Помню, как страну облетели кадры, на которых солдаты-новобранцы с больничных коек рассказывали о том, как их заморозили собственные командиры. Восемьдесят призывников, слегших с воспалением легких, вспоминали своего погибшего товарища. А упитанные генералы как-то неловко оправдывались и искали козлов отпущения. Подобные истории — то о сгоревших школьниках, то о загубленных по чьей-то неосторожности младенцах — мы слышим чуть ли не каждую неделю. По-прежнему цена отдельной человеческой жизни в России ничтожна.
При этом мы много говорим о вымирании русского народа, сокрушаемся по поводу нелегкой его судьбы. И по привычке обвиняем во всем наше бездушное государство, от него же ожидая какого-то чудесного спасения.
Сколько бы ни говорили наши политики о подъеме отечественной экономики, я не поверю в истинное возрождение России до тех пор, пока не увижу, что хоть как-то решается проблема вымирания коренного населения страны. Пока особых перемен в этом отношении не видно.
Не секрет, что повышение уровня жизни выражается в простых вещах. Когда в русских семьях появится второй и третий ребенок, тогда и можно будет заявлять о каких-то реальных улучшениях. И прежде всего государство должно сделать так, чтобы иметь детей было выгодно. Однако возможности его не безграничны: сыновей и дочерей за нас оно не нарожает. Поэтому нам самим тоже не мешает задуматься: а что же мы как народ, как общество способны сделать, чтобы исправить ситуацию?
Сегодня у россиян утрачен культ семьи. Свою лепту внесло здесь и советское время с его приоритетом социального перед личным, и усвоенная нами западная мораль, основанная на индивидуализме и переводе всех отношений на сугубо денежные рельсы. Однако общество рано или поздно не может не осознать, что его здоровое существование упирается прежде всего в семью.
Почему в сегодняшней Америке такое значение имеют семейные ценности? Исторически это страна эмигрантов. Горстка первых переселенцев должна была осваивать огромные пространства, и каждый человек был в цене. И именно в семье закладывались основы того характера, который помогал выжить в нелегких условиях и который сегодняшние американцы называют своим национальным.
Сейчас семья является основой американской системы ценностей. Образ преуспевающего гражданина, сложившийся в их массовом сознании, — богатый и с кучей детей. А те американцы, которые не могут иметь своего ребенка, стремятся взять приемного. Взять семейство Кеннеди: у будущего президента Джона было пять сестер и трое братьев.
У нас же дети воспринимаются как обуза. И многодетных родителей считают, мягко говоря, не совсем нормальными, потому что в нашей стране это неизбежно означает «плодить нищету». Да и в целом отношение к подрастающему поколению — позор современной России.
Почему на том же Кавказе практически нет сирот — их разбирают по своим семьям родственники, в то время как во всей остальной России десятки тысяч беспризорников? Да потому, что существует традиция, основанная на многовековой народной мудрости, с которой малые народы не расстаются так, как беспечные «великие нации».
Не пора ли менять укоренившиеся психологические подходы?
Российские СМИ создают имидж кому угодно. Мы регулярно видим напомаженных мужиков в юбках или малолетних лесбиянок, целующихся на концертах своих кумиров. Наблюдаем извращенцев всех мастей, расхваливающих свой ущербный образ жизни. А где нормальная, крепкая российская семья? Где уважение к матери, поднявшей ребенка, культ отца, обеспечивающего достаток в доме? Куда подевалось почтение к старшим и забота о подрастающем поколении? Сегодня необходимо широко пропагандировать систему нормальных ценностей, вместо того чтобы столько внимания уделять нетрадиционным формам взаимоотношений.
Недавно мне пришлось стать свидетелем пересудов двух сельских старушек: «Катька-то вон наша, погляди, от женатого родила. А он и семью не бросает, и к ней, подлец, ездит». Думаю, сегодня нужно отказаться от привычного лицемерия и начать поддерживать любые формы отношений между мужчиной и женщиной, если они позволяют воспитать нормальных детей. Мы находимся в таком же положении, как после Великой Отечественной войны. Женщин у нас на десять миллионов больше. Да и мужики далеко не все способны прокормить семью и плодить детей. Получается, на одного нормального представителя сильного пола приходится примерно две женщины. И общество вынуждено так или иначе реагировать на этот чудовищный перекос.
Пока это происходит в скрытых формах. Посмотрите вокруг — в стране повсеместно распространено многоженство. Просто оно растянуто во времени: люди женятся, разводятся и снова находят себе временную вторую половину. При этом остаются брошенные дети, ломаются чьи-то судьбы, разрушается семейный очаг. С другой стороны, большинство здоровых обеспеченных мужчин имеют любовниц. В свое время о существовании второй семьи под нажимом прессы признался Борис Немцов. Ранее это сделал бывший министр финансов Алексей Кудрин. Масса других политиков и бизнесменов живет так же. Причем не только у нас: президент просвещенной Франции Франсуа Миттеран тоже имел побочную семью, и вся страна видела, как на его похоронах за гробом отца шла дочь от параллельного брака.
Все это происходит не от безнравственности, а обусловлено демографической ситуацией. По-своему такие люди правы: они не бросают детей и не оставляют на произвол судьбы свою «устаревшую» жену. Конечно, их спутницы соглашаются быть вторыми женами или любовницами не от хорошей жизни. У них просто нет другого варианта. Не имея выхода, сотни тысяч наших соотечественниц отправились искать свое женское счастье за границей: за первое десятилетие реформ только в США уехали 75 тысяч русских невест. В результате Россия понесла невосполнимые потери, мириться с которыми в дальнейшем недопустимо.
В течение какого-то периода после войны у нас за двоеженство не сажали, попросту закрывая на это глаза. Уже в современном Израиле, где тоже живут прагматики, со всевозможными оговорками, но все же приняли закон, который предполагает возможность иметь вторую жену.
Как реагирует наше общество?
Большинство женщин считают, что нам это не подходит. Однако многие просто не понимают: если человек не состоялся как мужчина, ему на Кавказе и одной жены не дадут. Помню, в армии служил со мной чеченец Ваха. Здоровый был, фотографию своей невесты часто показывал: «Вернусь домой — женюсь. Правда, сначала придется дом построить и за работу как следует взяться, иначе отец ее мне не отдаст». Причем мало просто обеспечивать всех жен. Их еще нужно одинаково любить и о каждой в равной степени заботиться, что под силу далеко не всем. Но тем, кто к этому готов, нужно дать такую возможность. Не настало ли время пересмотреть некоторые стереотипы и признать приемлемой нормой то, что давно существует в реальности и чего мы лицемерно стараемся не замечать? Безусловно, это не панацея, а лишь одна из мер поддержки нашего этноса. Однако мера вынужденная и своевременная.
Глава 6. Чего русские ждут от власти?
Какой должна быть политика в национальном государстве?
Я уже писал о том, что сегодня в России формируется соответствующий нашему менталитету государственный строй. Мы еще придумываем себе сказки, что семимильными шагами идем к демократии, однако, по сути, вкатываемся в некое самодержавное правление. С национальным лидером. С преемником, которого он может на время поставить. С соответствующей вертикалью власти. И прочими свойственными самодержавию признаками. Фактически мы сегодня имеем в наличии первую часть дореволюционной национальной идеи.
Вторая ее часть — православие, несмотря на противодействие, тоже постепенно возвращается в нашу жизнь.
Остается определиться с третьей составляющей — народностью. И тогда станет понятно: как бы мы ни пытались изобрести велосипед, а все-таки вернулись к основной сути государства, существовавшего еще до революции.
С чем нам еще предстоит разобраться?
Во-первых, с вопросом: империя мы или нет? Сегодня не только патриоты, но даже отъявленные либералы высказываются в пользу первого варианта. Но я категорический противник возврата к такому направлению развития.
Почему? В силу нынешнего состояния народа империя нам просто не по силам. Да уже и не по характеру. Во времена СССР у русских, с одной стороны, было достаточно духовной силы, а с другой — их было так много, что они могли служить каркасом огромного государства. Но теперь у нас нет возможностей его снова цементировать. Империю мы просто не удержим.
