Наши ответили контрмифами. Что объяснимо.
Но миф, как я не устаю повторять, — оружие обоюдоострое. Неосторожное обращение с ним дает эффект мощный, но прямо противоположный ожидаемому. Не избежал этого, на мой взгляд, и такой заслуженный человек, как Владимир Карпов.
«Джугашвили допрашивали много раз приезжающие из Берлина гестаповцы. Гестаповец Ройшле спрятал под скатертью микрофон, записал беседы, а потом так хитро смонтировал запись, что Яков предстал обличителем сталинского режима.
Эту пленку крутили по радиоусилителям на передовой, и голос Якова слышали советские солдаты, а на их головы немецкие самолеты сбрасывали листовки с призывом сдаваться в плен, следуя совету сына Сталина: „потому что всякое сопротивление германской армии бесполезно“. Чтобы не было сомнений, что в их руках действительно сын Сталина, немцы сделали серию фотографий: Джугашвили в окружении германских офицеров…»
Какой во всем этом смысл — загадка. Это сейчас телевидение сделает всенародно узнаваемым кого угодно: хоть модного стилиста-парикмахера, хоть его собачку. Тогда же голос Якова знали только близкие, его лицо не было известно никому вне круга высшего руководства страны. Для того, чтобы листовка вызывала доверие, надо было, чтобы из Москвы поступило указание: да, действительно, это старший сын товарища Сталина.
«Когда это стало известно Сталину, он, соблюдая закон (приказ 227 предусматривал репрессировать семьи пленных, сотрудничающих с немцами), распорядился на общих основаниях выслать жену Якова, Юлию, как жену изменника, но внучку оставил у своей дочери Светланы. Сталин хотел, чтобы о нем не пошла молва, будто он покрывает семью сына, который на стороне немцев ведет антисоветскую пропаганду. Сталин не отступил от закона и, хотя и был Верховным Главнокомандующим, в таких случаях ставил себя наравне со всеми.
В 1943 году, когда выяснилось, что по отношению к Якову немцы совершили подлейшую провокацию, что он не был изменником, Юля была освобождена из под стражи и вернулась в семью»[166].
К чему все эти, думается, совершенно надуманные истории? Зачем они вообще нам нужны? Не думаю, что сам Сталин мог поверить геббельсовской пропаганде. Не был он столь недалеким человеком. Не думаю, что он не доверял собственному сыну.
Единственное, что сегодня кажется странным в этой истории: почему не учитывалась сама опасность, что сын Сталина (точнее все три его сына) могли попасть в плен и стать ценнейшими заложниками? Нам кажется, ну как можно было рисковать? Ведь это неразумно.
Но в том-то наверное, и все дело, что так прагматично рассуждать можно было бы руководителям страны сегодня, глядя на уютные солнечные лужайки госрезиденций в Барвихе. Тогда все было иначе. Тогда без всякой помпы сын могущественного вождя отправился на фронт — и погиб как солдат. Это было честно.
Плохой Василий
По закону мифа — по сказочной схеме, — раз был хороший сын, умный, значит, должен быть и «плохой» — дурак.
«Командующему ВВС Красной Армии
Маршалу авиации тов. Новикову
Приказываю:
1. Немедленно снять с должности командира авиационного полка полковника Сталина В. И. и не давать ему каких-либо командных постов впредь до моего распоряжения.
2. Полку и бывшему командиру полка полковнику Сталину объявить, что полковник Сталин снимается с должности командира полка за пьянство и разгул и за то, что он портит и развращает полк.
3. Исполнение донести.
Народный комиссар обороны И. Сталин. 26 мая 1943 г.»[167]
Пьянки, рукоприкладство, грубость. Голованов рассказывал, что «Василий представлял из себя морального урода и впитал столько отрицательных качеств, что хватило бы на тысячу подлецов». При этом, когда над ним сгустились тучи отцовского гнева, Василий пришел именно к Голованову: «Позвоните отцу, отец вас любит, он вас послушает!»
«Я заступился за Василия, попросил не столь сурово его наказывать… Сталин ответил: „Товарищ Голованов, я лучше знаю своего сына, а вам не рекомендую вмешиваться в чужие семейные дела!“ — и положил трубку. Я развел руками. Но Василий радостно бросился ко мне: „Спасибо, вы меня спасли!“…
Сталин уговорил маршала Тимошенко выдать свою дочь за Василия:
— У вас такая хорошая семья, — может, ваша дочь на него повлияет. А если вам что-то не понравится, рубите обоих шашкой!»[168]
Не знаю, что за мотивы были у главного маршала авиации, чтобы так резко отзываться о Василии. Похоже, Василий не был особо симпатичным и приятным человеком, да и та легкость, с которой ему все давалось, конечно, вызывала у окружающих зависть. Но давайте видеть главное. Ведь этот гуляка, хулиган и раздолбай (если верить мифу) не спрятался за папиной спиной, а всю войну отвоевал — от звонка до звонка. Летал классно. Был ранен.
По большому счету, главной привилегией, которой в своей жизни воспользовался Василий Сталин — это то, что ему позволили поступить в летное училище досрочно, сразу после 9-го класса. Как и Тимуру Фрунзе.
Фрунзе погиб. Василий — нет.
Забытый Артем вспоминает
«Когда мы поступали в военную школу, там нужны были высокие оценки. И мы переживали, делились, кто как будет поступать. Тимур Фрунзе был рыцарь такой: он хорошо учился и знал, что пройдет, Степан Микоян тоже. А Василии ужасно боялся, что его из-за отметок не примут», — вспоминал приемный сын Сталина Артем Сергеев.
Про Якова знают все, кто мало-мальски интересуется историей, про Василия слышали многие, а про «третьего сына Сталина» — Артема не знает почти никто. Сын большевика «товарища Артема», погибшего в 1921-м на испытаниях аэровагона[169], провел детство рядом со Сталиным и был им официально усыновлен. Тоже воевал, несколько раз был ранен, дослужился до генерала. Оставил интересную книгу воспоминаний[170].
Эти юноши, становясь курсантами, уже не ждали быстрых и легких побед. Вопреки еще одному мифу, наши профессиональные военные предвидели, что приближающаяся война будет тяжелой. «Когда я в 1938 году пришел в военное училище, комиссар, собрав нас, буквально пропел популярные в то время строки: „И на вражьей земле мы врага разобьем малой кровью, могучим ударом“. А дальше объяснил: „Это не для нас, военных, а для домохозяек, чтобы они раньше времени не волновались. А для вас скажу: современная война может длиться даже и пять лет. Может, и больше“»[171].
В интервью газете «Завтра» Артем Сергеев как-то просто перечислил, у кого из соседей по Рублевским дачам дети ушли на фронт. Даже шутить не хочется на тему, как бы этот список выглядел сейчас. Составляла бы его, наверное, Оксана Робски… Впрочем, боюсь, не было бы вообще никакого списка.
Дальше всех, вспоминал Сергеев, жил член Политбюро Н. М. Шверник. Его дочь во время войны работала в военном госпитале.
Сын члена Политбюро, секретаря ЦК А. А. Андреева был бортинженером дальнего бомбардировщика.
В «Горках-2» жили Ворошилов и Микоян. У Ворошилова воспитывался в семье круглый сирота Тимур Фрунзе. Летчик-истребитель, он погиб в 1942-м, ему было всего 18 лет. Своих сыновей у Ворошилова не было, на войне погиб его племянник.
Служили все четверо сыновей Микояна. Старший Степан — летчик-истребитель. В 18 лет во время воздушного боя получил тяжелейшие ранения, но выжил и снова летал. Погиб второй сын Микояна, Володя, — в 18 лет, тоже летчик истребитель. Алексей Микоян, снова летчик-истребитель, был тяжело ранен. Четвертый сын Иван по возрасту летать еще не мог и стал механиком-мотористом в том же боевом полку, где летали его старшие братья.
«Братья Микояны, Степан и Вано, вспоминая своего погибшего брата Владимира, рассказывают, что он готовился к отправке на передовую, а его все не отправляли. Поинтересовался — почему? Объяснили: не включили в список полка, потому что он — сын Микояна. Владимир пришел домой и сказал отцу:
— Я проклинаю свою фамилию!
Отец взглянул исподлобья:
— Иди, воюй!
После того как Владимир пропал без вести и не осталось никакой надежды, на фронт добровольцем из девятого класса ушел еще один летчик — Алексей Микоян. На фюзеляже своего самолета он крупно вывел буквы: ВЛТ, что означало: Володя, Леня, Тима.
Он мстил за брата Владимира и его погибших друзей — Леонида Хрущева и Тимура Фрунзе»[172].
Ворошилов с Микояном — люди известные, Шверника с Андреевым еще могут вспомнить. Другие соседи Сталина из партноменклатуры надежно забыты.
На даче неподалеку жил секретарь Московского комитета партии М. М. Кульков. Как вспоминал Сергеев, у него было два сына. Старший, Саша, 1918 года рождения, в бою потерял ногу. Второй, Борис, 1922 года рождения, пропал без вести.
