«Грахов, ты лично отвечаешь за связь! Как нам утром осуществлять взаимодействие с ротой, с полком? Даю тебе, так-растак, 30 минут. Если связи не будет, я тебя, Грахов, расстреляю!» Пошёл, пригибаясь, в окопчик к своим ребятам-связистам. Я был молод, как я мог отдать смертоубийственный приказ? Всё пространство освещалось немецкими ракетами, простреливалось. Кабеля в запасе – чуток, да и где их найдёшь, те разрывы? Говорю хлопцам: «Ребята, меня вызывал комбат, так и так. Если не установим связь, он меня того, сами понимаете…» Понурились солдаты, задумались. Покурили. «Товарищ младший лейтенант, есть идея, вон там, у леска, вчера размещались немцы, у них была своя связь…» И они поползли. Набрали отличного немецкого кабеля. А по пути и связь восстановили!
– Здорово! А как вы, Анатолий, в связь попали? Помнится, хотели стать железнодорожником…
– Я учился в ФЗО, фабрично-заводское обучение, – на стрелочника. В Красноярском крае, на станции Базилиха. В 20 километрах – Овсянка.
– Астафьевская деревня?
– Ну да, мы с Виктором одновременно обучались, только я – на стрелочника, а он – на составителя поездов. В столовке встречались, на занятиях, в футбол резались, сдавали нормы ГТО и на ворошиловского стрелка. Я мечтал попасть на фронт. Ведь там, в боях с фашистами, воевали мои братья Граховы – Николай, Василий, Виктор, Степан. Но железная дорога – особый режим, мы, выпускники, должны были работать для фронта в тылу. Училище окончено с отличием, работаю старательно на станции Красноярск. Вызывает начальник станции: «Вот, Грахов, выбирай – учиться дальше, на дежурного по станции, или пришло указание о наборе в Киевское училище связи…»
– Во время войны, в 42-м, в Киевское?
– Так оно было эвакуировано к нам, в Сибирь. И хотя начальник убеждал меня остаться, для меня лично не существовало выбора – только в военное училище. Я знал, что многие из наших подались на фронт – и Витька Астафьев, и другие… Ускоренная подготовка, и вот я, с одной звёздочкой на погоне, уже в штабе 6-й гвардейской дивизии… Командир взвода связи! Калининский фронт, 1-я Прибалтийская армия, 67-я стрелковая дивизия.
– Меня всегда поражает: как фронтовики помнят с точностью номера своих подразделений?
– А как же! Домашний адрес помнишь? Вот и военный запал в память, даже номер полевой почты помнится… Слушай, ещё один случай был. О том, как деревенская, родительская сноровка мне помогла… Было это уже в 44-м, в Белоруссии…
– А, как же, помню-помню! Мы с матушкой в то время певали «Белоруссия родная, Украина золотая, ваше счастье штыками оградим…», что-то в этом роде…
– Смотри-ка, ты был малолеткой, а запомнил!.. Ну вот, перед нами – Северная Двина. Немец отступил. Однако реку держит под прицелом. Приказ по стрелковым частям: форсировать реку. А нам, связистам, в первую очередь – установить связь с левым и правым берегом.. Сапоги, шинель, автомат, катушки с кабелем. Как преодолеть чёрную глубину? Я оглянулся, окинул взглядом луговину. Вижу несколько уцелевших стогов соломы и копёшек сена. Вдвоём с командиром отделения обвязываем копну кабелем. Туго обвязываем и – в воду. Прячемся за сеном, гребём к противоположному берегу. Всё! И от пули убереглись, и связь установлена! Выручил отцовский опыт, он нас с братьями многому обучил.
– Так это же настоящий подвиг!
– Подвиг не подвиг, но две звезды упали на меня, одна – на погон, другая – на гимнастёрку, орден Красной Звезды… Когда переправлялись, ни о какой награде не мечталось. Мелькнула краешком мысль: вот бы кто нас сфотографировал в этот момент, может, последние минутки живём…
– А что же, удалось ли вам после войны встретиться с фэзэошниками?
– О, Витя, то бишь Виктор Астафьев, стал большим писателем. Да и я приобрёл известность, как-никак с 52-го тридцать лет – корреспондентом ТАСС. Много поснимал и простых тружеников Урала и Сибири, и важных персон – Гагарин, Тито, Хрущёв, Хайле-Селассие, Ельцин… Большие писатели, спортсмены, актёры… А приятеля по ФЗО всё не было в моей фотогалерее. И решили мы с екатеринбургским журналистом, моим тёзкой Акимовым, съездить на места моей юности, возможно, свидеться и с Виктором.
Он встретил нас хлебосольно. Вначале погостили в красноярской его квартире. Разговоров было, воспоминаний! О наших мастерах-наставниках, о друзьях-товарищах. Многие тогда ушли на фронт, в разное время, разбросала судьба по стране. Не все вернулись… Как там в песне, спят в земле сырой и мои братья, Коля-старшой, Василёк, Витя и Стёпа. Все там, за наше дело правое, за нашу Победу… Рассказал Астафьев и о своей нелёгкой военной судьбине. А у кого она была лёгкая? И в тылу люди намаялись… Покатал нас Петрович по Красноярску. Потом поехали в его родную Овсянку. Сельчане его уважают, на каждом шагу останавливают, есть о чём поговорить. Потом он нам устроил настоящий банкет с домашними пирогами да шаньгами… Между заздравными чарками Виктор, крутя головой, сетовал о новых бедствиях, которые обрушились на Россию. Сильно он был обеспокоен: куда идём, что ждёт наш народ… Посетили мы и музей, и библиотеку, где я показывал сельчанам свои фотоработы. Зашли в церковь, которую Виктор Петрович построил на свои средства. Долго молча стояли возле могилы его дочери, поклонились… Вот так. Потом, уже в Екатеринбурге, Акимов опубликовал два очерка о нашей поездке… Нет уже моего товарища по ФЗО Вити, большого писателя Астафьева, нет и Толи Акимова. Лишь остались в моём архиве фотографии… Сейчас в печати – пятая книга-альбом о моём творчестве. Дожить бы, увидеть.
– А что вам сказал на прощание Астафьев?
– «Будь здоров, – сказал. – Только вперёд, и ни шагу назад!»
Владимир БЛИНОВ, ЕКАТЕРИНБУРГ
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Живые и мёртвые
1270 суток войны
КНИЖНЫЙ
РЯД
Волков А.И. На острие решающего удара : Историческая хроника. – М.: Полиграф сервис, 2010. – 409 с. – 100 экз.
В центре повествования – история 145-й Краснознамённой Витебской стрелковой дивизии, в которой воевал и Алексей Волков. Впрочем, до того как стать краснознамённой, дивизии пришлось пройти долгий трудный путь.
Автор книги не профессионал. Однако встречающиеся на её страницах вроде бы незначительные детали той войны говорят о ней больше и красноречивее, чем иные мастерские описания. Вот, скажем, эпизод из главы, посвящённой страшным июльским дням 1941 года, когда дивизия в боях под Смоленском практически перестала существовать: «…Смелые и находчивые бойцы подползали к танкам, набрасывали шинели и плащ-палатки на смотровые щели, подкладывали под гусеницы мины и гранаты и быстро отползали в сторону. Чтобы освободить смотровую щель, танки начинали двигаться и вращать орудийной башней. В этот момент и подрывались мины или гранаты, танк загорался…» Сколько же за этим незамысловатым описанием того, что позднее стали называть «массовым героизмом»!.. Хочется добавить – будничным, неосознанным героизмом.
Автор не обходит и столь муссируемую ныне тему, как репрессии против своих же солдат и офицеров, заподозренных в трусости и измене. Однако в подаче ветерана подобные эпизоды не производят впечатления некоего средства запугивания для остальных. Нет, скорее, это были те неизбежные ситуации, когда решалась судьба страны, были перегибы, трагические недоразумения. Вот, скажем, читаем о судьбе командира 403-го стрелкового полка майора Емельянова Т.М. и комиссара полка Францева. Они «своим личным примером не раз поднимали в атаку однополчан, вели их в штыковую схватку. А сегодня их роты и батальоны не выдержали…». За то, что часть бойцов полка панически оставила позиции, военно-полевой суд «в спешке» приговорил командира и комиссара к расстрелу. Однако всё-таки «решил отложить исполнение приговора и дать возможность осуждённым смыть позор своей кровью в очередном бою». И осуждённые почти одновременно этой возможностью воспользовались – четыре дня спустя во время контратаки они были убиты.
О многих героических и горьких эпизодах из истории 145-й дивизии, защищавшей Смоленскую, Тверскую землю, освобождавшей Белоруссию и Прибалтику, повествует автор. По его подсчётам, воины дивизии освободили от врага 8100 квадратных километров советской территории, 11 городов. 1270 суток, проведённых ими в боях за свободу Родины, – цифра, говорящая сама за себя.
