Ознакомительная версия.
Спустя несколько лет (это уже 1999 год) тогдашней Счетной палатой была проведена проверка работы ЦБ — что она выявила? В период, когда зампред правительства со всем-всем получал в месяц чуть более трехсот долларов (знаю доподлинно по себе — мой статус зампреда Счетной палаты по закону был приравнен к статусу зампреда правительства), и вся пирамида ниже — соответственно, меньше, председатель ЦБ и его заместители, как мы (тогдашняя
Счетная палата) выяснили в ходе проверки, официально получали более чем в… тридцать раз больше. И плюс еще столько же — на никому не подотчетные «представительские расходы». Не говоря уже о праве брать кредиты в ЦБ на условиях, радикально отличающихся от коммерческих (эти факты также были выявлены нами в ходе проверки). И вот проверка закончена, материалы должны были быть предоставлены парламенту и обществу. Что сделал тогдашний председатель ЦБ, чтобы не допустить публичности оскорбляющего общество масштабного злоупотребления?
Он взял и засекретил своим решением акты проверки, предоставленные ему для ознакомления и письменных замечаний и возражений. Что сделали тогда мы — Счетная палата? Подали в суд на председателя Центробанка — стали рассекречивать документ, не имеющий никаких объективных признаков секретности. Первый суд проиграли, но второй выиграли. И что дальше?
Это уже 2000-й год — тогда еще только будущий «национальный лидер», с помощью уже взятого под контроль парламента, быстренько поменял председателя Счетной палаты до окончания законного шестилетнего срока — под предлогом наступления пенсионного возраста (для покладистых председателей высших судов предельный возраст затем по его же инициативе последовательно повышался). Новому же председателю Счетной палаты глава ЦБ тут же написал письмо с предложением решать возникающие вопросы «не через суд». И, в качестве компромисса, один из двух актов проверки рассекретить, но другой — нет. С чем новый председатель Счетной палаты тут же согласился.
Думаете, на том история и закончилась? Нет.
Спустя несколько лет (еще в первый срок нынешнего президента) появились, во-первых, изменения в закон о Счетной палате, во-вторых — «президентские» поправки в закон о Центробанке, ныне выдаваемые провластны-ми пропагандистами за попытку взять Центробанк под национальный контроль. К чему в совокупности свелись эти поправки? К ограничению независимого (от имени и в интересах общества) контроля за Центробанком. А именно: руководителей Счетной палаты стали назначать исключительно с согласия президента, а проверки Счетной палатой Центробанка стали возможны только с согласия Национального банковского совета, в котором контрольный пакет голосов — у самого ЦБ, совместно с президентом и правительством.
Вот так: ничто на Земле не проходит бесследно. Главная наша «ценность», на которую нельзя покушаться — право властителей и приближенных к ним неограниченно присваивать себе общенациональное достояние. И распространять это право на новый (при обновлении властителей) круг приближенных. И жестко пресекать всякую попытку независимого контроля за их махинациями.
Вопросы к ЦБ (типа «независимому») остаются? Или же все вопросы уже не к ЦБ?
2015 г.
Коррупция — национальная измена — революция!
(Беседа Ю. Болдырева с М. Калашниковым)
М. Калашников: Коррупцию иногда называют СПИДом отечественной истории. Сегодня коррупция из теоретической угрозы 90-х превратилась в фактор, который ломает нашу национальную безопасность. Сможем ли мы справиться с этим страшным злом? Сможем ли мы справиться с ним без помощи скальпеля? Об этом мы сегодня беседуем с нашим дорогим гостем, Юрием Юрьевичем Болдыревым, публицистом и экономистом, зампредом Счетной палаты и самым, наверное…
Ю. Болдырев: Давным-давно.
М. Калашников: Нет, в самый, так сказать, острый момент постсоветской истории. Здравствуйте, Юрий Юрьевич.
Ю. Болдырев: Здравствуйте.
М. Калашников: Юрий Юрьевич, действительно, как вы оцениваете, что сегодня, коррупция, так сказать, совершила некий качественный скачок по сравнению с концом 90-х? Отнюдь не святым, конечно, грабили и воровали тогда. Но сейчас не перешла ли коррупция некую грань, когда она уже начинает ломать нашу национальную безопасность и подвигать власти к решению, которое прямо противоречит рациональным государственным интересам.
Ю. Болдырев: Нет. Я, конечно, являюсь теперь экспертом со стороны, «не изнутри», но, с моей точки зрения, радикально ничего не изменилось. То есть говорить о том, что коррупция стала угрожать национальной безопасности сегодня, означает, что вчера она не угрожала? Значит, если мы возьмем несколько ключевых вопросов, да? Один из ключевых вопросов — это база НАТО сегодня. То, что они называют перевалочным пунктом, специалисты показывают, что по натовской и американской спецификации это все равно военная база. Вроде такого раньше не было. Но раньше же было, когда контрольные пакеты акций наших ключевых оборонных предприятий передавались в страны НАТО, нашим стратегическим противникам, или, скажем мягко, конкурентам. Это же было и тогда.
Или, скажем, другой ключевой вопрос сейчас — это ВТО. Но я напомню, не все, может, наши зрители знают, и не все связывают эти вещи, а я их покажу. Это третья попытка взятия под свой контроль по существу наших природных ресурсов, получить к нашим природным ресурсам доступ, как к своим, третья попытка Запада. Первая попытка — 93й, 96-й годы: «Соглашение о разделе продукции». Я напомню, что одним из первых указов Ельцина после переворота 93-го года был указ «Вопросы соглашений о разделе продукции». Запад не просто так поддержал ельцинский переворот, расстрел парламента из танков и так далее. Он получил на основании указа Ельцина прямой доступ к нашим природным ресурсам, возможность заключать соглашения, которые отклоняются, по существу, от российских законов. Другое дело, что Запад позднее понял, что ему указа мало, потребовал закон, возник законопроект, который, к счастью, тогдашний первый выборный Совет Федерации сумел отбить, остановить это дело. Но попытка была, так? Вторая попытка — Европейская энергетическая хартия.
М. Калашников: 97-й год.
Ю. Болдырев: Она была подписана правительством или президентом, я уже не помню, кто подписывал, и тогдашняя, преимущественно левая, Дума, то есть это были коммунисты и аграрники, тогдашние самостоятельные, сравнительно левые по взглядам, и была фракция, я не помню, как они точно назывались, глазьевско-бабуринская, там была такая фракция… совместно они отстояли. Мы (тогда я был в Счетной палате) давали отрицательное заключение на Европейскую энергетическую хартию. Суть-то в том же: для европейцев получить право доступа к нашим природным ресурсам, как к своим, не дав ничего взамен. Я напомню: позже, году в две тысячи, может быть, третьем или даже позже — шестом, не помню точно, Путин ставил вопрос перед европейцами на очередном Саммите «Россия — ЕС»: «Давайте мы вам — сырье энергетическое, а вы нам — технологии». Но его быстро отбрили: «Что? Мы вам тут платим твердой валютой.»
М. Калашников: Скажите спасибо!
Ю. Болдырев: И наши сказали тихо и все продолжили, как было. Это была вторая попытка. Только вот в начале двухтысячных прекратились попытки добиться ратификации этой Европейской энергетической хартии.
М. Калашников: То есть свободного доступа к нашим углеводородным ресурсам?
Ю. Болдырев: Я специально, как раз на примере ВТО сейчас, и объясню еще раз то, о чем вы говорите. Дело не в том, что мы равно с ними получим свободный доступ: они — к нашему, а мы — к их. Нет! ВТО, на тех условиях, что мы вступаем сейчас, да и вообще ВТО — это, с моей точки зрения, пародия на международную организацию. Не буду об этом подробно говорить, но так или иначе, они-то получают доступ к нашим природным ресурсам, как к своим. По существу, если будет реализован отказ от экспортных пошлин на вывоз нефти, они будут заменены какими-то акцизами и еще чем-то. Значит, Запад получит доступ к нашим природным ресурсам даже не по мировым рыночным ценам, а по себестоимости, ну с уплатой налогов и так далее. А мы в отличие от них, не получим доступ к их технологиям не только по себестоимости, но даже по рыночной цене. Потому что они оставляют свое право, как бы какому-то предпринимателю, как бы какому-то предприятию, и хотелось бы, не было бы выгодно, конечно, нам продать те или иные технологии. Президент США и соответствующее должностное лицо Европы оставляют свое право вносить запрет, и они запрет держат и сейчас в отношении нас, на передачу тех или иных технологий. То есть это, очевидно, неравноправное партнерство. Мы им отдаем все свои ключевые козыри в глобальной мировой игре, а они нам в ответ не дают ничего. Значит, конечно, по большому счету, моя оценка — это прямое предательство стратегических национальных интересов, точно такое же как было и с Европейской энергетической хартией в конце 90-х, и с СРП в начале и середине 90-х. Разница только в том, что тогда было кому сопротивляться, а сейчас, получается, ни в парламенте, ни в Совете Федерации, похоже, нет силы, которая могла бы противостоять.
Ознакомительная версия.
