величал бы старуху Царицей.
Но, увы, Александр Сергеич
рассказал нам иную сказку.
В ней старик от жены бегал к морю,
к той, что, беды его понимая,
исполняла любую прихоть.
И за это он звал её Рыбкой,
Государыней и Золотою.
Вот и вся-то премудрость жизни:
молодцу ль, старику ль седому,
со старухой ли, с молодухой –
коль уж жить – жить в любви и ласке,
в пониманье и восхищенье.
А когда проживать лишь совместно –
вечно будет старик кликать рыбку,
а старуха чернеть от злости
над растрескавшимся корытом.
Михаил ПЕСИН, НИЖНИЙ НОВГОРОД
ЯПОНСКИЕ ЧАСТУШКИ
Я на горушку высоку
Фудзияму поднимусь.
Пропою вам свои хокку,
А потом плясать возьмусь.
По обрыву сходят кони
Воду в реченьке испить.
Дед саке в чулане гонит,
Чтоб кручинушку залить.
Моя хата, братцы, с краю –
Я давно уж чуть дышу…
За сараем самураи
Раскурили анашу.
Мы не пашем, мы не сеем.
А валяем дурака.
Нынче, братцы, все сенсеи –
Вся Япония така.
Зачихает Фудзияма –
Всю округу затрясёт…
Не косил я под Хайяма,
Закосил я под Басё.
Николай СИМОНОВ, НИЖНИЙ НОВГОРОД
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Клуб 12 стульев
Вёдра «Клуба ДС»
Аркадий ГУРСКИЙ
Василий АЛЕКСАНДРОВ
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Мгновения, отразившиеся в Вечности
Клуб 12 стульев
Мгновения, отразившиеся в Вечности
ЖУРНАЛЬНЫЙ ВАРИАНТ
Человеку свойственно сокрушаться по поводу краткости собственной жизни, даже если ему не досталось и капли таланта. Но как же жаль ускользающих секунд человеку талантливому и деятельному: столько ещё неосуществлённых планов, столько мечтаний и замыслов. Успеть бы… Мечте Игоря Грабаря о музейном городке на территории Московского Кремля не дано было осуществиться. А о чём мечтал Андрей Рублёв, мы вообще никогда не узнаем. Но каждому из них удалось успеть сделать нечто такое, что навсегда зафиксировало в потоке вечности отпущенное им время, каким бы кратким оно ни было по меркам Мироздания.
Есть некая внутренняя логика в том, что номера журнала, посвящённые этим выдающимся личностям, следуют друг за другом. И дело, разумеется, вовсе не в «круглых» датах, к которым при желании можно приурочить оба номера. Номер 3, титульной фигурой которого стал Игорь Эммануилович Грабарь, можно рассматривать и как мемориальный (полвека назад его не стало), и как юбилейный (в следующем году будет отмечаться 140-летие со дня его рождения). Номер 4, выстроенный вокруг Андрея Рублёва, тоже отчасти юбилейный – приурочен к 650-летию великого иконописца (хотя точная дата его рождения вряд ли когда-нибудь будет установлена). И даже тот факт, что именно по инициативе Грабаря была создана Комиссия по сохранению и раскрытию древнерусской живописи (статья Эвелины Гусевой в № 3) и его стараниями была начата научно обоснованная реставрация знаменитой рублёвской «Троицы» (архивные разыскания Валентины Ухановой в № 4), объединяет два выпуска «РИ».
Связь между ними глубже – в системном подходе к теме: не просто отразить масштаб личности мастера, выявить его место в культурном контексте – историческом и современном (для научно-популярного издания, коим и позиционирует себя «РИ», это в порядке вещей), но попытаться, взяв самого мастера в посредники, более того, союзники, понять, что сегодня представляет собой русское искусство. Авторы не замахиваются на глобальные философско-исторические обобщения, но стараются очистить от наносного и конъюнктурного вверенные им «делянки»: «Грабарня». «Современное искусство» глазами очевидцев» Елены Теркель в № 3, «Новые поступления. Древнерусское искусство в Третьяковской галерее» Дины Лавровой и «Музей русской иконы. Полифония идей» Михаила Абрамова в № 4, а рядом с концептами можно обнаружить совсем небольшие по объёму, но очень яркие и, если можно так выразиться, прочувствованные «истории одной картины» («Иней» в коллекции Константиновского дворца и «Пророк Гедеон» в собрании Музея русской иконы).
Однако если читать номер не выборочным путём, а по системе, то есть начиная с программной статьи, то в душе просыпается странное беспокойство: на чьей территории ты оказался. Очень сложно в одном издании держать внимание и профессионалов, и «продвинутой публики». Статья Глеба Поспелова «И.Э. Грабарь и современное искусствознание» написана таким лёгким, летящим слогом, словно автор позаимствовал нечто из палитры самого Игоря Эммануиловича. Это, скорее, эссеистика, нежели искусствоведческое исследование. И бо’льшая часть материалов тоже в фундаменте имеет желание пробудить искренний интерес в читателе-непрофессионале. «Рублёвский» же номер получился гораздо более строгим и академичным, под стать открывающей его статье Бориса Дудочкина «Жизнь и творчество Андрея Рублёва в свете современных научных представлений».
В такой разновекторности есть и плюсы и минусы. С одной стороны, у исследователей есть шанс донести граду и миру плоды своих трудов, а у взыскательной публики – возможность пополнить свои знания качественной (а не «лубочной», каковой полны различные «лицензионные» «массовые» издания) информацией. С другой, скрещивание форматов так или иначе отсекает часть читателей как из одного, так и из другого лагеря. И в этой ситуации можно лишь сокрушаться о том, что даже таким солидным институциям, как ГТГ и Фонд им. Третьякова, по нынешним временам не под силу выпускать два издания – научное и просветительское.
Виктория ПЕШКОВА
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Новый чум поставим на снегу
Многоязыкая лира России
Новый чум поставим на снегу
НЕНЕЦКАЯ ПОЭЗИЯ
Отрывок из диалога «Этот совершенный мир (о тебе и обо мне)»
Юрий ВЭЛЛА
***
Усталый день простился
с солнцем.
Уснуло небо.
Погрустим.
Н*.
***
Но утром
небо встрепенулось
От криков
улетающих гусей…
И тонкий лёд по краю озера сверкал.
Вэлла
***
В бочке старой уснула рыба.
Плачет иволга.
Я потеряла покой.
Н.
***
Из песни
Аули-оленевода:
…Может быть, Любовь –
Это свежий след
Твоей оленьей упряжки?
Может быть, Любовь –
Это новый чум,
Который мы сегодня поставим на снегу?..
Вэлла
***
Тихая осень отправляется в дорогу.
Корзина приютила озябших котят.
Собираю мечты.
Н.
***
Сегодня мы перекочевали
С летней стоянки
На зимнюю.
Олени
Ушли сами –
Пора.
Мы на уазик
свой скарб погрузили.
А Котофей под ногами
всё тёрся –
Чтоб не забыли его.
Вэлла
