пишущий человек, я задумывалась над этими переходами, они меня интересовали. Во мне словно бы два человека - дочернобыльский и чернобыльский. Но вот это "до" сейчас трудно восстановить с полной достоверностью. Мое зрение поменялось...
Я ездила в зону с первых дней... Помню, остановились в какой-то деревне, что меня поразило - тишина! Ни птиц, ничего... Идешь по улице... Тишина. Ну, ладно, хаты вымерли, людей нет, уехали, но все вокруг смолкло, ни одной птицы...
Приехали мы в деревню Чудяны - сто сорок девять кюри... В деревне Малиновка - пятьдесят девять кюри... Население получало дозы в сотни раз больше тех, что получают солдаты, охраняющие районы испытаний ядерных бомб. Ядерные полигоны. В тысячи раз! Дозиметр трещит, его зашкаливает... А в колхозных конторах висят объявления, подписанные районными радиологами, что лук, салаты, помидоры, огурцы, - все можно есть. Все растет, все едят.
Что они сейчас говорят эти районные радиологи? Секретари райкомов партии? Как оправдываются?
Во всех деревнях мы встречали много пьяных людей. Ходили под хмельком, даже женщины, особенно доярки, телятницы.
В той же деревне Малиновка (Чериковский район) зашли в детский садик. Дети бегают по двору... Копаются в песочнице... Заведующая объясняет, что песок меняют каждый месяц. Откуда-то привозят. Можно представить, откуда его могли привезти? Дети печальные... Мы шутим, они не улыбаются... Воспитательница заплакала: "Не старайтесь. Наши дети не улыбаются. А во сне они плачут". Встретили на улице женщину с новорожденным. "Кто вам разрешил здесь рожать? Пятьдесят девять кюри..." - "Врач-радиолог приезжала. Советовала только не сушить пеленки на улице". Людей уговаривали не уезжать, оставаться. Планы выполнять... Даже когда деревню отселили... Эва- куировали... Все равно привозили людей на сельхозработы. Убирать картошку...
Что они сейчас говорят? Секретари райкомов и обкомов? Как оправдываются? Кто у них виноват?
Я сохранила много инструкций... Совершенно секретных... Я все их вам отдам... Напишите честную книгу... Инструкция по обработке зараженных куриных тушек... В цехе по их обработке требовалось быть одетым, как на загрязненной территории при контакте с радиоактивными элементами: в резиновых перчатках и резиновых халатах, сапогах и прочее. Если там столько-то кюри, надо поварить в соленой воде, слить воду в канализацию, а мясо добавить в паштеты, колбасы. Если столько-то кюри - в костную муку, для корма скоту... Так выполнялись планы по мясу. Из зараженных районов телят по дешевке продавали в другие места. В чистые. Водители, которые возили таких телят, рассказывали, что телята были смешные - шерсть до самой земли, и такие голодные, что ели все - и тряпки, и бумагу. Их кормить было легко! Продавали в колхозы, но если кто хотел - мог взять себе. В свое хозяйство. Уголовные дела! Уголовные!!
Ознакомительная версия.
