Народный Комиссар по иностранным делам Л. Троцкий.
Л. Троцкий. ЕЩЕ РАЗ ОБЪЯСНЕНИЯ С ГОФМАНОМ
(Пленарное заседание мирной конференции 12 января 1918 г.)
Гофман выражает свою неудовлетворенность объяснениями т. Троцкого от 10 января[18] относительно его протеста против русской пропаганды, которая «желает разжечь революцию и гражданскую войну в Германии».
Троцкий. Я по-прежнему считаю односторонним толкование, которое дает фактам генерал Гофман. В настоящее время в Россию имеет свободный доступ вся германская печать. Некоторые из органов этой печати, и притом самые влиятельные официальные и официозные органы, рассматриваются общественным мнением русских реакционных кругов, как прямая политическая поддержка их позиций.
И многим из русских контрреволюционеров представляется, на основании правильно или неправильно понимаемых ими органов германской печати, что, по мнению последней, Николая Романова, нашего бывшего царя, следовало бы перевезти из Тобольска в Петроград, а мы должны были бы занять его место. Мы, с своей стороны, с этим решительно несогласны. Тем не менее мы не считаем возможным требовать ограничения свободы германской печати, в том числе и той, которая поддерживает взгляды генерала Гофмана.
Несомненно, что поддержка, получаемая нашими реакционными кругами в определенной линии поведения и в определенных заявлениях германских официальных кругов, содействует нашей гражданской войне – в лице того направления, которое возглавляется сторонниками старого режима.
Тем не менее мы не считаем возможным связывать этот вопрос ни с условиями перемирия, ни с ходом мирных переговоров. Мимоходом, я считаю нелишним заметить, что, подобно тому, как генерал Гофман представляет здесь не только правительство Берлина, но, насколько я знаю, и Дрездена и Мюнхена, точно так же и мы имеем отношение не только к Петрограду, но и к Москве и к некоторым другим городам.
Гофман заявляет, что т. Троцкий его не понял: он имел в виду не печать, а «официальные заявления российского правительства и официальную пропаганду за подписью верховного главнокомандующего Крыленко».
Троцкий. Я очень сожалею, что мне не удается, как повторил генерал Гофман, понять его позицию в этом вопросе. Это объясняется, по-моему, глубоким различием исходных точек зрения. Различие это, я вынужден это сказать, запечатлено судебным приговором по моему адресу во время войны. Подробности можно найти в анналах – я точно не помню – Лейпцигского или Штуттгартского суда.[19]
Во всяком случае, я должен совершенно определенно заявить, что ни условия перемирия, ни возможные условия мирного договора не заключают в себе и не могут заключать каких-либо ограничений для заявлений, выражения мнений и для пропаганды граждан Российской Республики или ее правящих, либо руководящих кругов.
Кюльман указывает, что принцип невмешательства во внутренние дела может иметь место лишь при полной взаимности с обоих сторон.
Троцкий. Так как партия, к которой я принадлежу, и другая партия, которая представлена в нашем правительстве,[20] имеют глубоко интернациональный характер, то мы считали бы только шагом вперед, если бы и германское правительство, в тех пределах, в каких это делаем мы, сочло возможным или необходимым открыто и чистосердечно высказывать свои суждения о внутреннем положении дел в России во всех тех формах, в каких оно это найдет нужным и целесообразным.
Л. Троцкий. ЗАЯВЛЕНИЕ НА ЗАСЕДАНИИ ПОЛИТИЧЕСКОЙ КОМИССИИ 14 ЯНВАРЯ 1918 Г[21]
Троцкий. Считаю необходимым сделать одно заявление, прежде чем перейти к обсуждению некоторых предварительных замечаний, в связи с занимающим нас сегодня вопросом. В полученных нами вчера немецких газетах от 12 января помещен официальный отчет о пленарном заседании 10 января.
От имени российской делегации самым решительным образом протестую против тенденциозной обработки текста заявления российской делегации в этом отчете. Достаточно сказать, что из фразы: «Наше правительство во главе своей программы поставило мир, но оно в то же время обязалось перед народом подписать только справедливый демократический мир», в отчете немецких газет приведена только первая половина фразы, – чтобы бросить надлежащий свет на весь отчет, служащий не столько для информирования германского общественного мнения, сколько для введения его в заблуждение.
Придавая огромное значение точному ознакомлению общественных кругов всех стран с действительным ходом мирных переговоров, я вынужден был вчера по прямому проводу предложить нашему правительству воспользоваться всеми доступными ему средствами и пригласить европейское общественное мнение считаться только со стенографическими отчетами, которые наша официальная печать публикует без каких-либо изменений и сокращений.
Кюльман заявляет, что, поскольку «тот или иной делегат делает попытку использовать… переговоры в целях политической агитации», германское правительство оставляет за собой право публиковать лишь то, что оно найдет нужным.
Троцкий. Я не протестовал против сокращения текста, как такового, – но против тенденциозного сокращения его, и притом в таком вопросе, который отнюдь нельзя рассматривать как способ для использования мирной конференции с целью политической агитации. Я заявил, что наше правительство хочет мира прежде всего, но что оно может подписать только честный демократический мир. Эта вторая часть фразы выброшена в официальном отчете.
Л. Троцкий. ЗАСЕДАНИЯ РОССИЙСКОЙ, ГЕРМАНСКОЙ И АВСТРО-ВЕНГЕРСКОЙ ДЕЛЕГАЦИЙ (ПОЛИТИЧЕСКАЯ КОМИССИЯ)
I. Заседание 10 января 1918 г
Кюльман предлагает начать с обсуждения экономических вопросов.
Троцкий. Для нас вопросы экономического характера стоят в полной зависимости от улажения основного разногласия, которое возникло между обоими делегациями по вопросу о праве на самоопределение. Мы не думаем, что в экономической области могут встретиться непреодолимые затруднения.
Насколько я осведомлен, наша делегация это выразила в течение предшествовавших заседаний. Мы считали бы нецелесообразным начинать сейчас обсуждение экономических вопросов, пока мы так или иначе не ликвидировали того основного вопроса, который нас сейчас так остро разделяет.
Это – вопрос о судьбе Польши, Литвы, Курляндии и Армении. Отправляясь в Брест-Литовск, мы пригласили с собой только часть делегации, ибо на первом плане стоял для нас вопрос о месте ведения дальнейших переговоров. Теперь мы вызвали дополнительную делегацию, которая будет участвовать в разрешении национальных и политических вопросов,[22] и только благоприятное разрешение этого рода вопросов расчистит путь для постановки и решения вопросов экономического характера.
Кюльман, соглашаясь с важностью этого вопроса, предлагает создать для обсуждения его комиссию. Попутно он запрашивает, почему к числу национальных вопросов причислен вопрос об Армении.
Троцкий. Прежде всего, я считаю своим долгом ответить на вопрос г. председателя германской делегации относительно Армении. Этот вопрос не является новым в данной стадии переговоров, так как до рождественского перерыва переговоры велись одновременно и с турецкой делегацией; в этих переговорах армянский вопрос играл крупнейшую роль.[23] Руководствуясь этими соображениями, я сослался на Армению, в отношении которой были нами выдвинуты те же принципы, как и в отношении областей Российского Государства, пострадавших от настоящей войны.
Что касается комиссии, то я должен сказать, что из постановки этого вопроса г. председателем германской делегации мне не совсем ясно, будет ли эта комиссия носить технический или политический характер. В речи г. представителя российской делегации сказано, что мы настаиваем на более ясной и точной формулировке этих пунктов о свободном голосовании, при полном отсутствии чужеземных войск. В тексте говорится:
«В связи с условиями технического осуществления референдума и с определением срока эвакуации».
Таким образом, есть предварительный политический вопрос:
«принципиальная обеспеченность свободного голосования при отсутствии чужеземных войск» и технический вопрос «об осуществлении референдума и о сроках эвакуации войск».
Из заявления г. председателя германской делегации можно заключить, что вопрос идет только о технической стороне дела.
Кюльман «не намерен ограничить работу этой комиссии технической стороной дела». Комиссию постановляется создать.
II. Утреннее заседание 11 января 1918 г
Кюльман, предлагая перейти к вопросу об очищении оккупированных областей, полагает, что между сторонами нет никаких разногласий о необходимости очищения, о взаимности и о сроке его.
