В СССР часто говорили о летчиках, «повторивших подвиг Гастелло». Их на самом деле — были сотни. Генерал-майор авиации А. Д. Зайцев в своей книге «Оружие сильных духом» оценивает количество воздушных таранов в более чем 620[141].
Не все тараны были самоубийственными, очень часто наш летчик спасался, катапультируясь, иногда — даже умудрялся спасти свой самолет.
При этом вражеский экипаж и его самолет никогда после тарана не выживали, да и от колонны танков, бронетехники, мостов, кораблей — куда только ни направляли свои самолеты наши герои — мало что оставалось.
Гастелло — наш камикадзе? Нет. Камикадзе — человек, который изначально, в одиночку, в самурайском духе готовится к смерти. Его таран — практически религиозный поступок, к которому он идет всю жизнь.
В случае с Гастелло все по-другому. Прежде всего, члены экипажа его бомбардировщика — люди неверующие, они не верят ни в перерождение, реинкарнацию, ни в вечную жизнь. Это сознательный гражданский поступок. Эти люди готовились не к смерти, а к долгой счастливой жизни вместе с детьми и внуками. А главное, решение принимает не один человек — это коллективное решение — о самопожертвовании. Подобные вещи тысячекратно сильнее, чем поступок любого камикадзе.
Пропаганда военной поры выделяла кого-то одного, чаще всего — случайно. Стремительно «лепилась» нужная биография, придумывались назидательные детали. Создавалась легенда, нужная пропагандистской машине, и часто сам герой рисковал не узнать самого себя в этом образе.
По законам жанра герой всегда один, потому что запоминается один человек. Летчик Гастелло. Летчик Талалихин. Летчик Маресьев. Красноармеец Матросов. Комсомолка Космодемьянская. Пионер-герой Леня Голиков.
Одни лица возвеличивались, другие могли практически игнорироваться. Забыли даже тех, кто сидел в одном самолете с Гастелло. Но давайте отметим главное: героев было много, много больше, чем мы можем себе даже представить.
Гастелло сто раз заслужил свою посмертную славу. Но рядом с ним стоит несколько авиаполков его предшественников и последователей, абсолютных, стопроцентных героев[142]. Настоящих, истинных — «сверхчеловеков».
Таня
Не так давно в прессе решили помусолить «правду» о Зое Космодемьянской. Мол, поджигала она крестьянские избы, да и ее сдали сами крестьяне. Мол, отец ее — был «враг народа», и дочь пошла на задание только ради его реабилитации. Некоторые журналисты, потирая потные ладошки, дошли чуть не до живописания сексуальных игр роты эсэсовцев с русской девочкой.
Противно все это, но все же — придется рассказать, что было на самом деле.
Действительно, Зоя Космодемьянская был внучкой убитого большевиками священника. Осенью 1941 года она в числе тысяч и тысяч московских комсомольцев добровольно ушла на фронт. После окончания диверсионной школы стала бойцом разведывательно-диверсионной «партизанской части 9903 штаба Западного фронта»[143]. Было ей 18 лет.
Поджигала ли она крестьянские избы? Да. Только те избы, где не было никаких крестьян, а в которых — останавливались оккупанты. Это было жестоко? Да. Война — вообще жестокое дело, а уж тем более — тотальная война на уничтожение.
Группе, в которую входила Зоя Космодемьянская, дали задание: в течение 5–7 дней сжечь 10 населенных пунктов, в их числе деревню Петрищево Рузского (тогда — Верейского) района Московской области. Группа понесла тяжелые потери. Из 10 вышедших на задание только трое дошли до цели — и подожгли несколько домов в Петрищево. Нацисты успели выскочить, но 20 немецких лошадей погибли.
После этого один из диверсантов-поджигателей решил, что дело сделано, и благополучно вернулся к своим. Другой был схвачен немцами. Зоя, пересидев день в лесу, на следующую ночь вновь пошла в село. Именно этот поступок отважной партизанки лежит в основе позднейшей «мифоразоблачительной» версии, будто бы «она самовольно, без разрешения командира направилась в деревню Петрищево». Пошла она в лютый мороз — не «самовольно», а для того, чтобы до конца выполнить данный ее группе приказ — «сжечь населенный пункт Петрищево»[144].
Посмотрите: девчонка осталась зимой в лесу — одна. Никто не осудил бы ее, попытайся она вернуться к своим. Но как только стемнело, она вновь пошла в деревню. Потому что этого требовало ее чувство долга. Немцы были настороже. Зоя направилась к дому, где «на квартире стояли 4 офицера и переводчик». Когда партизанка стала поджигать дом, ее заметил местный полицай и побежал за немцами. Зою схватили. Полицаю благодарные оккупанты подарили бутылку водки. Сребреники немцы экономили. Позднее, в 1990-х гг., была сконструирована сенсационная версия о том, что в Петрищеве-де вообще не было немцев, а партизанку схватили сами местные жители, дома которых она собиралась поджечь.
И это — несмотря на то, что в Петрищеве до самого недавнего времени жили очевидцы тех драматических событий. «Теперь пишут, — говорила в беседе с корреспонденткой „Комсомольской правды“ Н. Н. Седова (в 1941 году ей было 9 лет), — что и немцев-то в Петрищеве не было. Но ведь можно людей спросить. Немцы нас из домов прикладами выгоняли. В каждой избе было их набито. Мама и четверо детей — мы ютились в кухне на соломе»[145].
На допросе она назвалась Таней. Больше не сказала ничего. Раздев догола, ее несколько часов пороли солдатскими ремнями с пряжками. Затем на протяжении четырех часов водили босой, в одном белье, по улице: по снегу, на морозе. Наутро Космодемьянскую вывели на улицу, где была сооружена виселица; на грудь ей повесили табличку с надписью «Поджигатель». Саму казнь одна из свидетельниц описывает следующим образом:
«До самой виселицы вели ее под руки. Шла ровно, с поднятой головой, молча, гордо. Подвели к виселице, скомандовали расширить круг вокруг виселицы и стали ее фотографировать… Подошел немец и стал надевать петлю. Она крикнула: „Сколько нас ни вешайте, всех не перевешаете, нас 170 миллионов. Но за меня вам наши товарищи отомстят“. Она хотела еще что-то сказать, но в этот момент ящик убрали из-под ног, и она повисла»[146].
Тело Космодемьянской провисело около месяца, неоднократно подвергаясь надругательствам со стороны проходивших через деревню немецких солдат. Под Новый 1942 год пьяные немцы сорвали с повешенной остатки одежды и в очередной раз надругались над оледеневшим трупом, исколов его ножами и отрезав грудь[147].
27 января 1942 года в газете «Правда» был опубликован очерк Петра Лидова «Таня». Вечером того же дня его передали по Всесоюзному радио. Диктор, с трудом сдерживая слезы, рассказала потрясенной стране о юной девушке, во время выполнения боевого задания попавшей в руки немцев, вынесшей нечеловеческие пытки, но не предавшей своих товарищей. Казненной, но несломленной.
Специально созданная комиссия установила подлинное имя героини. Ею оказалась 18-летняя московская школьница Зоя Космодемьянская. 16 февраля 1942 года ей посмертно было присвоено звание Героя.
С тех пор имя Зои Космодемьянской стало частью официального советского мифа о войне. Официальный миф сопровождало множество неофициальных самого разного рода. Говорили, например, что Сталин, узнав о подвиге Зои, приказал не брать в плен солдат и офицеров 332- го пехотного полка вермахта. Если это и не так… то жаль, идея неплохая.
«С тех пор имя Зои Космодемьянской на десятилетия стало символом героизма, мужества, патриотизма советской молодежи. Однако в начале 1990-х гг. в печати появились материалы, ставившие под сомнение подвиг юной героини и бросавшие тень на ее личность. В них утверждалось: Зоя Космодемьянская, подозреваемая в заболевании шизофренией, пошла в деревню Петрищево, где не было немцев, самовольно, без приказа командира отряда; диверсантка пыталась сжечь дома местных жителей, но те ее схватили и выдали немцам. Еще один вариант — Зою выдал фашистам ее товарищ по оружию Василий Клубков. Есть версия, что под псевдонимом „Таня“ на самом деле скрывалась не Зоя Космодемьянская, а другая девушка. В этих публикациях отразились некоторые факты биографии Зои Космодемьянской, замалчивавшиеся в советское время, но отразились, как в кривом зеркале, — в чудовищно искаженном виде»[148].
Сталинская машина действовала предельно жестоко. Члена группы, который сумел вернуться, нашли, обвинили в предательстве и расстреляли.
Но давайте повторим главный вопрос: что же нам следует осудить? Какую часть нашей истории откинуть? Отметим, и тоже не в первый раз: не одна Зоя Космодемьянская приняла мученическую смерть и вела себя подобно величайшим из христианских героев-мучеников. Сразу после публикации очерка «Таня» в «Правде» «Таню» опознали несколько женщин как своих дочерей.
