Ознакомительная версия.
30 сентября 1993 года Ельцин даже сформирует Центральную избирательную комиссию по выборам в Государственную Думу и назначит ее председателем Н. Т. Рябова.
Теперь в стране было сразу два Президента и два правительства. Одни представительные органы власти в регионах признавали временным Президентом Руцкого, в других продолжали считать Президентом Ельцина. Собственно, с этого и начались «октябрьские события 1993 года». А попросту — небольшая гражданская война. Ведь гражданская война, в отличие от революции, — это и есть война двух или нескольких правительств одной страны. Причем у каждого правительства — свои представления о том, как надо жить и какой в стране должен быть экономический и политический строй.
Сторонники Верховного Совета
Я не призываю читателя лояльно относиться к безумной коммунистической идее, внедрение которой в жизнь причинило столько горя России… и не только России. Но факт остается фактом — Коммунистическая партия РФ, пусть из соображений чисто политических, осудила Указ № 1400.
Впрочем, потом пути руководства и рядовых членов КПРФ разошлись: сам Геннадий Зюганов и еще один обер-коммунист, Тулеев, быстренько покинули Дом Советов еще 24 сентября. По словам Руцкого, «они… с Тулеевым заявили: мы поехали поднимать пролетариат, — и больше их никто не видел». А секретарь ЦК КПРФ Астраханцева прямо назвала Зюганова «охвостьем Ельцина» и говорила, что «будучи по натуре человеком трусливым», он «сбежал из Белого дома»[161].
Сам Зюганов объяснял все эдак возвышенно: «Мне нечего стыдиться за мое поведение в те трагические дни. Я исходил не из своих личных интересов. Я хотел упредить бессмысленную жертвенность. Я боролся за партию, которая только-только возрождалась. Она была выведена из-под ельцинского удара и смогла участвовать в дальнейшей политической жизни»[162].
Так что рядовые члены КПРФ, включая женщин, вышли на баррикады. Глава КПРФ «упреждал бессмысленную жертвенность».
22 сентября военные и гражданские лица, националисты и коммунисты сформировали «роту охраны Белого дома». Часть из роты была вооружена автоматами. Оружие получили и часть из примерно 300 казаков, приехавших на защиту Дома Советов[163].
Боевые дружины сформировал и «Фронт национального спасения», с конца 1980-х объединявший патриотические и левые организации[164].
Уже говорилось о Союзе офицеров Станислава Терехова, как и о «бабушках Анпилова» из «Трудовой России».
Поддержку Белому дому оказали и национал-социалисты — члены Русского национального единства А. П. Баркашова.
В отличие от Зюганова, Баркашов не «избегал ненужной жертвенности». Его отряды были и в самом Белом доме «для поддержания порядка и пресечения провокаций» на территории, прилегающей к зданию парламента[165], но еще большую часть своих людей Баркашов оставил за пределами Верховного Совета — «для того, чтобы действовать «с тыла»… чтобы «раскачать» народные массы на поддержку Верховного Совета».
Уже 4 октября у здания Верховного Совета были убиты два соратника Баркашова.
Правда, часть руководителей РНЕ на местах повторили подвиг Зюганова — в Белый дом не поехали.
Приехал из Приднестровья[166], причем бо-ольшой националист, Александр Лебедь, командующий 14-й армией, стоявшей в Приднестровье, явился к Председателю Верховного Совета Приднестровской Молдавской Республики Григорию Маракуце и потребовал извинений за вмешательство во внутренние дела России, выразившееся в отправке добровольцев в Москву на помощь Руцкому и Хасбулатову.
После категорического отказа Лебедь в знак протеста сложил с себя полномочия депутата Верховного Совета ПМР[167].
Есть сведения, что на защиту Дома Советов прибыли отдельные люди из Рижского и Тираспольского ОМОНа, люди из Абхазии и Нагорного Карабаха[168].
Были отряды дружинников из Воронежа, Белгорода, Красноярска, Новосибирска, Ростова-на-Дону. Были студенты философского факультета МГУ из организации «Российский коммунистический Союз молодежи». Были молодые «неформалы» из коммуны «ПОРТОС», что расшифровывается как «Поэтизированное объединение разработки теории общенародного счастья»[169].
При этом, конечно, все это были в массе своей ополченцы. Люди решительные, но плохо вооруженные и никак не подготовленные. Конечно, «Баррикады были очень примитивные, из всякого рода железок и деревяшек. Кажется, любой бульдозер, не говоря уже о танке, может запросто их снести. Около баррикад тоже костры, потому что там дежурят круглые сутки. Оружие — железные и деревянные палки, аккуратно сложенные в кучки булыжники, вывороченные из мостовой, да несколько бутылок с бензином на случай, если ОМОН начнет атаку, ведь у них автоматы. Из наших автоматы имеет охрана внутри здания и те из защитников-добровольцев, которым дано право носить оружие. Как объяснял Руцкой на одной из пресс-конференций, где присутствовало много иностранных журналистов, оружие выдавалось в обмен на паспорт и регистрировалось в специальном журнале»[170].
Еще оговорим: защитники Белого дома не называли себя «оппозицией». Ведь они защищали высшую, согласно Конституции, государственную власть — Съезд и Верховный Совет. За ними были две из трех существующих ветвей власти — законодательная (Верховный Совет) и судебная (Конституционный Суд).
Мятежником был скорее уж Ельцин.
Часть московской интеллигенции, в том числе люди пожилые, обнищали в 1991–1992 годах и в победе парламента видели свой шанс вернуть достойную жизнь.
Другие же интеллигенты, особенно сделавшие карьеру, склонны были продолжать революцию. К тому же их бесило любое упоминание национальных интересов или «непочтительные» отзывы о Зарубежье. Первое они тут же называли «фашизмом», второе — «ксенофобией».
«Власть Ельцина казалась одновременно и слабой, и грубой, и бестолковой, но при мысли о «победе парламента», то есть кучки безответственных депутатов и окружавшей их разъяренной толпы, пересыпанной прямыми фашистами, волосы вставали дыбом»[171].
Что же касается позиции «ответственных», то ее хорошо описал тот же персонаж, автор скверных и лживых околоисторических произведений: «Помню, как самым главным условием карьеры тогда (1992–1993) считался правильный ответ: ты «наш» — или враг? Так было по обе стороны баррикады — и в команде Ельцина, и в команде ВС. Так обстояло дело и в СМИ, которые вели жестокую войну. Свободы слова внутри команд не было — какая свобода у пропагандистов (хотя в ходе этой войны у читателя и зрителя действительно была полная возможность сравнивать). Силы были, конечно, неравны — Кремль вел огонь с 1-го и 2-го каналов (правда, на 1-м канале были некоторые оппозиционные Ельцину программы) — у его противников из ТВ-оружия была, кажется, только программа Невзорова «600 секунд». Правда, у ВС были свои радиопрограммы, а в печатных СМИ (тогда еще читали газеты) вообще было равенство сил. «День» Проханова, «Советская Россия», «Правда», еще некоторые газеты вели настоящую тотальную войну против Ельцина, не было ругательств, которыми бы его ни осыпали»[172].
Во всяком случае, от сторонников Ельцина потоком лились «красно-коричневые», «коммуно-фашисты», «путчисты», «мятежники»[173], а то и просто «фашисты» и «нацисты».
Другая сторона была в целом сдержанней, но и со стороны защитников Дома Советов, в том числе на митингах, Бориса Ельцина и его сторонников именовали порой и «предателями», и «жидами», и «инородцами, оккупировавшими Святую Русь», и «пидорасами»[174]. Но все же такого политического многоцветия не было.
О поддержке действий Бориса Ельцина заявили деятели культуры Леонид Ярмольник, Аркадий Арканов, Кирилл Лавров[175].
26 сентября на Красной площади состоялся симфонический концерт Мстислава Ростроповича и руководимого им Национального Симфонического Оркестра США. На концерте присутствовал Борис Ельцин, генерал армии Павел Грачев, мэр Москвы Юрий Лужков, москвичи и гости города.
Концерт планировался заранее, он был приурочен к 100-летию со дня смерти П. И. Чайковского. В программе звучала увертюра Чайковского «1812 год». При исполнении увертюры прозвучали колокольные перезвоны звонниц соборов Кремля и Храма Василия Блаженного, пушечные залпы.
Концерт рассматривался как акт поддержки Ельцина. И получалось, что подготавливаемый разгон парламента — как бы продолжение славной истории России.
В тот же день, 26 сентября, движение «Демократическая Россия» совместно с такими же демократическими организациями «Живое кольцо» и «Август-91», Общественно-патриотическое объединение добровольцев — защитников Белого дома в августе 1991 года провели митинг и манифестацию в поддержку Ельцина. В этом действе участвовали несколько тысяч человек[176].
Ознакомительная версия.
