После допроса в Лондоне Джоба оставили в покое, Он снял комнату в Бейсуотере и стал вести скромную жизнь на деньги, которые получал от организации общественной помощи. За ним наблюдали и время от времени сообщали, что он живет скромно, редко выходит из дому и производит впечатление человека, который с трудом приходит в себя после лишений, перенесенных в нацистском лагере для интернированных.
У Джоба была одна страсть — ежедневно писать массу писем. Внимание Особого отдела привлек тот энтузиазм, с которым он переписывался с друзьями, все еще находившимися в Сен-Дени. Особый отдел не был склонен рассматривать это как великодушный жест доброго старика. Письма перехватывали и тщательно изучали.
В своих полных сочувствия письмах, переправляемых через Красный Крест, Джоб писал невидимыми чернилами о подслушанных им «неосторожных разговорах». Письма были перехвачены и расшифрованы. Джоб с негодованием отрицал все, заявив, что кто-то, видимо, подделал его почерк. Комнату Джоба тщательно обыскали, но не нашли никаких следов химикалиев или посуды, в которой можно было бы приготовлять невидимые чернила. Однако в его виновности не сомневались. Нужно было только найти неопровержимые улики, чтобы передать его дело в суд. Одного сыщика поразила необычная вещь… Он взял со стола, на котором лежали и другие вещи, вынутые из карманов подозреваемого, связку ключей, — У вас нет ни чемодана, ни сейфа, ни буфета, ничего, кроме этой скудно обставленной комнаты, мистер Джоб… Для чего же вам столько ключей? Что, например, открывается вот этим ключом? — спросил сыщик.
Взглянув в лицо Джоба, сыщик понял, что напал на правильный путь. Джоба отправили в Скотланд Ярд, а связку ключей передали в лабораторию. Опытные слесари быстро разгадали их секрет. Дужки ключей легко отвинчивались. В них имелись отверстия, куда были вставлены тоненькие сосуды с химикалиями. Перегородки тоже легко снимались, и ключ превращался в самописку с пластмассовым пером, спрятанным внутрь. Улики заставили Джоба признаться во всем.
Химические чернила, которыми пользовался Джоб, были великолепного качества и не шли ни в какое сравнение со смесями соков лука и лимона, применявшимися германскими шпионами во время первой мировой войны. Одни чернила делались в немецких лабораториях из нитрата кобальта, соляной и азотной кислот. Другие представляли собой сложные соединения, становившиеся видимыми лишь после сложного процесса проявления, сходного с проявлением фотопленки. Джоб пользовался именно такими чернилами. Кроме того, для большей безопасности он писал шифром.
На суде Джоб отчаянно боролся за жизнь. Он признался, но сделал ловкий ход. Признав все факты, он заявил, что все это время у него была одна цель — бежать из цепких лап гестапо, а вырвавшись на свободу, надуть гестапо. Обвинители задали ему только один вопрос, чтобы отмести это оправдание. Зачем ему понадобилось писать письма? В Англии он находился в полной безопасности, родственников на немецкой земле у него нет, и, казалось бы, он вполне мог забыть приказы гестапо.
Сражение в суде продолжалось три дня. Но присяжные так и не пожелали понять, что Джоб был жертвой преступления, а не преступником, и признали его виновным. Джоб пошатнулся, увидев, что священник поднял маленькую черную шапочку над париком судьи — знак вынесения смертного приговора. Джоб был повешен в Пентонвильской тюрьме 16 марта. Позорный конец для человека, чья жизнь, начиная с момента, когда он тридцать лет назад покинул вторую родину своего отца, была длинной серией неудач и преступлений.
ГЛАВА XVIII
МАССОВЫЕ УБИЙСТВА
История нацистской партии — это история убийств и жестокостей. Даже маститые историки затруднились бы ответить, если бы их попросили привести примеры массовых убийств, организованных властями в таких масштабах, в каких они проводились нацистской партией. Зверства Клавдия римского и Борджиа бледнеют перед методическим истреблением политических противников, проводившимся Гитлером и Гиммлером. Кондотьеры пятнадцатого века кажутся неискушенными любителями по сравнению с Гейдрихом, Кальтенбруннером и Франком. Как неуклюжи рядом с гестаповскими методы уничтожения людей, применявшиеся Карманьолой, Коллеони или Сфорца!
За последнее столетие было убито более ста монархов, президентов, дипломатов, губернаторов и политических деятелей. В это число не входят убийства, совершенные нацистской партией, которая только за период 1932–1939 годов могла бы похвастать в двадцать раз большей цифрой. Русские нигилисты и анархисты убили двух царей и десятки высокопоставленных чиновников императорской России. Они считали, что только такими беспощадными методами можно ликвидировать общественное зло. Один анархист убил австрийскую императрицу не потому, что надеялся достичь этим каких-то личных целей, а потому, что хотел выразить энергичный протест против страданий своих итальянских соотечественников. В больном мозгу людей, совершавших политические убийства во Фракции, Испании, Ирландии и на Балканах, была хоть искорка идеализма. Но горы трупов, устилавших путь надменных нацистских лидеров, когда они огнем и мечом расчищали себе дорогу к власти, свидетельствовали о том, что методы их не имели ничего общего с ложным романтизмом политических интриг и безумным героизмом террориста — нигилиста, готового пожертвовать жизнью ради того, чтобы умертвить ненавистного монарха.
Нацисты решали сложнейшие политические проблемы методами простыми и безжалостными, старыми, как цивилизация. Но они изобрели современное чудовище — массовые убийства. Газовые камеры Аушвица, Бельзена и Бухенвальда, лагеря массового уничтожения Дахау, Ораниенбурга, Заксенхаузена, Натцвейлера и десятки других, массовые казни в Лидице, Орадуре, Майданеке, массовые расстрелы были логическим следствием нацистской идеологии, провозгласившей германскую расу единственной, которая должна господствовать в мире «неполноценных».
Убийство как политическое средство присуще немецкой практике. Задолго до того, как Гитлер перестал заниматься агитацией на улицах, нацистские публикации изобиловали описаниями убийств мужчин и женщин, не согласных с их убеждениями. Клубы убийц стали обычным явлением. Они имели председателей, секретарей, казначеев и вообще все, что присуще объединению. Люди, подобные Шлагеттеру, Киллингеру, Пфлюгку фон Гартунгу, Эрхардту, Рему, Дитриху, Герингу, Хольвеберу, совершали убийства до прихода нацистов к власти. За период между перемирием 1918 года и 24 июня 1922 года — в этот день убийцами «Феме» был умерщвлен германский министр иностранных дел Вальтер фон Ратенау — германская полиция зарегистрировала 354 политических убийства.
Эти убийства были тщательно подготовлены, что является заслугой организации, зародившейся еще в 1200 году. История «Феме» связана с немецким фольклором. К счастью для человечества, «Феме» — единственная в своем роде организация, если иметь в виду ее кровожадность и садистские приемы. По жестокости она превзошла инквизицию. Тайные суды, унаследованные немцами от Священной Римской империи, вобрали в себя все самые дикие языческие обычаи; их церемонии основывались на элементах германских мифов и героических легенд, которые Рихард Вагнер использовал в своих операх. Германские кайзеры XIII–XIV веков предоставили этим судам большие полномочия. Они, например, имели право выносить приговор от имени германских правителей за политические преступления, такие, как измена, неверность германским принципам, уголовные преступления против Германской нации и т. д. «Феме» знала только два приговора: смерть и помилование. Смертный приговор обычно зачитывали судьи, одетые в капюшоны. Суды «Феме» собирались тайно и происходили на лесной поляне под священным дубом. Верховный судья назывался гауграф (обратите внимание на сходство с современным гаулейтер). Люди, не являвшиеся членами «Феме», в суд не допускались. Свидетелей не было, и, чтобы все происходящее осталось тайной, случайных прохожих немедленно вешали.
Если человека хотели вызвать в суд, в дверь его дома втыкали нож. На рукоятке ножа были вырезаны буквы SSGG, которые расшифровывались так: Strick (веревка), Stein (камень), Gras (трава) и Grün (зеленый). Народ истолковал это как «петля, могильный камень и могила, заросшая зеленой травой». Неужели по чистой случайности Гитлер использовал, сокращение СС (SS) для своих «Schutz Staffel» — охранных отрядов?
Пятьсот лет назад «Феме» была самой сильной террористической организацией в Вестфалии. Людей похищали, заставляли платить выкуп, угоняли из родных деревень и городов, убивали и отбирали у них имущество. Каждый член «Феме» носил кинжал, на котором были вырезаны четыре загадочные буквы. По идее Гитлера эсэсовцы носили точно такие же кинжалы, сделанные по историческим образцам, хранящимся в музеях Германии.
