Полоний на завтрак Шпионские тайны XX века - Соколов Борис Вадимович

Чекисты обучают «Апостола» воровским повадкам, профессии медвежатника, приемам рукопашного боя, немецкому языку, и многому другому. Однако они при всем желании не могли бы обучить Павла тем конкретным приемам, с помощью которых Петр ласкал Хильду, с которой, как им было известно, у того был роман. И Хильда разоблачила бы двойника после первой же проведенной с ним ночи, чего чекисты не могли не понимать. Линия Хильды и Истомина вообще выглядит уж очень искусственной. О шашнях коменданта лагеря с русским курсантом в замкнутом мире школы сразу бы стало известно, а за сексуальную связь немки с неарийцем до 1943 года полагалось уголовное наказание для обоих. Также надуманной выглядит основная интрига вокруг секретного архива польской армии Андерса. Никакая содержащаяся там информация не могла иметь стратегического значения и заставить немцев стремиться добыть ее любой ценой.

Однако все эти недочеты и условности вполне искупаются великолепным дуэтом Миронова и Фоменко, на котором и держится фильм, равно как и лихо закрученная детективная интрига. Они играют психологически очень разных героев. Однако оба они оказываются жертвами советской системы. Хромов все время под подозрением из-за своего немецкого происхождения. Его невеста-немка сидит в ГУЛАГе, а в конце фильма в застенки Лубянки попадает и его мать. Сам Хромова также оказывается в руках чекистских костоломов. Он — тоже жертва, как и Истомин, но в отличие от него, не только жертва, но и палач, точно так же способный ради достижения цели и пытать, и убить, как и те, кто пытает его. Только герой Фоменко, как и герой Миронова, сражается отнюдь не за коммунистическую идею, за Сталина или за великую Россию, а за свой дом, свою семью. Истомину надо спасти жену и сына, Хромову — невесту и мать. И неслучайно герой Миронова вдохновенно расстреливает чекистов в одной из сцен фильма, а жалеет потом только своих товарищей по группе, с которыми успел сродниться.

Поэт-фронтовик Леонид Рабичев, выражая ту же мысль, в одном из стихотворений писал о сержанте своего взвода, пропавшем без вести в 43-м под Смоленском:

Недавно мне пришлось смотреть хороший украинский фильм «Казненные рассветы» («СТРАЧЕНІ СВІТАНКИ») режиссера Григория Кохана ( http://oun-upa.org.ua/video/). Он во многом снят в декорациях знаменитого фильма Витаутаса Жалакявичюса «Никто не хотел умирать», только действие разворачивается не в Литве, а в одном из селений на Западной Украине, в первые послевоенные годы, когда осуществляется массовая депортация населения. Как и в фильме Жалакявичуса, в фильме Кохана главные герои — братья, только в украинском фильме они сражаются не за Советы, а против них, в рядах Украинской повстанческой армии, и героически погибают. Их противники — гарнизон МГБ, тоже состоящий из украинцев. У Жалакявичюса литовцы сражаются против литовцев, у Кохана — украинцы. И симпатии режиссера на стороне повстанцев, хотя он и признает, что советские тоже верят в свою правду. Но его фильм, в отличие от фильма Жалакявичуса, снимался в 1995 году, уже в независимой Украине, поэтому там подчеркивается, что советская оккупация хуже немецкой: «При немцах так не было!». И финал «Казненные рассветы» повторяет финал «Никто не хотел умирать» с точностью до наоборот: после успешного завершения депортации советский гарнизон отмечает это обильным возлиянием самогона, ночью из леса выходят партизаны и уничтожают его.

У тех же украинцев, литовцев, латышей, эстонцев в советской истории есть структуры, которые они могут противопоставить тоталитарному государству в качестве положительного примера — УПА, «лесных братьев» и т. д. У россиян же таких структур нет. Поэтому если люди не хотят сражаться за тоталитарное государство, то им остается сражаться только за свой дом, за родных и близких. В «Апостоле» дореволюционная Россия отнюдь не выступает в роли альтернативы Советам. Ее представители оказываются на стороне немцев и готовы использовать своих родных в опасной игре, не задумываясь, жертвуя их жизнями. Так что русским остается только малая родина, дом, родители, жены, дети.

Авторы «Апостола» говорят зрителям: с государством лучше не иметь никаких отношений, а уж если приходится делать, то не ради каких-то отвлеченных идей, а только ради себя самого и своих близких.

«СМЕРШ» без мифов

Легендарная военная контрразведка «Смерш» («Смерть шпионам», многим знакомая только по роману Владимира Богомолова «В августе 44-го» и одноименному фильму, в массовом сознании окутана мифами, представляющими ее как чрезвычайно мощную и эффективную спецслужбу. Это подтвердила и выставка, устроенная к 60-летию «Смерша». Тут опять легенда о террористе Таврине, будто бы собиравшемся убить Сталина, но обезвреженном доблестными «смершевцами». В эту сказку поверит лишь тот, кто поверит, будто бравый «опер» на велосипеде догнал Таврина на «цундапе», как гласит чекистская версия.

На самом деле никакого юбилея 14 апреля 2003 года у военной контрразведки не было. Потому что в этот день в 1943 году просто была произведена очередная реорганизация спецслужб. Из НКВД было выделено в самостоятельный наркомат Главное управление госбезопасности. А управление особых отделов, осуществлявших оперативно-чекистскую работу в Красной Армии, было передано в состав Наркомата обороны и переименовано в Главное управление контрразведки «Смерш». Его начальник Виктор Абакумов, прежде подчинявшийся Берии, теперь стал подчиняться Сталину как наркому обороны. Положение стало таким же, как накануне войны. В феврале 1941 года, собираясь напасть на Германию, Сталин точно так же выделил из НКВД НКГБ, а управление особых отделов передал в Наркомат обороны. НКГБ должно было действовать на территории противника, НКВД — на своей территории, а особые отделы должны были не допустить «бонапартизма» в армии, которая требовала особого пригляда в обстановке ожидавшейся военной победы и которую Сталин собирался сам возглавить. В июле 41-го, в обстановке тяжелых поражений, все спецслужбы были объединены в НКВД. А в 43-м, когда Красная Армия двинулась на Запад, ситуацию вернули к февралю 41-го.

«Смершевцы» не только ловили шпионов, но и надзирали над настроениями бойцов и командиров, охотно отправляя их в штрафбат за любые высказывания, которые квалифицировались как антисоветские. А многие шпионские дела в «Смерше» просто фабриковали.

31 мая 1943 года Сталин специальным приказом «за извращения в следственной работе» отправил на пять лет проветриться в ГУААГ двух высокопоставленных чинов «Смерша» действовавшей в Карелии 7-й Отдельной армии. Поводом послужило письмо командующего армией генерал-лейтенанта Алексея Крутикова Сталину. Генерал отмечал, что «общей чертой большинства шпионских дел являлось полное отсутствие объективных доказательств и что все обвинения в шпионско-диверсионной работе были построены на признании самих подсудимых». У настоящих агентов ведь должны быть рации, записи разведданных, взрывчатка и иное шпионско-диверсионное снаряжение. Не найдя ничего подобного, ветераны НКВД, в поте лица трудившиеся в органах военной контрразведки, привычно выбивали из арестованных признания в шпионаже, затем писали протоколы допросов и заставляли свежеиспеченных агентов их подписывать. Чашу терпения генерала Крутикова переполнил случай с инвалидом Никулиным, неграмотным плотником из глухой деревни под Тихвиным, которого произвели в резиденты германской разведки с обширным кругом обязанностей по сбору информации и осуществлению диверсий. Вся вина Никулина была в том, что он полтора месяца прожил под немецкой оккупацией. На роль же связной ему назначили 15-летнюю девочку, ни разу из деревни не выезжавшую. К счастью, ее, в отличие от Никулина, даже не стали арестовывать. В других армиях «Смерш» действовал так же, как в Карелии. Подобные методы работы в сталинском приказе не были ни названы, ни осуждены.