«Деревня роскоши» представляет собой несколько кубических стеклянных зданий, в которых располагаются бутики, рестораны, а чуть поодаль — гостиница и концертный зал. Все это стоит на дорогущей рублевской земле и никогда не бывает заполнено посетителями. Те же посетители, что приезжают в Барвиха Luxury Village, по большей части ходят из бутика в бутик, ничего не покупая, ибо какой же идиот станет покупать здесь одежду, которую на улице Монтенаполеоне в Милане можно купить втрое, а то и вдесятеро дешевле (поймите, не то что денег нет, деньги есть, много, но тратить лишнее — это неуважение к Деньгам, так что адепты здесь не отовариваются, отовариваются лохи).
Если не пялиться в витрины, если сдержать мечты о недостижимой и сладкой жизни, если подумать, на что это похоже, то ассоциация приходит сразу: это похоже на Соборную площадь в Кремле. Точно так же здесь есть храм для венчания и храм для успения (то есть бутики с платьями, в которых не стыдно явиться на свадьбу и в которых не стыдно лечь в гроб).
Точно так же выделено посередине и даже вымощено брусчаткой место для парадов. Точно так же, как в Кремле, стоят неспособный звонить Царь-колокол и неспособная стрелять Царь-пушка, в витринах Барвиха Luxury Village выставлены Царь-машины «Феррари» и «Ламборгини», ездить на которых даже и по Рублевке невозможно. Это храмовый комплекс, место силы, с которого начинаются все отправления рублевского культа Денег. Одежда на Рублевке давно не служит сохранению тепла, украшения давно не служат украшению. Они нефункциональны, как нефункциональна в православной церкви ряса священника и епитрахиль. Они — ритуальные, и ритуалы можно либо понимать, либо просто слепо им следовать.
Вот, например, венчание. Венчание, то есть ритуал, соединяющий мужчину и женщину, здесь, в Барвихе, устроено по лекалам знаменитой сцены из фильма «Красотка». Влюбленные приходят в бутик, мужчина садится в кресло, пьет шампанское (ну, или кофе), а женщина заходит в примерочную кабинку, надевает одно за другим тысячу платьев, выходит из кабинки, показывается кавалеру, застывает на миг в картинной позе и возвращается в кабинку переодеваться. Так проходит час, переодевания повторяются раз за разом, как во время церковной службы раз за разом повторяются слова «Паки и паки миром Господу помолимся». Наконец, счастливая пара в сопровождении слуги, нагруженного пакетами с одеждой, покидает бутик (пока смерть не разлучит их). И в дверях счастливая невеста целует смущенного жениха — все как в храме.
Или крестины. Рано или поздно маленького ребенка приводят в бутик покупать первую шубку Fendi, первую курточку Moncler или первое платьице Dolce&Gabbana. В эту шубку-курточку-платьице ребенка окунают, как в купель. Делает это обычно не мать и не отец, а няня (исполняющая роль крестной матери), поскольку сами рублевские матери одеть малыша, как правило, не умеют.
Этими своеобразными венчаниями и своеобразными крестинами аналогии между церковью и торговлей предметами роскоши не заканчиваются. В глянцевом рублевском мире есть и свои проповедники: приезжают из Европы знаменитые портные или журналисты, пишущие о моде, читают лекции на тему «Как одеваться». И простые прихожане из Барвиха Luxury Village посылают на эти лекции жен. А именитые брезгуют.
Есть свои святые, подвижники, они дают обеты, как православные монахи — обет молчания. Всем, например, известно, что главный редактор журнала «Интервью» Алена Долецкая никогда не носит чулок. Дала, стало быть, обет. И это уважают.
Случаются паломничества. В Милан на шопинг, в Париж, в Нью-Йорк, в Лондон на Сэвил-роу шить мужские костюмы, в Неаполь — к тамошним знаменитым портным, которые держат иголку не перпендикулярно, а параллельно указательному пальцу.
Ну и, разумеется, у каждого мало-мальски уважающего себя рублевского Игрока есть в мире моды духовник. У людей попроще — журналист какой-нибудь из глянцевого издания. У Игроков высших уровней — профессиональный шопер, человек, способный ради хорошего клиента закрыть на один день в Риме бутик Fendi, чтобы клиент в совершенном одиночестве выбирал шубы жене (ведь и скупит половину бутика). Что же касается олигархов, миллиардеров, полубогов, богов — я понятия не имею, кто их одевает и кто советует им, какие купить часы.
Зато знаю, что на высшем и заключительном уровне Большой Рублевской Игры те немногие адепты Денег, что достигли совершенства и просветления, решительно перестают посещать храмовый комплекс бога Денег в Барвиха Luxury Village. Становятся атеистами. Более того — богоборцами. Принимаются уничтожать Деньги, таким парадоксальным образом спасая их.
59. И наступает ночь. Ночью, если, конечно, вы не едете по шоссе, если вам навстречу — бум-бум-музыка, ха-ха-ха-блондинка — не мчится в ревущей спортивной машине ваша смерть с накокаиненными ноздрями, если у вас есть пропуск, чтобы попасть за наглухо закрытые ворота элитного поселка, если вы можете перемещаться где-нибудь, кроме собственно шоссе, вам становится понятно, что Рублевка вовсе не такое уютное и не такое приятное место, как казалось при свете дня.
Во-первых, спускают собак. По темным аллеям элитных поселков идут с собаками на поводках или с собаками у ноги (вторые лучше обучены и злее) вооруженные охранники. Они идут парами, ожидают нападения, и я не очень понимаю, как они поступят, если вам взбредет в голову прогуляться по поселку ночью, даже если вы резидент.
Во-вторых, из домов наружу выходят телохранители. Не из всех домов, но из больших и мрачных — выходят. Встают безмолвною тенью у ворот и стоят до рассвета, положив руки на автомат, висящий на шее и предусмотрительно снятый с предохранителя.
В-третьих, уходят дети. Взрослые сыновья и дочери звонят (в лучшем случае, а могут и не позвонить) и говорят, что не желают жить в родительском Эльсиноре[19] и общаться с папиными приятелями-коррупционерами, даже если папа не коррупционер никакой, а кинопродюсер Александр Роднянский, умница и кинематографический эрудит.
В-четвертых, зажигаются одинокие окна гостиных в домах, где разочарованные в рублевском счастье женщины ждут разочарованных в этих женщинах мужчин. Иногда к таким неспящим домам приезжают курьеры и привозят письмо в конверте Barvikha Hotel&Spa «Не жди, ложись спать, задерживаюсь». Конверт, кажется, отдает духами. Глупая рублевская жена понимает, что муж изменяет ей в Барвихе с какой-то сукой, готовится закатить скандал и опрометчиво не готовится быть выставленной за ворота. Умная рублевская жена понимает, что муж изменяет ей в Барвихе, а значит, надо лечь спать и утром встретить его свежей и улыбчивой, показывая, что изменять можно. В то же время готовится и быть выставленной на улицу, то есть складывает колечки с бриллиантами в пудреницу, потому что не станет же он отбирать пудреницу, а подарки, сделанные за время совместной жизни, отберет. Бог знает, какой у него там секс…
Да, заглянем в окна отеля… Каков же секс на Рублевке в гостиницах, в нарочно снятых или купленных для блуда домах? Придется констатировать, что секс, как правило, жалок.
Секс не потому жалок, что Большая Игра делает людей импотентами или отучает от нежности (хотя и это). Не потому, что (по язвительному замечанию Ксении Собчак) мужчины слишком много пьют, чтобы к сорока годам сохранить нормальную эректильную и эякуляторную функцию (хотя и это бывает). Дело в другом.
Блестящая журналистка Ксения Соколова однажды написала целое эссе, в котором откровенно и зло рассказывала о своих романтических приключениях с чиновниками. (Вот подарок! Откуда бы мне иначе узнать!) Ксения утверждала, что секс на Рублевке жалок из-за завышенных ожиданий. Каждый чиновник (а мы добавим — каждый продвинутый рублевский Игрок) чувствует себя Бэтменом, супергероем. Деньги и Власть кружат рублевскому мужчине голову, и оттого бедняге кажется, что и секс у него должен быть таким же роскошным, как автомобиль, на котором он ездит, часы, которые он носит, и вино, которое пьет. Мужчина на Рублевке считает себя достойным невероятных сексуальных переживаний и способным на них. Тогда как женщина настроена совершенно противоположным образом. Связывая свою жизнь (пусть даже и на одну ночь) с богачом и уж тем более с чиновником, женщина идет на циничную уступку. Отказывается от девичьих мечтаний про принцев на белых конях и даже от простого физиологического зова к тренеру в фитнес-клубе: она настраивается на тихую, но зато чрезвычайно комфортную жизнь в рублевском особняке с мужем, который не будет ее любить (лишь бы вел себя прилично, не имел венерических болезней и платил в случае расставания (немалые) алименты). Она настраивается на это, а потому чем тише будет секс, тем лучше. Так она думает.
А любовник — Бэтмен. Мнет партнершу в объятиях, рычит от страсти, орет дурниной и требует воспроизвести все известные позы «Камасутры» плюс все увиденное когда-либо в порнографических фильмах.
