Филатов работает очень много, но ему совершенно не свойственно кукушечье беспокойство пристроить свои стихи, увидеть их опубликованными. Поэтому он не обивает пороги редакций. И многие из них становятся известными благодаря радио, театральным постановкам, фестивалям бардовских песен.
В предисловии к новому сборнику неутомимый Дмитрий Быков пишет: «Стихия Филатова и его героя – не просто застольный трёп, виртуозами которого они оба себя зарекомендовали, но горячее и деятельное желание привнести в холодный окружающий мир малую толику живых интонаций и человеческого сострадания».
Тираж объёмистого сборника «Полёт в трубу и прочие затеи» смехотворно мал. Не будем укорять наших издателей, которые сплошь и рядом издают всякую чушь собачью, а до хороших книг руки доходят редко. Лучше предоставим место вечно актуальному стихотворению Д. Филатова «6 июня».
Он и лошадь, он и бык,
он и баба, и мужик.
Александр Сергеич Пушкин
вездесущ и многолик:
токарь-пекарь, шец и жнец,
за бутылочкой гонец.
Ай да Пушкин –
наш любимый
малосольный огурец!
Он Ягу засунул в печь,
снял картину «Щит и меч»
и очистил политуру.
Заодно – родную речь.
От Тамбова до Курил –
всюду след его чернил.
«У попа была собака...» –
тоже Пушкин сочинил.
Я у зеркала стою,
в себе Сашку узнаю
и частушку сочиняю
распоследнюю свою:
– Вот уж двести
с лишним лет,
как родился наш Поэт.
Кроме этого Поэта,
ничего в России нет!
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 4,0 Проголосовало: 2 чел. 12345
Комментарии:
Клуб 12 стульев
Тенор или баритон?
МОСКОВСКИЙ
ВЕСТНИК
Павел Бадрах – один из ведущих солистов московского музыкального театра «На Басманной». Репертуар – от романтичного мистера Икса в «Принцессе цирка» до нагловатого помещика Смирнова в водевиле по пьесе Чехова «Медведь». Но удивителен не столько диапазон ролей, сколько диапазон голоса.
Когда послушаешь в исполнении Бадраха, обладателя глубокого, бархатного баритона, знаменитую арию мистера Икса, а потом прочитаешь в рецензии на постановку оперы Рамо «Галантные Индии» (театр «Амадей») про «фальцетный тенор Павла Бадраха», кажется, что теряешь все ориентиры в жизни и в искусстве. Но это не дефект слуха, не ошибка критика – Павел Бадрах действительно и тенор, и баритон. Этот парадокс – результат фантасмагорических обстоятельств.
Потратив десять лет на образование (Университет культуры и ГИТИС), Павел в поисках работы прослушивался в Пермском оперном театре. Певец вполне устраивал главного режиссёра, но баритоны в театре были не нужны. Это значило, что надо возвращаться то ли в Москву, то ли к маме в Казахстан, без работы и без денег. Вспомнились голодная студенческая жизнь, ночёвки на вокзалах и в университетском клубе, где Павел подрабатывал светотехником…
– Я испугался… А если я как тенор буду прослушиваться? – Пожалуйста. Я понимал, что мне необходимо пройти это испытание. И я спел арию Каварадосси из третьего действия «Тоски». Ария очень драматичная, и получилось убедительно. Мне сказали: «Да вы же тенор!»
Дали комнату в общежитии, назначили концертмейстера и определили репертуар красавца-тенора на его первый сезон.
– Я сразу же спел Раймонда в «Орлеанской деве», это теноровая партия. Там самая высокая нота соль, и я её взял с перепугу. Даже присел, у меня аж в голове зазвенело. Всем очень понравилось, отзывы были хорошими. Я пел гонца в «Аиде», Лешего в «Снегурочке», Бомелия в «Царской невесте». Эта роль была моим триумфом – я взял актёрским мастерством. Я смотрел на Любашу, любви которой молил и требовал, такими глазами, что зрители в шоке были. Но «Царская невеста» стала и моим фиаско – было трудно, я стал срываться на фальцет. У меня баритон, а когда человек поёт не своим голосом, он начинает болеть.
Можно обмануть дирижёра, зрителей и самого себя, но организм не обманешь. Начались проблемы со здоровьем. Усилия, форсирование звука, и в итоге «теноровый диагноз» – болезнь верхних нот. Пришлось вернуться в Москву и заново ставить голос. Искать работу, искать себя. Павел прослушивался в разных театрах, но баритон не так востребован, как тенор, а про запас певцов никто не берёт.
В театре «На Басманной» Павла Бадраха оценили. Одним из его первых спектаклей здесь стал «Колокольчик, или Ночь наваждений» Доницетти. Опера по сути бенефисная, к тому же хорошо знакомая певцу.
– Это был мой дипломный спектакль в ГИТИСе. История молодого повесы Энрике, который вернулся в родной край и узнал, что любимая девушка собирается замуж за аптекаря.
Энрике проникает в спальню молодожёнов, представляясь то гусаром, то певцом, то старухой. Ситуация на сцене меняется ежеминутно, как и герой Бадраха. Для каждого персонажа, которого изображает Энрике, надо сменить не только костюм, но и голос – от хриплого гусарского баритона до монотонного дисканта старухи. И ещё надо заставить зрителя поверить в эту фантасмагорию.
– Специфика актёра музыкального театра в том, чтобы зритель не задавался вопросом, почему герой на сцене переходит от разговора к арии. Самое главное, чтобы к тому моменту, когда собираешься запеть, у тебя закончились слова. Ты не можешь выразить чувства иначе – и поёшь.
На сцене Бадрах может всё. В роли чиновника Юсова (мюзикл по пьесе А.Н. Островского «Доходное место») поёт и танцует канкан. В роли г-на Мартена, мужа, попавшего в дурацкое положение (оперетта Ж. Оффенбаха «Муж за дверью»), демонстрирует весь спектр комических приёмов.
Г-н Мартен – не первая роль Бадраха в этом спектакле: из-за болезни тенора Павлу пришлось за два дня выучить партию Флорестана, студента. Роль была удачно сыграна – помогла нервозность, присущая человеку, который «шёл в комнату, попал в другую» и вызвал жуткий переполох.
– Спеть арию – всё равно, что разгрузить вагон. Надо прожить каждое слово, каждую ноту, слиться с образом, наполнить его драматическим смыслом. Главное – найти этот смысл.
Постоянная сцена, непременное присутствие оркестра в яме. Театр «На Басманной» этого лишён. Обрести театр-дом – одно из заветных желаний Павла Бадраха. Есть и другие.
– Хотелось бы сделать большую концертную программу, спеть Риголетто, Фигаро.
Павел Бадрах – один из тех редких людей, которые посвятили жизнь искусству, не боясь приносить ему жертвы. Он много работает, живёт в общежитии, в шестиметровой комнате. Аскетизм – трудный путь, но это путь к совершенству.
Елена САВИЦКАЯ
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Алхимический поиск идеала
Клуб 12 стульев
Алхимический поиск идеала
В эстетской галерее «Наши художники», что в посёлке Борки неподалёку от Барвихи и Николиной Горы, проходит выставка работ Павла Челищева, одного из выдающихся представителей русской художественной эмиграции.
Нынешняя выставка – уже вторая (первая состоялась в ноябре 2006 года) персональная выставка художника, на которой представлено 88 произведений, раньше никогда не выставлявшихся в нашей стране.
Без всякого преувеличения можно утверждать, что новое открытие (для нас с вами) творчества этого замечательного русского художника принадлежит арт-директору галереи и куратору выставки Наталье Курниковой.
К сожалению, хотя, скорее, к его и нашему счастью, Челищев, как и многие соотечественники, в 20-х годах прошлого века вынужден был покинуть Россию. Его братья были расстреляны, сёстры погибли от голода и болезней, родители, правда, так и остались умирать на родине, и лишь он один из всей семьи каким-то чудом оказался сначала в Константинополе, а затем в Софии. Несколько лет прожил в Берлине, потом в Париже. Из-за дружеских и коммерческих интересов длительное время метался между французской и британской столицами. Вместе со своим другом, известным американским поэтом Чарльзом Генри Фордом, путешествовал по Испании, а в 1942 году принял американское гражданство. После войны, в 49-м, возвратился в Европу. Но на сей раз его больше всего привлекла Италия, где и упокоился с миром его чуткий ко всему новому, упрямый и властный, талантливый дух.
