Ознакомительная версия.
…Между тем, с очередным рейсом к нам из Союза прилетело небольшое пополнение. Среди прибывших было несколько ребят, которых я помнил еще по учебе в ВКШ. Они раньше меня заканчивали КУОС, и сейчас их как резервистов выдернули для пополнения нашего Отряда. А кроме того, нам прислали несколько переводчиков, знающих местный язык дари, а также фарси».[169]
21 июля. Совпосол приглашен к X. Амину, который по поручению Н. М. Тараки высказывает просьбу о срочной поставке для ВВС ДРА 8–10 боевых вертолетов с советскими экипажами. Совпосол повторяет высказанную Б. Н. Пономаревым позицию о неприемлемости для Москвы такого шага.
Одновременно совпосол информирует Центр о том, что, рассказывая о текущей обстановке в стране, X. Амин посетовал на то, что «не имеет полномочий, руководить военными делами и что Тараки, который сосредоточил в своих руках все руководство, не может в достаточной степени контролировать исполнение приказов». На это совпосол заметил, что «по опыту Великой Отечественной войны возможно создание чрезвычайной группы из пяти-шести человек, включая Амина, министра обороны, начальника Генштаба, министра внутренних дел и начальника царандоя, госбезопасности для оперативного руководства. Нужно найти форму, которая, с одной стороны, сохраняла бы авторитет Тараки, а с другой — позволила бы улучшить оперативное руководство. Амин согласился с этим».[170]
24 июля. Представитель КГБ в Кабуле докладывает в Центр о том, что на встрече с ним X. Амин очередной раз поднял вопрос о посылке в Кабул трех советских армейских подразделений. При этом обозначил возможные места их скрытой дислокации: военный клуб, совпосольство и территория Тане-Тадж-Бек. X. Амин подчеркнул, что тов. Тараки ожидает скорого прибытия советского батальона на территорию военного клуба.
27 июля. Революционный совет ДРА издает специальный декрет, согласно которому Н. М. Тараки сохраняет за собой руководство всеми вооруженными силами республики и всеми делами, связанными с обороной страны, но «до тех пор, пока не прекратится иностранная агрессия, я поручаю своему любимому и выдающемуся товарищу Хафизулле Амину… по моим непосредственным указаниям заниматься деятельностью министерства обороны». За декретом последовала очередная перетасовка кадров. В частности, М. А. Ватанджар был перемещен с поста министра обороны на пост министра внутренних дел, а Маздурьяр стал министром по делам границ.
Так X. Амин реализовал совет, высказанный ему совпослом на встрече 21 июля. Он практически сосредоточил в своих руках полный контроль над вооруженными силами страны. На Старой площади это не вызвало радости.
Август
1 августа. Совпосол, представитель КГБ и Главный военный советник в ДРА выходят в Центр с предложением отнестись положительно к просьбе X. Амина перебросить в Кабул спецбригаду в связи с ожидаемой в августе-сентябре активизацией деятельности антиправительственных вооруженных формирований.
…Заместитель начальника внешней разведки КГБ генерал Я. Л. Медяник представляет своему шефу В. А. Крючкову мотивированное письменное заключение о нецелесообразности направления советских войск в Афганистан. Тот с негодованием швыряет документ на стол со словами: «С таким заключением я на Старую площадь не пойду, меня там просто не поймут».
И приказывает переработать заключение.
…По указанию Центра в Кабуле вводится порядок, согласно которому «четверка» — совпосол, Главный партийный советник, представитель КГБ и Главный военный советник — отслеживает основные тенденции в текущей ситуации в стране и свои выводы докладывает в Политбюро ЦК КПСС.
5 августа. Подразделения афганского спецназа, расквартированные в крепости Бала-Хисар, поднимают мятеж против республиканской власти.
«Этот нарыв, — свидетельствует В. Курилов, — уже давно зрел в афганской бригаде специального назначения, расположенной на окраине Кабула в крепости Бала-Хисар. Бригада спецназа, по сравнению с другими подразделениями местных вооруженных сил, была неплохо подготовлена и достаточно хорошо вооружена. Толковые офицеры, физически крепкие солдаты, с голоду никто не умирал… В чем же дело?
А дело было в том, что новый режим слишком стремился к сплошной и скорейшей победе социализме… Дело дошло до преследования мулл, кое-где их даже стали расстреливать. Начали прикрываться мечети. Народ лишали религии, а значит — идеологии, той, которая веками владела не только умами этих людей, но и определяла порядок их жизни, взаимоотношений в семье и друг с другом.
Вместо мулл появились комиссары-политработники, которые заставляли людей заучивать совсем другие идеи и ценности.
…Как обычно, мятеж начался со стихийного митинга, после которого перебили комиссаров и активистов. Потом кто-то кинул клич идти на Кабул, штурмовать дворец Арк и свергать Тараки. Вскрыли склады, вооружились, заправили горючим и боеприпасами бронетехнику.
…Были данные о том, что часть мятежников, якобы, была намерена штурмовать наше посольство, так как, по их мнению, именно «советские были во всем виноваты». Резидентура получила сведения о том, что к мятежникам могут присоединиться затаившиеся в городе вооруженные «духи».
…В тот день нападения на посольство мы так и не дождались.
Помитинговав, мятежная бригада уселась на грузовики и на броню (которую смогли завести), и спустились в город, чтобы «воевать» дворец Арк и свергать Тараки. На узких улочках в километре от крепости всю их бронетехнику пожгли НУРСами поднявшиеся с аэродрома боевые вертолеты (мне так думается, что экипажи в вертолетах сидели наши).
Некоторые мятежники разбежались, но большая часть возвратилась в крепость и попыталась занять круговую оборону. Однако, деморализованные потерями и лишенные единого командования, долго продержаться они не смогли. Уже к вечеру крепость Бала-Хисар была взята преданными Тараки элитными, хорошо вооруженными подразделениями Царандоя (Народная милиция).
А все остальное было делом техники. Царандоевцы подогнали бульдозеры, вырыли несколько рвов. Оставшихся в живых после штурма мятежников, разоруженных и ободранных, поставили вдоль насыпи и покрошили из пулеметов. Бульдозеры заровняли землю — и следа не осталось. Просто и сердито.
К утру все было закончено…».[171]
6 августа. В провинции Кунар восстает гарнизон г. Асмара. На сторону мусульманской оппозиции перешло около двух тысяч военнослужащих 9-й горнострелковой дивизии.
10–11 августа. X. Амин в беседах с совпослом, представителем КГБ и Главным военным советником заявляет, что правительственные войска будут брошены против мятежников лишь после положительного решения советским руководством просьбы правительства ДРА и лично Н. М. Тараки о дислокации в Кабуле трех советских спецбатальонов.
Соответствующая шифровка незамедлительно летит в Центр.
11 августа. В провинции Пактия в ходе боев с вооруженными формированиями исламистов дезертирует и сдается в плен значительная часть личного состава 12-й пехотной дивизии.
12 августа. Шеф службы безопасности ДРА А. Сарвари по поручению X. Амина напоминает А. К. Пузанову, Б. С. Иванову и Л. Н. Горелову о просьбе афганской стороны относительно переброски в Кабул трех советских спецбатальонов и о желательности ускорить ее исполнение.
В тот же день, 12 августа. В Центр направляется шифровка, в которой перечисленная выше троица «полагает целесообразным в ближайшие дни направить в Кабул один спецбатальон и транспортные вертолеты с советскими экипажами». Одновременно в шифровке выражается просьба «изучить вопрос о направлении в ДРА еще двух спецбатальонов: одного для усиления охраны базы ВВС в Баграме, другого — для размещения в находящейся на окраине Кабула крепости Бала-Хисар».
В тот же день, 12 августа. X. Амин встречается с Главным военным советником в ДРА Л. Н. Гореловым и успокаивает его:
«Возможно, советские руководители беспокоятся о том, что недруги в мире расценят это как вмешательство во внутренние дела ДРА. Но я заверяю вас, что мы являемся суверенным и независимым государством и решаем все вопросы самостоятельно..
Ваши войска не будут участвовать в военных действиях. Они будут использованы только в критический для нас момент. Думаю, что советские подразделения потребуются нам до весны».[172]
16 августа. В Кабул прибывает советская военная делегация во главе с Главнокомандующим сухопутными войсками генералом армии И. Г. Павловским для оказания на месте действенной помощи режиму Тараки в повышении его жизнеспособности.
В составе делегации восемнадцать высокопоставленных сотрудников центрального аппарата Министерства обороны.
Ознакомительная версия.
