Инженерная задача, стоявшая перед Иродом, была сложна. Маленький храм стоял на вершине маленькой горы, на которой не было места для большого храма. Не было у Ирода и технической возможности передвинуть массу грунта. Он выбрал элегантное решение: рядом с горой были построены арки, а их стягивала массивная стена, окружавшая гору. Сверху на арки легла платформа. Поэтому Храмовая гора, как хороший голландский сыр, полна пустот.
Большой двор иродова храма сохранился и по сей день и стал двором мечетей Харам аш-Шариф. В праздничные дни здесь молится полмиллиона верующих мусульман, и посетить его может каждый. 2000 лет назад, иноверцев быстро останавливал забор надписью по-гречески: «Гой, если войдешь, вини лишь себя в своей скорой смерти». (Обломок надписи, упомянутой Флавием, был найден в наши дни и выставлен в музее Израиля.) Вместо молитв верующих, кровь сотен жертв – агнцев и тельцов – текла рекой из-под жертвенника.
Главным днем храмового культа был Иом Кипур, Судный день, когда первосвященник входил в Святая Святых. У зрителей перехватывало дыхание – народ верил, что неугодного священника Бог поразит прямо на месте. Затем первосвященник выходил и всенародно произносил священное и табуированное имя бога Яхве. (Это древнее имя появляется уже в тексте 8-го века до н.э. из Хирбет эл-Ком, в 14 км к западу от Хеврона, гласящем: «Меня благословил Яхве и спасла Его супруга Ашера». Самые древние упоминания Яхве были найдены, однако, в Синайской пустыне и в Южном Заиорданье, например, в надписи, найденной на краю Аравийской пустыни, в Курайя, в 26 км на юго-запад от Бир-ибн-Хирмас, саудовской таможни на Хиджазской ж. д., где находился когда-то культовый центр мидианитов. Яхве – яростный бог войны, разрушения, грома, бог пустыни – был переосмыслен уже после победы эллинизма на Ближнем Востоке.)
В этот же день приносили еще одно жертву – демону Азазелю. (Азазель был сродни аравийской доисламской богине Уззе, храм которой стоял в долине Нахла на дороге из Таифа в Мекку. Мухаммад послал Халида ибн аль-Валида ликвидировать идолопоклоннический культ. Герой разогнал священников, нашел самое Уззу – огромную толстую негритянку – и зарубил ее.) На черного козла взваливали все грехи народа и торжественно вели в пустыню, на гору Азазеля, в наши дни именуемую Джабль-эль-Мунтар.
Джабль эль-Мунтар лежит в самом сердце Иудейской пустыни. «Иудейская пустыня – это целая страна, неуклонно спускающаяся до самой Иорданской долины, холмы, перевалы, то каменистые, то песчаные, кое-где поросшие жесткой растительностью, обитаемые только змеями, куропатками, широкий песчаный лог между холмами и в нем небольшой стан шатров из черного войлока» (Иван Бунин). Возле Маале-Адумим свернем на юг, проедем мимо шатров бедуинов, вокруг которых бегают светло-желтые собаки, и окажемся на перекрестке проселочных дорог. Продолжим прямо на восток, мимо траншей, вырытых австралийскими солдатами в 1918 году и израильскими искателями нефти в 70-х годах.
Перед нами – пологий, плавный подъем на гору, кончающийся страшным обрывом. (Внизу, в глубине, под обрывом, видна небольшая сопка, на вершине которой сохранились сожженные временем и пламенем руины – Хирбет-эль-Мирд.)
Сюда храмовые священники приводили черного козла и жертвовали его Азазелю: сбрасывали с обрыва и он летел вниз, расшибаясь о скалы. Священники подавали сигнал, сигнал принимали на Масличной горе, передавали в храм на Храмовую гору – и празднества в Иерусалиме шли еще пуще.
Храмовый культ был анахронизмом даже тогда. Духовные или образованные люди своего времени с неудовольствием взирали на эту ежедневную гекатомбу. Эпоха кровавых жертв уже миновала к этому времени в цивилизованных Греции и Риме. Противники храмового культа повторяли слова пророков: «Мне не нужен тук ваших жертв, кровь ваших агнцев, но молитва и сокрушенное сердце». Людям эпохи Ирода, Юлия Цезаря, Катулла, Гиллеля и Иисуса Христа идея кровавых жертв казалась бесконечно устаревшей. Религиозный поиск пошел другими путями: молитвы, мистерий, постижения сакральных текстов, поиска откровения. Вера в Яхве и Азазеля была исчерпана. Царь Ирод, человек римской цивилизации, не понял душу своих подданных, иначе не стал бы воротить груды камней на прекраснейшей из гор Иерусалима. Поэтому храм Ирода был разрушен в душах людей, прежде чем низвергнут физически.
Царь Ирод умер в 4 г. до н.э., попытавшись и перед смертью утвердить свою кровавую репутацию. Вот эта история в сочном пересказе Рабле и переводе Любимова:
«Ирод, жестокосердый тиран, царь иудейский, чувствуя приближение ужасной и омерзительной смерти (он умер от питириазиса, заживо съеденный червяками и вшами, как до него умерли Луций Сулла, Ферекид Сирийский, наставник Пифагора, греческий поэт Алкман и другие) и предвидя, что после его смерти иудеи зажгут на радостях потешные огни, заманил к себе во дворец из всех иудейских городов, селений и поместий именитых и облеченных властью людей – заманил хитростью, под тем предлогом, что ему будто бы необходимо сообщить им нечто важное касательно образа правления в провинции и ее охраны. Когда же те собрались и самолично явились, он велел их запереть в помещении придворного ипподрома, а затем обратился к свояченице своей Саломее и мужу ее Александру с такими словами: "Я уверен, что иудеи обрадуются моей смерти, однако ж, если вы пожелаете выслушать и исполните то, что я вам скажу, похороны мои будут торжественные, и весь народ будет плакать. Как скоро я умру, прикажите лучникам, моим телохранителям, коим я уже отдал на сей предмет надлежащие распоряжения, перебить всех именитых и облеченных властью людей, которые здесь у меня заперты. После этого вся Иудея невольно опечалится и возрыдает, а чужестранцы подумают, что причиною тому моя смерть, как если бы отлетела душа кого-нибудь из героев».
Этот план сорвался – после смерти тирана узников выпустили, но покой и мир не пришли в Иудею. Наступили годы неслыханного катарзиса веры.
Свитая воедино из разных оснований, соединившая древние израильские мотивы с вавилонским абсолютом, объединившая эмигрантов и обращенных Маккавеями местных жителей, миллионы рассеянных по всему свету иудеев-горожан и деревенских, провинциальных жителей Святой Земли, книжников и священников, вера разрывалась между полюсами партикуляризма и универсализма. Одна сила тянула к Богу, другая подменяла Бога – Израилем; одна ненавидела «чужих», другая считала, что «нет чужих под цветами», как сказал через века японский поэт.
Так созревал катарзис религиозных поисков жителей Святой Земли – от храма в Эн Геди до храма в Иерусалиме, от абсолюта «вернувшихся» до почвенности «оставшихся». Отстроенный Иродом храм был мертворожденным, как отстроенный Рамзесом храм Ра. Но египтяне не смогли шагнуть от мертвой веры в Ра к живому Озирису, а в Святой Земле эта революция веры произошла. Ищущая Бога соборная душа смогла совершить чудо. Неслыханное предродовое напряжение, стремление Человека к Богу было встречено столь же страстным стремлением Бога к Человеку. Бог, ставший пылающим терновым кустом перед Моисеем, явился на этот раз человеком, напоминая о сотворении человека по образу и подобию Божиему. Не все поддается описанию словами, некоторые чаяния, слишком глубоко уходящие корнями в душу и кровь человека выразимы лишь мифологемами, писал Д.Г. Лоуренс 20.
Такой мифологемой был союз Израиля с Богом у горы Синай. Такой мифологемой стал союз Бога и земной Девы. Она олицетворяла человечество, или Собрание Израиля – женское начало человека рядом с мужским началом бога. Их союз был космическим, вселенским явлением, союзом Земли и Неба. Память этого соития хранится глубоко в душе человеческой. Человек есть плод этого соития. Самое глубинное воспоминание человека – это увиденное с двух сторон проникновение мужского начала бога в женское начало человека, его завершение – осознание божественности плода, «Бог – это я».
Христос – это бог, ставший человеком. Человек, запомнивший, что он – Бог. Христос – это венец поисков, это счастливое завершение романа Души и Бога. Недаром союз мужчины и женщины – сакрален, освящается церковью во всех религиях – он повторяет Первичное соитие, он является ключом к божественной сущности человека. Путь мужского божественного начала подобен пути в бесконечную пещеру источника, где бьют ключи женского начала, подобен спуску в пещеру источника Эн Тамир в вади Курн. Как в мультике, мужское начало отражается от дна, дно прогибается, и возникает сознание: «Бог – это я».
