Впрочем, на следующий наш запрос, в котором мы просили рассказать о научной работе Давиташвили, пришел ответ, что она в академии уже не работает…
…Но это так — к слову сказать. Разговор в редакции продолжается. Физики выяснили, что некоторые отличия в излучении и чувствительности у разных людей есть. Но имеют ли они значение для диагностики и лечения?
— Мы, как физики, ничего об этом сказать не можем, — говорит Юрий Васильевич Гуляев. — Это уже задача медиков. Главное сейчас — провести серьезные клинические испытания и выяснить две вещи: во-первых, есть ли вообще лечебный эффект при воздействии излучением рук и, во-вторых, сказываются ли как-нибудь установленные нами различия в интенсивности излучения и чувствительности у разных людей.
Ясное дело: физики — это физики, медики — это медики, всяк старается держаться границ отведенной ему территории. Нам же не с руки останавливаться на этой точке, хочется продвинуться дальше.
Несколько слов желает добавить к сказанному Эдуард Эммануилович Годик:
— Чтобы ответить на вопрос, могут ли люди взаимодействовать между собой при посредстве своих физических полей, мы измерили чувствительность кожи к инфракрасному тепловому и радиотепловому излучению, электрическим и магнитным полям. Оказалось, что она обладает высокой чувствительностью к тепловому излучению. Например, для ее физиологического отклика достаточно инфракрасного теплового излучения пальца, находящегося на расстоянии несколько сантиметров от кожи. Что касается магнитного и радиотеплового излучения, то здесь уровень сигналов, посылаемых человеком, во много десятков раз ниже, чем порог чувствительности кожи. Отсюда вывод: взаимодействие между людьми возможно лишь при посредстве инфракрасного теплового излучения и еще, пожалуй, при посредстве электрического поля. Вполне возможно также использование комбинации этих двух полей, а также изменения влажности…
Важное добавление. Отныне экспериментально установленной истиной признается: человек может воздействовать на другого человека лишь с помощью двух видов излучений — теплового и электрического. И еще — через изменение влажности окружающего воздуха. Остальные излучения — магнитное, радиотепловое (идущее изнутри тела), акустическое — слишком слабы.
Многие из нас видели, как человек, именующий себя экстрасенсом и утверждающий, что он может ставить диагноз и лечить, — как этот человек обращается со своим пациентом. Он ведет рукой вдоль тела пациента и говорит: «Вот здесь я чувствую…» Дальше может следовать объяснение, что он чувствует — тепло, холод, покалывание, — может также следовать истолкование этого ощущения, своего рода диагноз — поражена печень, почки, легкие, — а может ничего этого не быть. Затем экстрасенс производит рукой некие манипуляции возле отмеченного места, после чего пациент нередко говорит, что ему полегчало.
— Есть ли у вас какая-либо версия, — обращаюсь я к физикам, — что все это может означать — с точки зрения физики?
Собственно говоря, версию физиков я уже выяснил во время первой беседы с Годиком, но, как уже говорил, не для всех читателей все оказалось ясно.
Отвечает Эдуард Эммануилович Годик:
— Как можно себе представить структуру этого феномена? Если рука идет вдоль спины человека и он совершенно здоров, то за счет тепла, посылаемого рукой, спина нагревается равномерно — на десятые доли градуса. Но мы заметили, что в некоторых случаях какая-то область ведет себя не так, как другие, — нагревается значительно сильнее или слабее их. Еще мы заметили, что вот так необычно, или, как говорят, аномально, откликаются на тепловой поток так называемые зоны Захарьина — Геда. Например, если у человека больна печень, то во время движения руки у него преимущественно нагревается область под правой лопаткой — зона Захарьина — Геда печени.
— А что происходит в это время с самой печенью?
— Она тоже начинает греться — с опозданием не более минуты. Это фиксируется по усилению ее радиотеплового излучения. Далее. Рука чувствует этот температурный контраст, задерживается возле этого участка кожи, в результате воздействие на больной орган усиливается. Так что сейчас мы можем представить этот феномен как бесконтактный массаж с обратной связью.
Хочу подчеркнуть, — добавляет Годик, — что это всего лишь гипотеза, но не объяснение. Серьезное обсуждение различных механизмов взаимодействия возможно лишь на основе квалифицированных клинических испытаний.
Но вот вопрос: достаточно ли разогреть какой-то орган, чтобы оказать на него целительное воздействие?
Тут Юрий Васильевич Гуляев говорит еще одну очень важную вещь:
— Думаю, разогрев — это не причина, а следствие физиологической активации органа.
Многие считают, что речь все время идет о простом нагреве органа теплом, подводимым извне, тогда как на самом деле — о включении каких-то его собственных механизмов. Это включение и приводит к нагреву. Теперь — о возможности целительного воздействия.
— Для нас тот факт, что орган нагревается, — говорит Годик, — означает только, что он «замечает» воздействие. Что касается того, может ли этот эффект быть лечебным или нет, — тут, как уже говорилось, свое слово должны сказать медики. Мы их давно уже просим поставить аккуратный клинический эксперимент.
Зал заседаний редколлегии, где происходит «круглый стол», невелик. В комнате душно и жарко, хотя работает кондиционер. Телевизионные юпитеры, кажется, раскаляют воздух добела.
— Эдуард Эммануилович, — спрашивает кто-то, указывая на осветительные приборы, — в таком случае светового потока, которому мы сейчас подвергаемся, должно нам хватить на тысячу лет для лечения от всех недугов?
— Вы очень хороший вопрос задали, — подхватывает Годик. — Нам часто говорят: «Чего вы хлопочете? Нагрейте орган рефлектором, как это делают в обычной физиотерапии, — и вся недолга». Так вот, оказывается, удивительная вещь: человеческий организм, будучи саморегулирующейся системой, отвечает положительной обратной связью именно на слабые сигналы и отрицательной — на сильные. Отклик организма на слабое тепло коренным образом отличается от отклика на сильное. Обычная физиотерапия, как правило, использует тепловые потоки, в тысячи раз превышающие порог чувствительности рецепторов. Рецепторы, можно сказать, «кричат» при этом, заставляя нашу систему терморегуляции бороться с внедрением тепла извне. А слабые сигналы воспринимаются как активирующие.
В письмах читателей, откликнувшихся на публикацию беседы с Годиком, были упреки: дескать, физики вторглись не в свою область; человеческий организм — не их сфера. Важный момент — как оценивают их работы физиологи — нет ли тут действительно дилетантизма и профанации?
— То, что сделали наши коллеги-физики, — говорит Александр Моисеевич Вейн, — мне кажется, может стать серьезной… — он подыскивает подходящее слово, — ну не эпохой, но серьезным событием в медицине — как в деле диагностики, так и в поисках путей лечения. Однако здесь нужен очень строгий, очень серьезный подход. Я бы даже сказал, что наши медицинские учреждения сейчас не готовы к интеллигентному решению вопроса о наличии или отсутствии лечебного эффекта, который физики перед нами ставят.
Мнение другого участвующего в разговоре физиолога, Григория Ивановича Косиц-кого, еще более восторженное:
— Я был в лаборатории Годика, провел там несколько часов и ушел оттуда в восторге. Ибо я увидел, как физика при помощи тончайших методов вторглась в мир живого и дает объективную информацию, значение которой бесценно. И здесь перед биологией и медициной открываются широкие перспективы. Перед медициной — прежде всего в диагностике. Появляется возможность при помощи датчиков-преобразователей увидеть то, что недоступно для других методов. Ни электрокардиография, ни даже компьютерная томография не могут сравниться с этим, потому что тут улавливаются удивительно тонкие сдвиги в организме. Это гигантский прорыв в новую область.
И Вейна, и Косицкого уговорил посетить лабораторию Годика я — незадолго перед «круглым столом». Все-таки лучше, если люди своими глазами увидят то, о чем предстоит разговор. Кого мне не удалось уговорить, так это Николая Николаевича Блохина. Он все время упирал на то, что его визит в лабораторию непременно будет использован экстрасенсами, которые и без того осаждают его. Ссылался на случай с Б. В. Петровским в бытность того министром здравоохранения: Петровский поддался на уговоры, посетил какого-то экстрасенса, и это мгновенно стало всем известно и было истолковано как шаг к признанию экстрасенсов.
— Но ведь это же не какая-нибудь «лавочка» — академический институт, — возражал я.
Уговоры были напрасны. В письме, которое представил Н. Н. Блохин в редакцию, к соответствующему месту стенограммы дан такой комментарий:
