Принято считать, что советскую власть погубил Карабах. Подобное утверждение не то чтобы спорно - оно перпендикулярно сути проблемы. Оно лежит в области эйзенштейновской поэтики: Карабах - как символический выстрел крейсера «Аврора», нацеленный на ненавистный Кремль-Зимний, а потом за дело берутся революционные матросы, они бегут, перелезают через ограду - и вот, правительство низложено, ура. Это глубочайшее преувеличение. Советскую власть и страну погубили не пассионарии, выступавшие на ереванских митингах. И не сумгаитские погромщики. И даже не Советская армия, в 1990 году введенная в Баку. Советскую власть погубили слова. Вот что предприняло союзное руководство в ответ на погромы, митинги и перестрелки. Весной 1988 года вышло постановление Верховного Совета СССР «О мерах по ускорению социально-экономического развития Нагорно-Карабахской Автономной Области Азербайджанской ССР в 1988-1995 годах». Понятно, что руководство страны, действовавшее в рамках подобного дискурса, не могло и не умело вести полемику с новыми национальными элитами о том, какая юридическая норма важней - о праве наций на самоопределение или о территориальной целостности и нерушимости границ.
Лишь 12 января 1989 года в НКАО впервые в СССР было введено прямое управление с образованием Комитета особого управления Нагорно-Карабахской автономной областью под председательством заведующего отделом ЦК КПСС Аркадия Вольского. Были приостановлены полномочия областных партийных и государственных органов, ограничены конституционные права граждан. Комитет был призван предотвратить дальнейшее обострение обстановки и способствовать ее стабилизации. Так советская власть - с сильнейшим опозданием - пыталась вернуть армянам и азербайджанцам советскую национальную идентичность и таким образом остановить гражданскую войну. Но поскольку советская национальная идентичность существовала только на бумаге (а иного и быть не могло в стране с национально-территориальным делением), то лишь на бумаге она и была восстановлена. Арестовываются и помещаются в Бутырскую тюрьму члены комитета «Карабах». Казалось бы, более ясного сигнала Баку о том, что советское правительство поддерживает принцип территориальной целостности Азербайджанской ССР, и придумать было нельзя. Ответ из Баку не заставил себя ждать: в июле 1989 года была создана новая партия - Народный фронт Азербайджана. В августе руководство Азербайджанской ССР в качестве меры давления на НКАО (и заодно Армению) предпринимает экономическую блокаду, перекрыв доставку народнохозяйственных грузов (продовольствия, топлива и стройматериалов) железнодорожным и автомобильным транспортом через свою территорию. НКАО оказалась практически изолирована от внешнего мира. Постановление ВС СССР «О мерах по ускорению социально-экономического развития Нагорно-Карабахской Автономной Области Азербайджанской ССР в 1988-1995 годах» обретает реальный смысл.
1 декабря 1989 года Верховный Совет Армянской ССР и Национальный Совет НКАО, «основываясь на общечеловеческих принципах самоопределения наций и отзываясь на законное стремление к воссоединению двух насильственно разделенных частей армянского народа», на совместном заседании принимает постановление о воссоединении Армянской ССР и Нагорного Карабаха. Азербайджан отвечает масштабной силовой акцией. Начинается настоящая война. Центральной власти более не существует, элиты союзных республик всячески демонстрируют наплевательское отношение к нерушимому братству советских народов, мирной жизни трудящихся и прочим идеологическим костылям, на которых держалась советская власть. Резолюция об «общечеловеческих принципах самоопределения наций», принятая армянскими и карабахскими властями, находится при этом в полнейшем соответствии с новой советской идеологией, озвученной Генеральным секретарем ЦК КПСС Горбачевым М. С. еще в 1987 году. О чем же тогда говорил Горбачев? О том, что общечеловеческие ценности важнее классовых.
Именно эти страшные слова, а не глупая фраза тов. Долгих и Лукьянова о двух мусульманских народах, стали самым сокрушительным ударом по Советскому Союзу. Советская власть совершила самоубийство, карабахский конфликт был лишь орудием этого самоубийства. Прогрессивная общественность, ненавидевшая все советское в первую очередь на идеологическом, словесном уровне, быстро встала на сторону свободолюбивых карабахцев и их армянских союзников. И если в 1988 году позицию, отличную от позиции программы «Время», высказывали лишь некоторые деятели культуры и глашатаи прогресса, то в 1989-м, в дни Первого съезда народных депутатов СССР, таких публичных фрондеров было уже несравнимо больше. Язык партхозноменклатуры не желал сдаваться, но сознавал, что слаб, и призывал на помощь охранительных публицистов с их чудовищным метафорическим рядом: изо всех щелей повылезала мертворожденная литературщина: «не расшатывайте стены», «не раскачивайте лодку». Тут-то все и рухнуло. Принцип территориальной целостности оказался в ряду суконных словесных конструкций, а значит, ценность его равнялась ценности любой советской фальшивки и ничуть не отличалась от «интернационального долга в Афганистане». Ложь о единстве советской нации была побеждена сначала на лингвистическом, а после на всех остальных фронтах. Терминологическая ненависть была утолена. Неудивительно, что после развала страны президентами трех закавказских республик бывшего Советского Союза стали три доктора филологических наук - Звиад Гамсахурдиа, Левон Тер-Петросян и Абульфаз Эльчибей.
* ВОИНСТВО *
Александр Храмчихин
Идеальные солдаты
Красные и белые вне отчизны
Последствием грандиозных катастроф Первой мировой войны и Гражданской войны в России стал феномен русской эмиграции, которая повлияла на судьбу многих стран, ее принявших. В эмиграции оказалось огромное количество военных, причем имевших огромный боевой опыт. И часть из них стала искать за границей применения своим способностям по специальности.
Русские оказались в составе французского Иностранного легиона, в этом качестве они приняли участие в боевых действиях (то есть в колониальных войнах) в Марокко, Сирии, Ливане, Индокитае. В Легионе они очень резко выделялись своими высокими умственными способностями и душевными качествами на фоне разноплеменного уголовного сброда, из которого, в основном, Легион и состоял. Благодаря русским жители французских колоний начинали гораздо лучше относиться к Иностранному легиону, что крайне бесило как французов, так и легионеров из других стран. В результате русским приходилось тяжелее всего в ходе повседневной службы, они несли самые тяжелые потери в войнах за совершенно чуждые им интересы бывшей «союзницы».
В 1924 году Русский отряд оказался решающей силой в гражданской войне в Албании, восстановив там прежнее правительство, двумя годами ранее свергнутое просоветской группировкой. В середине 30-х исключительно благодаря русским офицерам Парагвай выиграл у гораздо более сильной Боливии (чьей армией руководили немецкие офицеры) войну Чако («Русская жизнь» уже писала об этом).
Одновременно укрепляющийся СССР начал понемногу создавать за пределами страны сферу своего влияния, сочетая при этом идеологические и чисто геополитические мотивы. Все больше советских военнослужащих принимали участие в боевых действиях за рубежом, как в качестве советников, так и в качестве командиров и бойцов. И здесь бывшие соотечественники и противники по Гражданской войне - красные и белые - столкнулись вновь, уже в чужих гражданских войнах. Впрочем, в некоторых случаях они оказывались и на одной стороне в не своей войне. Наиболее широкое участие россияне, как красные, так и белые, приняли в гражданских войнах на противоположных концах Евразии - в Испании и Китае.
В Испании, как и во Франции, был свой Иностранный легион. Разумеется, в нем также служили русские эмигранты. Этот Легион стал основной ударной силой Франко. Некоторые историки считают, что именно русские легионеры подвигли Франко на восстание против республиканцев, действия которых очень сильно напоминали то, что делали красные в России. После начала восстания Российский общевоинский союз, штаб-квартира которого находилась в Париже, организовал дополнительную переброску добровольцев в армию Франко.
Далеко не все эмигранты, впрочем, поддерживали данное мероприятие. Например, известный историк А. Керсновский считал, что «иностранные националисты - будь то испанские белогвардейцы, французские „огненные кресты“, немецкие наци и итальянские фашисты - такие же враги для нас, русских эмигрантов, и нашей Родины, как и преследуемые ими коммунисты». Он также писал, что в 1917-1920 годах испанские офицеры отнюдь не считали своим долгом умирать за русское Белое дело, почему же теперь русские должны считать своим долгом умирать за дело Франко? Но и ненависть к коммунистам среди эмигрантов была сильна. В составе армии Франко воевало более 100 русских добровольцев, из них погибло более 30. Впрочем, из-за малочисленности не удалось сформировать отдельную русскую часть, поэтому белые воевали в составе батальона испанских монархистов.
