Видимо, они видят другие пути. Один из которых - лишение гражданских прав части народонаселения страны, той части, которая, по их мнению, недостойна, глупа, необразованна. Сделать их НеГрами. Как в Прибалтике.
Я сейчас не пишу о той пользе, которую приносят члены моей семьи - врачи, инженеры, программисты, экономисты - людям и стране. Я не пишу вам о рабочих, полицейских, водителях. Нас миллионы. Я пишу о том, что все мы, с точки зрения либеральной оппозиции, не имеем права жить.
keyboard09
Под сетью
ДИСКУССИЯ
У нас образовались две партии - "партия телевизора" и "партия Интернета"
Александр КАЗИН, доктор философских наук, санкт-петербург
Отчасти утверждение о двух партиях верно, но только отчасти, потому что в отличие от "телеманов" профессиональные "интернетчики", живущие в своих твиттерах, в принципе не могут образовать никакой партии. Не только потому, что их относительно мало, хотя становится всё больше. Партия - это, как известно, часть, сторона целого, а Интернет сам по себе есть некое целое, правда, особого рода. Его центр везде и нигде.
Вот тут и зарыта собака. Здесь есть заветное - хотя обычно и не разглашаемое - объединяющее начало: разрушение духовно-ценностной вертикали, вожделенная мировоззренческая и организационная горизонталь. На современном языке это называется сетью.
То, что происходило на площадях в последние месяцы, - типичное проявление цветной революции, построенной на сетевой идеологии.
Сетевые структуры существовали всегда, только назывались другими словами. Во все времена во всех странах имели место неправительственные, и в этом смысле неформальные, группы людей, ориентированные на самые различные социокультурные функции и цели. При предельно широком подходе сюда можно отнести открытые и тайные общества вроде мирового масонства, теневые бизнес-структуры, интеллектуальные и творческие союзы, информационные порталы, криминальные группировки[?] И ещё множество иных человеческих объединений, вплоть до "голубых" и "розовых" интерклубов.
Подобного рода негосударственные или противогосударственные союзы на протяжении веков возникали, развивались и умирали, но никогда прежде они не выделялись в отдельный класс социокультурных объектов, для опознания которых в качестве самостоятельной реальности необходим специальный термин-знак.
Дело в том, что на рубеже ХХI века, то есть на глазах ныне живущих поколений, радикально изменились отношения между государством и всем тем, что приходится квалифицировать как не-государство. Повторяю, речь идёт о чрезвычайно разнородных социальных вещах - от крайне правых до крайне левых, и от сугубо теоретических до вполне практических (вроде площадных митингов). Однако те и другие объединяет одна черта: все они отделяют себя от государства и по большей части даже противостоят ему.
Если обратиться к истории, то есть к взаимоотношениям государства и сетей во времени, то придётся признать, что отношения эти полны драматизма. В сущности дело идёт о перманентной борьбе сетей против государственного начала. В известном смысле такова генеральная линия западной цивилизации - во всяком случае, цивилизации европейской.
Начиная с эпохи Возрождения социокультурное пространство Европы определяется давлением людей денег на людей идеи. Последующая за Ренессансом протестантская Реформация оказалась не чем иным, как буржуазно-индивидуалистическим бунтом против сакральной власти - тут одинаково потрудились и Кальвин, и Кромвель.
Выразительнейший пример победы сети над традиционной монархией являет собой Французская революция ХVIII века с её просветительско-масонской идеологией и террористической практикой. По сути, это был типичный сетевой заговор, в котором часть (третье сословие) одержала верх над целым - Францией, ещё хранившей память о Жанне д"Арк и "короле-солнце".
Что касается ХIХ столетия, то всё оно прошло под знаком возрастающей агрессии демократических сетей против миропорядка Священного Союза, от коронованного революционного генерала Бонапарта с его буржуазным кодексом до Февральской (масонской) революции 1917 года в России, свергнувшей последнюю великую христианскую корону в мире.
Относительно интернационал-коммунизма отметим только, что Первый съезд РСДРП в Минске собрал всего 9 делегатов. А закончилось захватом власти в гигантской стране. Это ли не пример тайного могущества сети в новейшей истории?
Вершиной сетевой политики, на мой взгляд, является разрушение СССР - сверхдержавы середины ХХ века, сокрушившей фашизм, вышедшей в космос, но оказавшейся совершенно беззащитной перед скрытой работой внутренних сетевых сообществ (собственной "закулисы", как сказал бы русский философ Иван Ильин).
Что касается наших дней, то сегодня мы стоим перед фактом расцвета сетевых проектов. В мировоззренческом плане, конечно, дело идёт о едином культурно-политическо-экономическом суперпроекте. Несущими конструкциями этого проекта выступают прежде всего транснациональные финансово-промышленные группы, обладающие контролем над ресурсами и всё более склоняющиеся к экономике спекулятивного, а не производственного типа. Такова, например, финансовая империя Сороса, оперирующая "чистыми" дензнаками.
Мощную поддержку такого рода практикам оказывают международные информационные сети вроде глобального телевидения или Интернета, проецирующие свои ризомы ("кусты", "грибницы", лишённые центральной точки отсчёта) на ровные бескачественные смысловые плоскости, где люди и вещи уже не имеют своего естественного места, а лишь отражаются (играют) друг в друге.
Чего нет в электронном поле, того не существует - это нынче не шутка, а суть дела. Такова сегодня сетевая интеррелигия и интеркультура ("сетература"), в культе которых в принципе снимается различие между светлым и тёмным, добром и злом.
Виртуальная реальность электроники - это жёсткое дисциплинарное поле производства управляемой людской массы, находящееся под стратегическим контролем анонимной сетевой власти. Французский культуролог Ги Дебор назвал это "обществом спектакля", где любая жизненная коллизия, вплоть до геноцида и войны ("война в заливе"), подаётся как материал для зрелища.
Наиболее свежим примером подобной сетевой идеологии/политики и являются наши "болотные" митинги. Каждый такой спектакль тщательно режиссируется именно на уровне подачи, снабжаясь соответствующими либеральными лозунгами, музыкально-танцевальной рок-оснасткой и т.п.
Более того, даже нелиберальные общественные силы (например, коммунисты и часть националистов), включаясь в подобный коллективный перформанс, работают не столько на себя (то есть на свои программные цели), сколько на него.
Всякая партийная политика, опирающаяся на твёрдо сформулированные основания, становясь элементом карнавала, сама становится карнавальной. Ксюша Собчак, требующая себе свободы, или изображающий презерватив "музыкальный критик" мгновенно дискредитируют любой обоснованный (или вздорный) протест, подвёрстывая его под свою игровую энергетику. Партийные структуры кажутся в сетевом контексте чем-то безнадёжно устаревшим.
В этом и состоит стратегия - средствами политического спектакля разрушить любую духовно-ценностную вертикаль, традиционно лежащую в фундаменте государственности, особенно государственности русской. Их задача сильно облегчается тем, что немалая часть выходящей на "болотные" митинги молодёжи в культурном плане почти не русские. Они не знают ни русской веры, ни русской истории, ни русской литературы, ни русского кино, ни русских песен. Их "духовная" пища с детства - Голливуд, Дисней[?]
Задумываясь о будущем такого политического и культурного спектакля, можно предположить следующее. Уже в ближайшие десятилетия весьма вероятна перспектива жёсткого "сетевого тоталитаризма", то есть нового мирового порядка. Старомодное различение ценностного верха/низа может быть окончательно блокировано спекулятивными играми, ненавязчиво встраивающими человека в социально-компьютерную систему[?]
Единственная надежда на ограничение власти "сетевых волшебников" - опора на православную традицию и исторический опыт русского народа. Надежда на то, что он, этот опыт, не даст втянуть себя в политические игры нигилистического меньшинства, не даст превратить себя в массовку интернет-манипуляторов.
