Иными словами, мы увидели, как власть манипулирует людьми, совращает их, пользуясь самыми бессовестными методиками — угрозой, материальным поощрением, посулами, достигает своих целей. Вывод таков, что в нашей среде заложена властью агентура. Она не является в прямом смысле слова разведывательной службой, но агентурой влияния — тем слоем, который иногда вдруг увеличивается, иногда вдруг пропадает. Персонифицируется в тех людях, которые устали ждать победы и переходят на сторону победителя. Есть слои, у которых вдруг появляются интересы культурные, финансовые, политические, которые мы, наше движение, пока мы не у власти, не в состоянии удовлетворить, а та, противоположная сила, предлагает варианты финансового, экономического и другого поведения. Эти люди уходят от нас. Есть, конечно, и люди, которые напрямую инкорпорированы в наше движение, через которых власти реализуют свои программы, добывают информацию о нашем движении, действуют в недрах наших штабов.
Я поражаюсь, как часто информация с закрытых встреч, заседаний быстрее, чем в патриотических газетах, появляется в "МК", в "Известиях". Будто соглядатаи мгновенно выкачивают все наружу. И, по-видимому, есть люди, которые напрямую, находясь в связке с Кремлем, создают внутренние конфликты, систему ложных целей, ориентаций, являются частью организационного оружия. Теперь это все отчетливее видится. И уже можно просчитать, когда будет осуществлен такой-то персональный перехват, когда будет дан сигнал к расколу, когда последует управляемый взрыв...
В.Ч. Безусловно, драматический эпизод с референдумом является ключевым для нашей политической жизни, и я лично приравниваю его к октябрю 93-го года. Если тогда Ельцин в силу своего менталитета расправлялся с демократией, с гражданским обществом с помощью танковых орудий, то сейчас был сделан кнопочный залп из Кремля по демократическим основам общества.
Когда происходила смена президентов, общество ожидало отхода от либерального волюнтаризма. Казалось, жить по законам, созданным при Ельцине, было уже нельзя. Но мы получили еще более жестокое, антигуманное законодательство и общипанную с разных сторон ельцинскую конституцию. Теперь из нее вынули условно обозначенную душу — прямое народовластие. Сейчас наши буржуазные коллеги говорят, что вроде бы идет игра одной силы с другой. Нет, доистребляются свободы. Весь народ в новом обличье увидел нынешний режим. Недоверие сейчас будет проникать глубже. Мы должны предъявить счет узурпаторам.
Я хочу поддержать рассуждение Александра Андреевича относительно того, как подло действует власть в политической сфере. Ведь никто не может сказать, что Коммунистическая партия какие-то силы в Кремле столкнула лбами. Мы честно с ними боремся, как рыцари на турнире. Они же проводят гнусную, коварную работу, разлагая людей, перемалывая их и выбрасывая на свалку.
Конечно, существует определенная усталость от ожидания перемен, и наши люди, 10 лет пробыв в этом состоянии, начинают поддаваться различным воздействиям. Но я бы уточнил: есть уставшие, и есть нетерпеливые. И есть люди, которые откровенно из корыстных побуждений, из карьерных побуждений предают интересы дела. И у нас против них только одно оружие — это публично их заклеймить и отношения с ними разорвать.
Мне думается, падение Селезнева так низко в человеческом плане говорит о глубоком просчете кадрового плана. Здесь, безусловно, руководство партии должно было тысячу раз взвесить все сильные и слабые стороны, убедиться, насколько закален человек, которого мы выдвигаем на ключевое место. Любой станочник проверяет, насколько крепко сверло или фреза, а тут в пекло суем пирожное "наполеон". Мы подошли беспечно, по доброй привычке верить людям, видеть их такими, как они себя представляют.
Хотелось бы, чтобы мы сделали вывод на долгое будущее: на самые ответственные участки направлять огнестойких людей, которые могут выдержать любые нагрузки.
Г.З. За последнее время стране и народу было нанесено несколько подлых ударов. Ваучеризация, которая уничтожила 12 тысяч предприятий. Затем дефолт, в котором "сгорело" 20 миллиардов долларов, когда в очередной раз обобрали всех граждан. И вот новый удар сейчас, когда запрещен референдум, началось разрушение естественных монополий, без чего у страны не может быть никакого будущего.
Что касается референдума, они страшно испугались его. У нас работали два десятка талантливых юристов, просчитывалось, что может быть попытка запрета, но все ее отвергли, так как надо перечеркнуть конституцию. Да и технически невозможно было запретить — надо месяц согласовывать закон с субъектами. Оказывается, этим дельцам все возможно.
Их больше всего перепугал пункт, где говорится, что все недра, богатства, которые добывались многими поколениями, должны служить всем гражданам. Они увидели, что уплывают миллиарды из рук. Только на этом можно удвоить бюджет, еще добавить 70 миллиардов долларов, каждому увеличить пенсию и зарплату. Помочь деревне, науке, культуре. Не решив этой проблемы, нельзя страну вытащить из разрушительного периода. Только это позволит удвоить бюджет и дать возможность выжить стране. Запрет референдума — это способ не дать простым людям, всей стране выбраться из экономического капкана, продолжить уничтожение остатков советского промышленного потенциала. Они сознательно пошли на это. Хочу сказать: такого мерзопакостного состояния в Думе не припомню. Сурковская команда прибежала всей стаей и шныряла по залу. В пик наивысшего напряжения Сурков битый час прессинговал Селезнева, заставляя еще и еще раз ставить вопрос на голосование.
Я разговаривал со многими депутатами. Глаза прятали, потому что понимали: демократ, который запрещает, затыкает рот народу, он не демократ, он соучастник преступления. Голосование фальсифицировали сплошь и рядом. Некоторым по 30 доверенностей выписали. Надо 20 пальцев на руках иметь, чтобы успеть, пока строка бежит, нажать на кнопку. И когда злосчастные поправки провалились, снова началась обработка, их протащили за 15 минут до завершения заседания. Селезневу я из зала крикнул: о тебя ноги вытирают, будь мужчиной! Вопрос уже исчерпан, закрыт, его нельзя вновь ставить на голосование... Он уткнулся носом в стол и продолжал выполнять "установку". Селезнев предал всех: и стариков, и детей, и учителей, и предпринимателей. И после этого еще поучает.
Он предал нас не сегодня, еще два года назад. Я смотрел разработки, как создавалась его политическая структура, кто ее финансировал.
Таким же способом, как поймали в липкие сети Селезнева, пытаются скушать целые региональные организации. Здесь надо всем быть начеку.
Когда наша партия сделала ставку, чтобы обратиться к народу и вместе с ним мирно, демократично вывести страну из тяжелейшего кризиса, в Думе включили стоп-кран. Я бы на месте Путина и Селезнева ухватился за этот референдум. Более 90 процентов готовы были голосовать за наши предложения. Последний опрос показал: от 92 до 96 процентов населения поддерживают эти предложения.
Хочу подчеркнуть, я категорически не согласен, что мы не будем бороться за права граждан. Народный референдум проведем, он катится по стране в акциях протеста, в сборе подписей, на митингах, встречах. Люди беспартийные берут эти четыре вопроса, идут по домам, подписи ставят целые поселки, целые деревни. Мы обратились и в Конституционный суд, и в Совет Европы. Мы должны включить все механизмы влияния на эту антинародную власть, потому что, вы здесь правильно сказали, она не остановится ни перед чем.
Когда Ельцин решил расстрелять Парламент, Министерство обороны отказалось давать приказ, приближенные Ельцина ездили с чемоданами денег в элитные части, скупали целые танковые расчеты, как теперь скупают Государственную думу — орган, который превратили в клоаку. Они просто разрушают и морально разлагают людей. Голосование по референдуму — это был тест, была проверка для всех. Некоторые ломались на глазах. Такого омерзительного состояния в Думе никогда не было.
Надо переносить работу в массы, активизировать акции протеста. Хочу еще раз подчеркнуть: без новой, свежей плеяды борцов, людей крепких, мужественных, храбрых мы не обойдемся. Поэтому надо максимально работать в студенческой, в молодежной среде. Кстати, сейчас тысячи ребят идут к нам: студенты, аспиранты, школьники. Я проводил встречу с лидерами профсоюзного движения вузов Санкт-Петербурга. Они готовы к решительной борьбе за свои права. У нас на манифестации были тысячи старшеклассников, из Тулы приехала молодежь. Погода жуткая стояла, но очень много пришло молодых, энергичных. Выступал Максим, лидер молодежи из Красноярска, воспринят был очень хорошо. Мы должны наращивать проведение подобных акций протеста в защиту прав трудящихся.
