Так, инвестиции в основной капитал в I квартале 2013 года выросли на мизерные 0,1 процента. При этом, несмотря на то что в целом объем прямых иностранных инвестиций в Россию увеличился на 63 процента, самое главное — взносы в капитал, наоборот, сократились на 38 процентов. А увеличение произошло за счет почти трехкратного роста кредитов, полученных от зарубежных совладельцев компаний. То есть в основном от своих же офшоров. Еще красноречивее о бегстве иностранных инвестиций говорят цифры по сделкам слияния и поглощения. Так, по данным агентства АК&М, в I квартале 2013 года было совершено 116 сделок на сумму 62,6 миллиарда долларов, которая на 97 процентов состоит из сделки по покупке ТНК-BP компанией «Роснефть». При этом иностранные покупатели за тот же срок совершили 16 сделок на сумму 2,617 миллиарда долларов, что на 25 процентов меньше, чем в I квартале 2012 года (3,474 миллиарда).
«Правовой нигилизм и пренебрежение правом собственности приводят к тому, что компании защищают свои средства, переводя их в офшоры, и уже оттуда вкладывают деньги в РФ, — говорит Сергей Пухов. — А прибыль уводят за границу. Капитал в России не оседает». Судя по последним данным, считает Пухов, в 2013 году мы можем обогнать прошлый год по оттоку капитала, когда он составил свыше 54 миллиардов долларов.
Готовы ли власти радикально улучшить бизнес-климат? «У Владимира Путина свои взгляды на управление экономикой, и они хорошо известны, — говорит Юлия Цепляева. — Он любит чемпионов роста, лидеров в своих отраслях, предпочитает держать до 50 процентов экономики под государственным контролем и субсидировать проблемные зоны через бюджет. Эта модель привела к успеху в 2000-е годы. Так зачем он будет от нее отказываться? Именно поэтому на Западе и изобрели два президентских срока, так как люди со временем начинают использовать одни и те же методы для решения разных задач».
Текущая экономическая политика при всех своих плюсах имеет и немало минусов. Главный — недостаток конкуренции. «Одна из причин оттока капитала в том, что поступающую в Россию нефтяную выручку просто некуда вкладывать», — поясняет Владимир Осаковский. Российская экономическая модель с ее гигантскими госмонополиями хороша в урожайные годы, в эпоху бума цен на нефть. И совсем нехороша в годы тощие. По мнению Сергея Пухова, любые краткосрочные меры нашего правительства, пока в Европе сохраняется плохая конъюнктура, а цены на нефть не растут, обречены на провал. Но даже если произойдет чудо и в Старом Свете вдруг случится экономический рассвет, инвесторы будут приходить в Россию с оглядкой. «Чтобы развернуться при первом же признаке кризиса», — говорит эксперт. Ну а если еврозона будет потихоньку решать свою долговую проблему еще лет пять, то Россию ждут трудные времена.
Ответом власти на грозящую рецессию будет рост госинвестиций. Владимир Путин, как известно, уже пообещал распечатать Фонд национального благосостояния в целях строительства железных и автомобильных дорог. Одновременно растущий дефицит бюджета уже приводит к секвестру, в результате которого будут «подстрижены» все статьи, кроме социалки — зарплат бюджетников и пенсий. Увеличивать госинвестиции при сокращении доходов бюджета — мера интересная, но спорная. Истощение резервных фондов произойдет очень быстро. Выход — в наращивании госдолга. Так, по сравнению с прошлым годом внешний долг РФ вырос почти на 15 миллиардов долларов, а внутренний — на 787 миллиардов рублей. Растут долги регионов и госкомпаний. Мы рискуем повторить опыт многих стран еврозоны, страдающих сейчас от бюджетного и долгового кризиса. Причем занимать нам придется под невыгодные проценты. Так, на прошлой неделе доходность по российским еврооблигациям с выплатой в марте 2030 года выросла до 4,48 процента, что является наивысшим значением с начала 2012 года.
Но у правительства имеется и другой выход — сделать экономику открытой, улучшить конкуренцию и сократить вмешательство государства. Правда, это невозможно сделать по политическим резонам. А значит, предрекают экономисты, нас ждет стагфляция — годы высокой инфляции и отсутствия заметного роста ВВП. Понятное дело, что из этого застоя российская экономика выйдет не в лучшей форме. И еще неизвестно, приведет ли ее в чувство благоприятная нефтяная конъюнктура. Как известно, если больной в течение долгого времени принимает одно и то же лекарство, то и оно перестает действовать.
Два в одном / Политика и экономика / В России
Два в одном
/ Политика и экономика / В России
Предложение Владимира Путина объединить Высший арбитражный и Верховный суды по-разному воспринято и экспертами, и судьями, и депутатами Госдумы, которым осенью предстоит принимать соответствующие поправки к Конституции. Чем продиктовано такое решение? Какими могут быть его последствия? Об этом на страницах «Итогов» рассуждают зампред комитета по конституционному законодательству Госдумы Дмитрий Вяткин и судья Конституционного суда России в отставке, член Совета при президенте по правам человека Тамара Морщакова.
С одной стороны
Дмитрий Вяткин: «Я сторонник объединения высших судов»
— Дмитрий Федорович, для вас заявление о слиянии Верховного и Высшего арбитражного судов стало неожиданностью?
— Только отчасти. Такая идея высказывалась еще в начале 90-х годов при обсуждении проектов Конституции. Я был тогда студентом и помню, это казалось логичным. Нынешнее решение уже невозможно провести без вмешательства в Конституцию. Вот все и ждали проявления политической воли.
— Почему не «слить» еще и Конституционный суд?
— Как представитель Думы в КС утверждаю: рассмотрение уголовных или гражданских дел — одно, конституционный контроль — совсем другое. Не надо их смешивать. Сейчас во всяком случае.
— Главы судов Антон Иванов и Вячеслав Лебедев теперь «хромые утки». Как вести судопроизводство?
— Вячеслав Михайлович и Антон Александрович — профессионалы высочайшего уровня, система правосудия работает исправно. Осенью Дума одобрит соответствующие законы, будет переходный период, президент объявит о новой кандидатуре главы объединенного суда. Будут ли изменены требования к кандидатам, сказать трудно. Это станет понятно, когда мы увидим текст законопроекта.
— Изменения означают, что существующей ситуацией власть недовольна. Что не устраивает?
— Я, например, оцениваю и арбитражные, и суды общей юрисдикции как эффективно работающие. Но у каждой системы есть проблемы. Главная — перегруженность делами. Еще кадровая и финансовая проблемы: низкие зарплаты в судах первой инстанции, нерешенность проблемы с жильем — все это отталкивает людей. Возможно, объединение высших судебных инстанций подтолкнет и другие системные изменения.
— Какие?
— Процедура назначения мировых и районных судей должна быть единой. Сегодня кандидатуры мировых судей утверждаются региональными парламентами. По личному опыту знаю, сколько желающих среди региональных депутатов устроить при этом разбор полетов. Банально сводят счеты! Да и зачем отделять мировых судей от районных — это должна быть единая первая инстанция. Различаться они должны только по категориям рассматриваемых дел. Еще лучше, если бы мировые и районные судьи назначались бы не в конкретный суд или участок, как сегодня, а в судебный округ, тогда появилась бы возможность перераспределения нагрузки между судьями. Причем необходимо, чтобы судебные округа не совпадали с административно-территориальным делением. Да и назначения судей в целом хорошо бы сделать «неадресными»: по уровням — инстанциям (первая, апелляционная или кассационная). Все это повысит независимость судей от других ветвей власти.
— Но пока речь только об объединении высших инстанций...
— Все верно. Но и объединение высших инстанций, уверен, станет отправной точкой для совершенствования системы в целом. Я сторонник объединения. Убежден, в итоге мы получим как минимум единообразие судебной практики, а как максимум — изменение системы. На мой взгляд, высшая судебная инстанция должна стать только надзорной. Не с руки Верховному суду рассматривать дела по первой инстанции. Его задача — обобщать судебную практику, рассматривать дела только в порядке надзора, а решения по ним должны стать прецедентными для нижестоящих судов. Хотя у нас и не прецедентное право. Кстати, появление полноценной апелляционной инстанции в системе судов общей юрисдикции — это хорошо, но надо идти дальше — создавать окружные кассационные суды, которые проверяли бы решения судов нескольких субъектов. В таком случае нынешние суды субъектов РФ стали бы апелляционными, а их число можно было бы и уменьшить.
