Во время суда я задал Елисееву вопрос, который, казалось бы, совершенно не имел отношения к делу. Я спросил часто ли ему приходилось участвовать в спортивных соревнованиях. Он ответил, что, мол, как-то было, но когда и по какому случаю, он даже не помнит. Дубовой ответил еще проще: нет, не участвовал. Почему? Не хотел? Не допускали в команду? Вообще не проводились состязания? Почему?
— Как вам сказать, — со снисходительной улыбкой проговорил Елисеев, полагая, видимо, что народный заседатель просто не знает, что спросить, вот и цепляется к каким-то соревнованиям, выступлениям. — Помню, в училище были соревнования между группами по волейболу... Занятия у нас бывают, а так, чтобы соревноваться... Мы не такие уж мастера, чтобы кого-то вызывать или принимать вызов.
— А с другими училищами? Ведь там такие же мастера?
— Нет, не приходилось.
— И не скучно вам было вот так заниматься спортом? Без схваток, соревнований, без побед и поражений?
— Занимались...
После ответов подсудимых на эти, «не относящиеся к делу» вопросы для меня стало проясняться многое в жизни ребят. Как-то почти физически ощутил я тогда унылую нравственную атмосферу училища. Словно повеяло каким-то равнодушием, безразличием, чуть ли не усталостью. Нет, ребята не были патриотами училища, и его спортивные знамена не зажигали огня в их глазах, не зажигали желания победить, доказать, одержать верх.
Не подумайте, что я все свожу к спорту и тем самым упрощаю проблему. Вовсе нет. Я знаю наверняка, что спортивная команда — это очень точная и очень чуткая модель любого коллектива. Во всяком случае, трудовой энтузиазм нашего народа в тридцатых годах довольно полно отразился в энтузиазме спортивном, когда наша страна только выходила на международную арену.
Да что там международная арена! С каким азартом, с каким страстным желанием победить сражалась наша школьная футбольная команда! Потом, когда я поступил в автоучебный комбинат, положение ничуть не изменилось. Прекрасно помню учителя физкультуры Владимира Ивановича Ильина — он вел занятия и в школе, и в комбинате. Постоянные соревнования между школами, между цехами, классами, показательные выступления перед родителями в рамках пионерской организации «Трехгорки». Наши собственные спортивная честь и достоинство как бы объединялись с честью и достоинством всего коллектива, с его трудовыми достижениями.
Согласитесь, спортивная победа дает громадное моральное удовлетворение, радость — и не только участникам. Все мы видели, как тысячи болельщиков бывают охвачены единым порывом, когда побеждают «наши». А сегодня уже миллионы людей, сидя у телевизоров, следят за состязанием двух команд, и нет в этот момент для них ничего важнее.
Вдумайтесь в этот неуправляемый, может быть, не совсем благозвучный возглас «Знай наших!». В нем слышится гордость не только за свою команду, одержавшую победу, в нем гордость и за свой завод, город, страну, гордость за самого себя, потому что этим возгласом человек как бы хочет сказать, что он тоже из победителей и, когда понадобится, тоже кое-что сможет.
Такая вот атмосфера честной и бескомпромиссной спортивной борьбы неизбежно рождает и честные отношения в коллективе, основанные на товариществе, взаимовыручке, взаимопомощи. Вспоминаю отношения у нас, в «Спартаке», — мы жили словно бы одной семьей. Причем я имею в виду не только футболистов. Мы интересовались, гордились успехами своих одноклубников: братьев Знаменских, боксера Николая Королева, пловчихи Марии Соколовой, конькобежца Ивана Аниканова, велосипедиста Алексея Логунова, — болели за них. Наши вратари, наши защитники, форварды прекрасно разбирались в тайнах легкой атлетики, неплохо знали технику бокса, сами занимались велоспортом, нередко всей командой ходили на соревнования конькобежцев и могли со знанием дела обсудить шансы на победу пловцов или борцов.
В 1939 году спортсмены «Спартака» достигли неплохих успехов во многих видах спорта, а что касается нас, футболистов, то мы даже начали выпускать стенную газету, которая называлась «За дубль». Тем самым мы громогласно объявили о своих претензиях завоевать и первенство страны, и кубок, введенный за три года до этого. В стенной газете, помню, больше всего доставалось ее редактору Виктору Семенову — его критиковали за большой вес, малоподвижность на поле, а шуток на эту тему среди спортсменов всегда предостаточно. И вот Виктор, чтобы не подводить команду, решил сбавить вес. И он его сбавил — голодая целый месяц, сбросил восемь килограммов. А в результате, выйдя на очередную игру, ходил, шатаясь от слабости, и смог выдержать на поле только двадцать минут. Но все кончилось хорошо, и Виктор быстро вошел в форму. Чувство товарищества и взаимопомощи помогло нам тогда выстоять в нелегкой борьбе.
Надо отдать должное нашей прессе, кино, телевидению — спорт пропагандируется постоянно, настойчиво, но в то же время несколько односторонне. Пропаганда чаще всего сводится к таким примерно тезисам: занимайся спортом — и ты будешь сильным и ловким, занимайся спортом — и ты продлишь свою молодость, занимайся спортом, добивайся высоких результатов — и ты увидишь другие города и страны.
Все это так, все это верно. Но я бы к этим призывам добавил еще один: занимайся спортом — и ты воспитаешь свой характер, воспитаешь мужество, благородство по отношению к друзьям и противникам. Другими словами, спорт дает человеку силу не только физическую, но моральную, нравственную устойчивость. Бывают, конечно, исключения, но они бывают в любом деле, и не о них речь. Исключения, как говорят, только подтверждают правило. А оно заключается в том, что спорт облагораживает человека.
Возвращаясь к судебному заседанию, с которого я начал свой рассказ, хочу сказать, что, хотя Елисеев и Дубовой занимались спортом, как утверждали они сами и свидетели, возьму на себя смелость утверждать, что они не были спортсменами даже в самом приблизительном смысле слова. Они «накачивали» мышцы, они добились того, что стали сильнее своих сверстников, но разве это сделало их спортсменами? Ни в коей мере. Их интересовала только возможность верховодить, подавлять других. Они всегда не прочь были выпить, особенно Дубовой. Они не участвовали в соревнованиях и не знают, что такое честная борьба, солидарность команды, не знают, что значит бороться за честь училища, района, группы в конце концов. Они не знают, что такое великодушие, рыцарство, а настоящий спортсмен всегда великодушен. Мало ли мы знаем примеров, когда закалка, выдержка, характер, приобретенные в спортивных состязаниях, помогают людям добиться больших успехов в других областях.
Иван Станкевич, левый защитник московского «Динамо», участник знаменитых послевоенных матчей в Англии, сейчас стал математиком, работает в институте, ведет большую общественную работу, а его трудолюбию, энергии, оптимизму могут позавидовать студенты, которые едва ли не втрое моложе его.
А мастер спорта Виктор Хайлов! Его молодость прошла под знаменем «Крыльев Советов». Сколько раз «восьмерка», на которой он был одним из гребцов, первой пересекала финишную прямую! Он стал не менее известным химиком, доктором технических наук, профессором, лауреатом Ленинской премии...
Примеры можно было продолжать. Совсем недавно мне признался начальник отдела кадров одного уважаемого учреждения, что он всегда с особой охотой оформляет на работу людей со спортивным прошлым. И дело не в том, что они могут поддержать спортивную честь этого учреждения, как говорится, годы у них уже не те. «Понимаете, — говорил он мне, — сразу чувствуешь, что имеешь дело... ну, как бы сказать, что имеешь дело с человеком надежным. Обязательность, чувство коллективизма, готовность помочь, поддержать, способность без обид принять помощь. И обостренное чувство патриотизма. Ведь, казалось бы, вчера еще человек только пришел к нам на работу, а сегодня он уже как-то очень неравнодушно относится к чести коллектива учреждения. Такое ощущение, будто он с сегодняшнего дня выступает за нашу команду. Кое-кто из молодых иногда это со смешком воспринимает, но быстро спохватываются ребята. По такому поводу шутки не проходят. Кажется, будто он вперед с мячом рванулся. Тут уж хочешь не хочешь, а надо поддержать атаку».
Один из подсудимых — Елисеев — производил, в общем, неплохое впечатление, по всему было видно, что все происшедшее подействовало на него отрезвляюще. И свидетели говорили о том, что парень он неплохой, во всяком случае, пропащим его назвать было трудно. Особенно усердствовала одна женщина, как оказалось, соседка Елисеевых по квартире. Она дошла до того, что начала чуть ли не подписи собирать в защиту «невинного», к депутату пошла, к председателю районного народного суда, пытаясь оказать давление на судью. Понимая ее благой порыв, я тем не менее никак не мог одобрить «подвижническую» эту ее деятельность. Было во всем этом что-то от недоверия к суду, от желания подсказать наиболее справедливый, с ее точки зрения, приговор. Она была свидетельницей на суде и подробно рассказала, каким вежливым мальчиком всегда был Елисеев, как он уступал ей дорогу на лестничной площадке, как помогал тащить тяжелую сумку. Судья уже после приговора счел нужным побеседовать с ней.
