Ознакомительная версия.
Велась геологическая разведка в Сибири. Приказ Рудного сыска рассылал воеводам указания «кликать по площадям» насчет поиска полезных ископаемых, за что полагалась награда. Прилагались и инструкции как брать пробы, пересылавшиеся в Москву, где давалось заключение о целесообразности разработок. В результате обнаружили железо в Томском, Кузнецком, Енисейском, Якутском уездах, выявили цветные металлы, серебро под Нерчинском, свинец на Аргуни, селитру на Олекме, слюду, «камень наздак» и т. п.
Были построены металлургические заводы – Ницынский, Долматова монастыря. Правда, в большинстве месторождений дошло только до пробных шурфов и выплавок, но столь авторитетные исследователи Сибири, как С.В. Бахрушин и С.А. Токарев однозначно установили: «Изыскания академиков XVIII в. базировались на предшествующие поиски и опыт служилых людей XVII столетия».
Так в чем же было отставание России? В том, что она приглашала иностранных специалистов? Но перенять лучший и новейший опыт – дело вполне нормальное в техническом прогрессе. Допустим, если были и свои прекрасные литейщики, то почему было Михаилу Федоровичу не переманить в Москву знаменитого нюрнбергского мастера Ганса Фалькена (того самого, от чьего имени получила название легкая пушка – фальконет)? По сути, Петр I продолжил практику своего деда и отца. И ведь с какой охотой ехали! Сам Лейбниц навязывался (только напугал царя слишком крутыми социальными проектами). А швейцарский естествоиспытатель Бернулли, отправляясь в Россию, писал:
«Лучше несколько потерпеть от сурового климата в стране льдов, в которой приветствуют муз, чем умереть от голода в стране с умеренным климатом, в которой муз обижают и презирают». Вот и судите сами, что же это было на самом деле – «отставание» или мудрая политика царей, в результате которой «утечка мозгов» шла в направлении, противоположном нынешнему?
О чем поведали святые Петр и Февронии?
Житие муромских чудотворцев свв. благоверных Петра и Февронии (иногда его именуют «Повестью о Петре и Февронии») наверняка знакомо многим читателям. Это великолепный памятник литературы XVI в., написанный живым, красочным языком народных сказаний и былин. Это и замечательный духовный памятник, представляющий нам идеал великой и чистой любви. Но редко обращают внимание, что Житие, кроме того, может дать весьма интересную историческую информацию – о том времени, когда оно создавалось.
Автор его хорошо известен, Ермолай Еразм: псковский монах, один из ученейших людей своей эпохи, не только писатель, но и богослов, мыслитель, математик. В феврале 1549 г. Иван Грозный созвал первый Земский собор, так называемый «Собор примирения». Обратился ко «всей земле», вскрыв злоупотребления и недостатки, происходившие в период его юности, призвал простить друг другу прошлые вины и обиды, и были приняты решения о подготовке реформ, чтобы избежать подобных явлений в будущем. Народ откликнулся, к царю стали пересылать пожелания, проекты.
До нас дошли работы преподобного Максима Грека, дворянина Ивана Пересветова. Среди авторов был и Ермолай Еразм. В 1549 г. он пишет «Благохотящим царем правительница и землемерие», ряд других сочинений. И если Пересветов делает упор на положении служилых людей, «воинников», то у Ермолая Еразма в центре внимания оказывается крестьянство. Он указывал: «В начале же всего потребни суть ратаеве, от их бо трудов есть хлеб, от сего же всех благих главизна»; «вся земля от царя и до простых людей тех трудов питаема», предлагал ряд реформ в налогообложении, земельном устройстве и т. д. Отсюда можно предположить, что и сам он был выходцем из крестьян или сельского духовенства.
В целом его проекты были слишком смелыми для того времени и осуществлены не были, но, вероятно, Иван IV что-то использовал в своих преобразованиях. В начале 1550-х Ермолай Еразм переселяется в Москву, становится священником собора Спаса-наБору. А это была отнюдь не рядовая церквушка, это был дворцовый, привилегированный храм. Получить в нем место священника просто так, для неведомого приезжего «со стороны», было невозможно. Но путь к такому возвышению выглядит очевидным. Царь, ознакомившись с трудами Ермолая Еразма, счел их интересными и приблизил автора. Вызвал из Пскова и назначил на дворцовую службу, чтобы и дальше использовать его знания и способности.
А в 1552 г. состоялся поход на Казань. Эта война почиталась священной, после многих неудач требовалось раз и навсегда покончить с гнездом хищников, замучивших Русь вторжениями. Дорога на фронт самого царя напоминала паломничество. Во Владимире он поклонился мощам Александра Невского и других святых князей, в Муроме – свв. Петру и Февронии, крестителям здешней земли свв. блгв. Константину с чадами его Михаилом и Феодором. И молитвы были услышаны, Господь даровал нашим ратникам победу. В благодарность Иван Грозный повелел строить целый ряд храмов. Только в Муроме их было заложено три: Спасо-Преображенский, Свято-Благовещенский (где упокоились мощи свв. Константина, Михаила и Феодора), Рождества Пресвятой Богородицы – куда перенесли мощи свв. Петра и Февронии.
Приближенный царя Аркадий в это время составляет Житие св. Александра Невского (во время молебна у гробницы святого у Аркадия исцелилась больная рука – это сочли добрым предзнаменованием в Казанском походе). Очевидно, тогда же Ермолаю Еразму было поручено написать Житие свв. Петра и Февронии. Они являлись не только одними из заступников Руси, но и покровителями семьи и брака, и к ним Иван Грозный испытывал особую благодарность – жена Анастасия провожала его на войну беременной, и почти одновременно с победой он получил известие о рождении сына, наследника Дмитрия. Примерную дату написания Жития подтверждают и обстоятельства работы над ним. Его основой стали муромские предания, которые собирал Ермолай Еразм. Вряд ли он мог заниматься этим, когда жил в Пскове. Другое дело, став служителем столичного дворцового собора. Не исключено, что он вместе с многими другими священниками участвовал в походе на Казань.
Но как только мы уточняем время написания, невольно обращает на себя внимание сюжет Жития. Св. Петр убивает лютого змея, потом следует тяжелая болезнь. Петра выхаживает мудрая красавица Феврония, дальше – бунт бояр, не желающих служить княгине низкого рода, и супруги садятся на струги, плывут в изгнание… А теперь сопоставьте с реальными событиями, происходившими как раз в 1552–1553 гг. Иван Грозный берет Казань (а в русских сказаниях змей издревле символизировал ордынскую угрозу). Вслед за этим – опасная болезнь, Анастасия днюет и ночует у постели царя. И боярский бунт. Заговорщики не желают присягать младенцу Дмитрию, подчиняться царице (князь Ростовский возмущался, что царь «нас истеснил… поял рабу свою» – и как же нам «служити ей»?) До бегства дело не дошло, но после выздоровления, в мае 1553 г., государь и Анастасия отправляются на стругах на богомолье…
Сколько совпадений! Учтем, что автор был близок ко двору. В ходе работы над столь важным Житием его обязательно должны были читать и царь, и царица. А отсюда напрашивается, в общем-то, логичный вывод. В литературных образах свв. Петра и Февронии Ермолай Еразм так или иначе, вольно или невольно, должен был отразить какие-то черты… Ивана и Анастасии! И это подтверждается текстом Жития. Например, в нем настойчиво подчеркивается, что муромские князья были «самодержцами» в своих владениях. Историческим реалиям XII – начала XIII вв., когда жили и правили свв. Петр и Феврония, это не соответствует. Но было очень актуально в XVI в., Иван Грозный всюду выделял, что власть царя должна быть только самодержавной.
Причем стоит обратить внимание, св. Петр изображен в Житии довольно схематично. Главное действующее лицо – св. Феврония. Конечно, это вовсе не означает, что в царствующей семье лидировала жена. Это может означать другое – что Ермолай Еразм был ближе к ней, чем к царю. Известно, что в данное время за влияние на Ивана Грозного боролись группировки «избранной рады» Сильвестра – Адашева, и родственников царицы, Захарьиных. В мятеже во время царской болезни отец Адашева поддержал князя Владимира Старицкого, собиравшего воинов для переворота. Карамзин и другие историки признают, что сторону Старицкого тайно держал Сильвестр. Но Ермолай Еразм в Житии явно не симпатизирует крамольным боярам – что подтверждает его близость к партии Захарьиных.
Кстати, если еще раз вспомнить об авторах реформаторских проектов, то и Иван Пересветов был человеком из окружения Захарьиных. Еще раньше он внес в правительство предложение об изготовлении щитов нового образца, и мастерскую, где начали их делать, возглавил боярин Михаил Захарьин-Юрьев. Вероятно, через родственников царицы Пересветов получил выход на государя, передал ему свои работы. Вполне может быть, что и труды Ермолая Еразма попали к Ивану Грозному тем же путем.
Ознакомительная версия.
