Это действительно было выгодно Ходорковскому, который стремился успеть зарегистрироваться кандидатом в депутаты, а его заявление все еще лежало у начальника СИЗО.
Была и еще одна причина. 21 сентября истекал срок давности по делу НИУИФ. [340 — Газета «Коммерсантъ» № 174 (3258) от 16.09.2005: http://www.kommersant.ru/doc. aspx?DocsID=609299]
Сам Падва сообщил, что его госпитализировали в связи с «подозрением на онкологическое заболевание» и «резким обострением». «Меня не интересует, как там выстраиваются спекуляции в Генпрокуратуре, — заявил адвокат. — Это не сказки, а факты. На самом деле я давно уже должен был уехать в Израиль и там прооперироваться». [341 -http://www.kommersant.ua/doc. html?docId=609057]
19 сентября выяснилось, что в три камеры на этаже Ходорковского, на полчаса в каждую, втолкнули инфекционного больного. По странному совпадению, в одной из этих камер сидел Платон Лебедев, а в другой — Михаил Ходорковский. В результате в этих камерах был объявлен карантин, и к Михаилу Борисовичу не допустили адвокатов. Так что в день кассационного рассмотрения он ничего не знал о ходе болезни Падвы и о том, сможет ли Генрих Павлович принять участие в заседании, ни о том, кого он рекомендует вместо себя.
Зато знали прокуроры и представили суду справку о том, что Падва проболеет не менее месяца.
Ходорковский попросил разрешения посоветоваться с адвокатами Дрелем, Дятлевым и Левиной и спросить, соответствует ли справка действительности, и кого из них рекомендует Генрих Падва.
Адвокаты присутствовали в зале, но разрешения не дали. Их просто назначили защитниками. Михаил Борисович пытался возражать, говоря, что они, увы, не обладают уникальными способностями судей Мосгорсуда и не смогут за столь короткий срок изучить 450 томов дела.
Но его не слушали.
Адвокатов назначили против его воли.
Зато теперь он смог с ними посоветоваться.
Справка действительности не соответствовала. Генрих Падва обещал появиться к концу недели, а вместо себя рекомендовал Юрия Шмидта, который пребывал то ли в родном городе Петербурге, то ли в городе Копенгагене.
Так что заседание пришлось перенести еще на день. [342 — Газета «Коммерсантъ» № 176 (3260) от 20.09.2005: http://www.kommersant.ru/doc. aspx?DocsID=610292]
А потом еще на один день. В итоге слушания назначили на четверг 22 сентября. [343 — Газета «Коммерсантъ» № 177 (3261) от 21.09.2005: http://www.kommersant.ru/doc. aspx?DocsID=610692]
В четверг присутствовал и Генрих Падва, отказавшийся ради этого от операции, и срочно прилетевший в Москву Юрий Шмидт, который был назначен как государственный адвокат (по ст. 51 УПК РФ [344 — Статья об обязательном участии защитника в уголовном судопроизводстве, в частности, если обвиняемый не отказался от адвоката: http://www.zakonrf.info/upk/51/]).
Защитники просили отложить заседание еще раз, чтобы иметь возможность встретиться с подзащитным в СИЗО, к которому их так и не пустили.
Сам Ходорковский просил отложить заседание на восемь недель, чтобы успеть изучить оставшиеся документы, из которых прочитал только четвертую часть.
Суд отказал и ему, и защитникам.
Еще успели выступить адвокаты Генрих Падва и Юрий Шмидт. Первый говорил о нарушениях в ходе процесса, второй — об эпизоде с неуплатой налогов с физического лица.
Михаил Борисович успел рассмотреть эпизод с кредитованием компании «Мост» и произнести свою знаменитую речь «Меня признал виновным не суд, а группа бюрократов», на которую сейчас в «Яндексе» более 180 тысяч ссылок:
«Заказчики и организаторы уголовного дела против меня пытаются убедить общество в том, что разобраться в этом деле, как говорится у нас в стране, «без пол-литра» невозможно. А значит, остается только верить суду.
Я достаточно легко докажу, что в моем деле разобраться просто. Понять, что я не виновен — просто. Виновным меня признал не суд, а группа бюрократов, которая убедила власть в необходимости ограничить финансирование оппозиции, а заодно пытается получить приз в виде кусков ЮКОСа — лучшей, крупнейшей компании страны. Мещанский суд только озвучил решение этих лиц, не имеющих никакого отношения к судебной власти и позорящих Россию». [345 — http://archive. khodorkovsky. ru/speech/3548.html]
Он еще успел вкратце остановиться на каждом из эпизодов.
«Кремлевские чиновники приходят и уходят, — в заключение сказал он. — Те, кто растаскивает ЮКОС и дает суду незаконные приказы — тоже не вечны. Уже через несколько лет они уедут на запад доживать жизнь. Это бессовестные люди, для которых ни честь, ни совесть, ни закон, ни Родина ничего не значат. Не хотелось бы, чтобы мы ради сиюминутных интересов нескольких бюрократов уничтожили репутацию суда, всей российской судебной системы, всей нашей власти в конечном итоге. Давайте вместе подумаем о будущем — о тех людях, которые придут после нас и будут судить о нас, о нашем поколении по тому, что происходит сегодня».
Грядущий потоп, как всегда, никого не интересовал.
Кассацию рассмотрели в один день. Не поленились просидеть в суде до девяти вечера, чтобы только не упустить эпизод с НИУИФ, по которому заканчивался срок давности. Его искусственно продлили на один день, решив, что «преступление» было окончено не в день заключения договора купли-продажи акций, а в день их перевода на счет покупателя, то есть как раз 22 сентября, а не 21-го.
Впрочем, это мало на что повлияло.
Эпизод с «Мостом» исключили. Исключили обвинение в злостном неисполнении судебных решений о возврате государству 44 % акций ОАО НИУИФ и 20 % акций ОАО «Апатит» по причине отсутствия таковых судебных решений. И переквалифицировали хищение апатитового концентрата на статью об упущенной выгоде, что я тоже упоминала.
В результате срок снизили на один год, до восьми лет.
Приговор вступил в законную силу.
В тот же день из России депортировали канадского адвоката Ходорковского Роберта Амстердама, мотивируя это тем, что он занимался адвокатской практикой, не имея рабочей визы.
В тот же день адвокаты Антон Дрель, Денис Дятлев и Елена Левина были вызваны в московское управление Минюста для дачи объяснений по кассационному разбирательству. Их собирались лишить статуса за отказ защищать Ходорковского, который отказался от их защиты [346 — Газета «Коммерсантъ» № 180 (3264) от 24.09.2005: http://www.kommersant.ru/doc. aspx?DocsID=611842]. Адвокатская палата возбудила против них дисциплинарное производство.
Все же сколь гуманны наши законы, сколь трогательна забота властей.
Дело разбирала адвокатская палата с Генри Резником во главе.
Мне известен еще только один исторический пример преследования адвокатов вместе с подзащитным. В Испании во времена инквизиции адвокат нес равную ответственность со своим клиентом. То есть шел на костер, например.
И никаких забот не было у господ инквизиторов.
Еретиков никто не решался защищать.
28 сентября, через шесть дней после вступления приговора в законную силу, в изберком пришло письмо Михаила Ходорковского с согласием баллотироваться в Думу. Но права наэто он уже не имел. [347 — http://archive. khodorkovsky. ru/trial/imprisonment/3629.html]
Да и общество занимало другое. В прессе активно обсуждалось, в какую колонию его отправят. Подмосковье? Нижний Тагил? Рязань?
29 сентября он сделал заявление «О преступной слабости власти»:
«Кремлевская пропаганда любит морочить голову российскому народу и всему миру:
дескать, в последние годы власть в России резко усиливается. Еще немного — и станет совсем сильной.
С тех пор эта власть лишилась армии и почти лишилась некоррумпированных чиновников. Кремль так и не сумел использовать 5 лет гигантских цен на нефть для хотя бы минимального изменения структуры национальной экономики. В свое отрицание, в объект горьких насмешек превращена судебная система страны. Позорно утрачены позиции России на постсоветском пространстве. На всех этажах власти царит бездарность — талантливые люди изгоняются отовсюду. А мы все слышим и слышим истерические заклинания про какую-то нечеловеческую кремлевскую силу.
В кремлевской обойме не оказалось ни единого человека, способного сразиться со мною, простым заключенным Ходорковским, в открытом и честном политическом бою. И потому власть отправляет меня на 8 лет в лагеря. Опозорив себя перед всем миром скандальным фарсом под названием «процесс над Ходорковским и Лебедевым», Кремль вымещает злобу на моих защитниках. Их хотят лишить адвокатского статуса. Ни одна не то что сильная, а просто уважающая себя власть не поступила бы таким образом.
Не может считаться сильной власть, которой наплевать не только на репутацию страны и государства, но даже на свою собственную репутацию. Все эти сечины знают, что ни на что конструктивное, созидательное не способны. Они могут только паразитировать, отнимать и разрушать. Они догадываются, что их ожидает не просто осуждение — презрение следующих поколений. И потому бесятся в бессильной злобе, как мелкий бандит за 5 минут до прихода милиционера.
