Я помню, как в одной из телепередач учительница из Кущёвской защищала своих учеников, которые стали "шестерками" клана Цапков, и она при этом сказала очень важную вещь: "А что вы от них хотите? Для них это был единственный шанс вырваться отсюда". У молодежи, которая сейчас приходит в жизнь, нет собственности, всё уже поделено, везде господствует одна и та же кланово-корпоративная система. Какие существуют реальные варианты? Вариант первый: пойти работать на государство за две-три тысячи рублей в месяц и спиться или стать наркоманом. Вариант второй: пойти рабом к Цапкам или другим богатым собственникам за пять-шесть тысяч рублей. Третий вариант: уехать оттуда. Но, чтобы уехать, тоже нужны мозги и хоть какие-то деньги. Из Кущёвской едут в Краснодар, из Краснодара — в Москву, из Москвы — за границу. Этот процесс тоже идёт повсеместно. И четвертый вариант: войти вот в эту корпорацию. Кем? Если возьмут (конечно, "шестеркой"), то дальше — как повезёт, но шанс есть.
Эти 10-15% кланово-корпоративных структур контролируют 95% национального богатства России. И есть 85-90% населения, которые ничего не имеют и только пытаются выжить. Пропасть между ними становится всё шире. То есть происходит процесс направленной социально-политической архаизации нашего общества.
Игорь СУНДИЕВ, доктор философских наук, вице-президент Российской криминологической ассоциации.
Полностью согласен с этим выводом и должен заметить, что вообще в моменты острых социальных кризисов именно из тени (криминалитета), обладающей максимальным потенциалом не только деструкции, но и преобразования, рекрутировались движущие силы очередного переворота (революции). Как правило, после любого переворота некоторые из бывших обитателей тени оставались в легитимной части общества в качестве проводников новых социальных норм (новой элиты), а адепты старых норм сбрасывались в тень. Принцип "кто был ничем, тот станет всем, и наоборот", реализовывался во всех крупных социальных преобразованиях, включая российские революции ХХ века (1917 и 1991 годов).
"Радикальные реформы" России в 90-е годы оказались "криминально ориентированными" не только потому, что криминалитет был единственной частью общества, уже имевшей к началу преобразований необходимый капитал и информационные ресурсы. Именно автономность криминальных ресурсов от остальной части общества позволила использовать их с максимальной эффективностью. Как всегда в подобных ситуациях, наибольшую активность в "практике радикального реформирования" проявляют именно представители криминалитета, "свободные от моральных ограничений старого мира". Вторая причина криминальной ориентированности реформ — изначально заложенная нравственная деградация населения и власти в результате принятых экономических решений. Новые элиты формировались из наиболее энергичных и "нравственно лабильных" слоев населения: комсомольских активистов, выдвинутых старой номенклатурой, и молодых бандитов, обеспечивающих "продвижение реформ снизу". В итоге 20 лет "радикального реформирования" в России мы видим фактическую амнистию теневых капиталов, смешение в действующей экономике "белых", "серых" и "черных" финансовых ресурсов, дальнейшие тенденции — законодательная амнистия любых используемых капиталов.
Развал существовавшей системы занятости привел к вынужденной криминализации огромной части населения, которая не снижается, а приобретает все новые формы.
В ходе продолжающихся реформ происходит уничтожение силового потенциала государства, приватизация потенциала насилия в легальных (ЧОПы) и нелегальных (банды, НВО) формах.
Коррупция прямо пропорциональна не глубине, а продолжительности периода преобразований и размерам оставшегося национального богатства. Поэтому нужно говорить о фактическом участии криминалитета в принятии управленческих решений на региональном и федеральном уровнях. По мнению покойного Гайдара — это "обмен власти на собственность". А на самом деле — выкуп жизни и безопасности реформаторов.
Период "стабилизации" в нулевые годы не изменил сущностных характеристик российского криминалитета: он не утруждает себя долговременными стратегиями развития, он решает проблемы собственного выживания. Как доказательство собственной победы криминалитет стремится легализоваться во власти и получить максимум свидетельств собственной респектабельности (именно поэтому Сергей Цапок — и депутат, и кандидат социологических наук). В период "стабилизации" государство ослабело, а криминалитет вырос и укрепился.
При этом продолжается деградация правоохранительных органов и системы государственного управления, как следствие — развитие рейдерства и "красных бригад" (банд, состоящих из действующих сотрудников правоохранительных органов, "крышуюших" бизнес на всех уровнях).
Нравственная деградация населения привела к возрождению рабского труда, продажи людей (в том числе — детей) для криминальной эксплуатации, образованию латифундий в сельском хозяйстве. Фактически произошел откат на рубежи XVIII века, который выдается за торжество либеральных идей!
Владимир ОВЧИНСКИЙ.
Кстати, кубанские руководители до трагедии называли того же Цапка "эффективным менеджером". И это вполне соответствует действительности, поскольку в станице Кущёвской всё было хорошо: дороги и улицы всегда чистые, есть электричество и тепло, агрокомплекс на высоте и так далее. Энгельсовский район Саратовской области, о котором упоминалось выше, тоже выглядел образцово-показательным.
В Кущёвской уже сейчас люди подходят и говорят: "Верните нам Цапка. Он давал нам работу, он платил нам деньги…" Значит, в стране уже господствует сознание, характерное для заключенных концлагеря. Люди готовы получать свою пайку, работать, сдавать кровь, становиться объектами каких-то чудовищных экспериментов — лишь бы выжить. Ситуация в ряде регионов России уже прямо напоминает самые отсталые страны Латинской Америки с их "эскадронами смерти", которые открытым террором принуждали население к покорности и работе на "хозяина".
Но я хочу сказать несколько слов про ту же Америку. Это ведь изначально была страна не просто иммигрантов, а страна, говоря современным языком, маргиналов: маргиналов религиозных, маргиналов социальных, в том числе с огромной долей криминального элемента. Про нравы "дикого Запада" хорошо наслышаны все. Но это уже XIX век, а в XVIII веке таким же "диким" был и Восток. Еще в начале ХХ века Рокфеллер попросту взрывал своих конкурентов. Но что происходит потом? Потом американская элита начинает структурироваться в масштабах всей страны, и на федеральном уровне принимаются законы против организованной преступности, против мафии, против коррупции, и эти законы начинают применяться против тех, кто хочет "подняться" наверх, используя те же самые приемы, которые совсем недавно беспрепятственно использовала "старая" элита. "Мафию" активно выбивали в 30-е годы при Франклине Рузвельте, а вторая волна этого процесса прошла в 60-е годы, при Джонсоне и Никсоне. Третья волна, "борьба с терроризмом", началась уже у нас на глазах после 11 сентября 2001 года и полностью поставила "под колпак" всё американское общество.
Я не говорю, что это хорошо, — я говорю, что нужно использовать полезный американский опыт, а он свидетельствует о том, что нельзя разделять борьбу против коррупции и борьбу против организованной преступности, как это сделано в современной России, где под флагом проведения антикоррупционных мероприятий сразу оказываются расформированы подразделения по борьбе с организованной преступностью. А значит, представителям этой самой организованной преступности даётся зелёный свет на прохождение в структуры и исполнительной, и законодательной власти. Чудовищные данные 9 декабря, в Международный день борьбы с коррупцией, обнародовал Следственный комитет: в 2010 году за совершение только коррупционных преступлений особый порядок привлечения к уголовной ответственности применялся в отношении 214 депутатов органов местного самоуправления, 217 выборных должностных лиц органов местного самоуправления, 11 депутатов органов законодательной власти, 8 членов избирательных комиссий, одного депутата Госдумы.
Должен сказать, что в той же Америке любой кандидат на любую государственную должность обязан получить справку из ФБР, что у него нет никаких связей с криминальными структурами. Малейший намёк на обратное означает, что он на эту должность не попадет.
Если мы говорим о декриминализации общества, то ясно, что мы не можем сразу 15% населения и половину "властной вертикали" упрятать за решетку. Но мы должны хотя бы создать такую систему, политическую и правовую, в которой герои оперативных сводок, члены организованных преступных группировок не будут иметь возможности идти во власть.
