— Как вы можете охарактеризовать Громова? — почти перебил Горячева Красин.
— Никита — волевой, целеустремленный человек, хорошо разбирающийся в истории и политической жизни. Всегда такой спортивный. Стремился к лидерству, — тяжело вздохнул Горячев. — Писал неплохо, слог у него был яркий. Диплом Громов посвятил истокам чеченского сепаратизма и первой чеченской войне.
— Скажите, какие темы в своих статьях, публикациях или разговорах с вами затрагивал Громов? — следователь посмотрел в заготовку.
— Как правило, он отрабатывал задание редакции. Хотя больше всего его интересовали судьбы русского народа, его история, его будущее. Интересовался современными конфликтами, кавказским вопросом, балканским кризисом.
— Поясните, что такое «Русский образ»?
— Сначала это был журнал. Этот бренд я привез из Сербии, где в 1995 году группа православных интеллектуалов во главе с доктором философии Неборсты Корсничем основала печатное издание. К концу 90-х годов редакция журнала выросла в большое православное патриотическое движение, которое ратовало за восстановление большой Сербии, за традиционное общество, православные ценности и против западного либерализма. Первый номер нашего журнала появился в марте 2004 года и был издан совсем небольшим тиражом в 500 экземпляров. Всего вышло восемь номеров. Когда мы с Никитой вырабатывали концепцию издания, то стремились делать нормальный глянцевый журнал, привлекательный для читателя. Старались избегать традиционных патриотических клише, маргинальное, выступали за объективный анализ событий. С Громовым мы сделали шесть номеров, дальше я уже продолжил один. В 2007 году появилась одноименная организация — «Русский образ», который выступает за легальный путь развития правого движения. Свои жизненные приоритеты я вижу в политике и хочу реализовываться в легальном политическом поле. Надо обязательно отметить, что наше движение не выступает за свержение конституционного строя. Мы выступаем за демографию, пропаганду здорового образа жизни, славянский мир, развитие отношений с сербами, чехами, поляками. «Русский образ» участвовал в нескольких акциях на территории Сербии, в пикетах возле украинского посольства против газовой политики Ющенко, в митингах, посвященных началу бомбардировок Югославии. Наше движение является молодежным. Выступаем за позитив: спорт, здоровье, против террора и насилия. Вообще любой террор — это тупиковый метод, он не может привести политическую организацию к успеху.
— Знаете ли вы Хастову Евгению Данииловну? Если да, то где, когда и при каких обстоятельствах с ней познакомились? — менторным тоном продолжал Красин.
— Да, я знаком с Женей. При нашем первом знакомстве я не знал ни ее фамилии, ни ее отчества. Узнал уже только по телевизору, — Илья склонил голову. — Познакомились мы в начале июля 2009 года. Первая встреча у нас была в районе станции метро «Китай-город» в кафе в дневное время. Мы были просто хорошими знакомыми. Общались в Интернете, обсуждали какие-то разные вопросы. Кроме того, Женя консультировала меня в моих отношениях с подругой.
— Можете ли вы сказать, как в разговоре с вами она представлялась?
— Как Женя.
— Какого характера общение с ней у вас было в Интернете? Можете ли вы сообщить какие-либо ее «ники», номер телефона, каким образом осуществлялось ваше общение?
— Номер телефона мне известен, он записан в моем смартфоне, который был изъят при обыске 5 ноября. Женя записана у меня в телефонной книге как Шейни.
— Почему она таким образом записана? С чем это связано?
— Таков у нее «ник» в ЖЖ.
— Что вы понимаете под словом ЖЖ?
— «Живой журнал».
— То есть она там зарегистрирована под этим «ником» «Шейни»? На латыни?
— На латинице, — аккуратно поправил Горячев.
— Скажите, — кашлянув, продолжил следователь. — Что вам известно об убийстве адвоката Маргелова и корреспондента «Новой газеты» Батуровой, которое было совершено 19 января 2009 года в городе Москве?
— Про это убийство я узнал из СМИ. В тот день я прилетел в Белград, где должна была пройти акция протеста возле украинского посольства. Я выступал там как менеджер, организовывал это мероприятие силами наших сербских товарищей и партнеров. По прилету об этом преступлении сообщил мой товарищ, который живет в Белграде. Сказал: «Вот, мол, что у вас в Москве творится». Вечером я прочитал это сообщение на разнообразных новостных интернет-сайтах. Потом фамилия Маргелова всплыла в нашем общении с Никитой Громовым, когда мы встретились с ним в одном из кафе на Таганке в дневное время. Встреча проходила по его инициативе. Как всегда, он позвонил мне с таксофона и вызвал на встречу. Я приехал, мы встретились, и у нас произошел вербальный конфликт по поводу мероприятия, которое мы готовили на 4 ноября — большой открытый концерт музыкальных групп «Коловрат» и «Хук справа». Спор заключался в том, что Никита считал этот путь неправильным, называя его легальным. Мол, легальная политика — это компромисс, который отвлекает людей от борьбы с системой. Отстаивая свою позицию, Громов заявил, что это он убил Маргелова и Батурову, потом стал мне угрожать, сказал, что, если я не откажусь от легальной борьбы, то меня постигнет та же участь. Я был шокирован и очень испугался. Никаких контактов и знакомств у меня в милиции не было, поэтому я не знал, к кому обратиться. Примерно через две недели в дневное время в районе станции метро «Китай-город» мы встретились с Шейни.
— Перебью вас, а Шейни — это кто? — вежливо поинтересовался Красин.
— Евгения Хастова. Тогда я не знал ее фамилии. Мы встретились с Женей, и опять же у нас произошел подобный спор о легальном и нелегальном пути развития организации и русского национального движения. Женя отстаивала точку зрения Никиты, приводила очень похожие аргументы, а потом упомянула о своем участии в этом убийстве. Это было для меня еще большим потрясением, поскольку до последнего момента я не знал, что они были знакомы. Я понял, что они как-то связаны, но окончательно все стало на свои места, лишь когда я узнал из СМИ, что Громов и Хастова задержаны.
— Можете ли вы поподробнее рассказать, каким образом, при каких обстоятельствах и что именно Вам говорил Громов? Что в ходе вашего разговора он рассказал об обстоятельствах совершения этого убийства? Принимал ли участие кто-либо из посторонних лиц в этом разговоре?
— Нет, мы всегда с ним общались наедине, не считая посетителей кафе.
— С чем это было связано?
— После того, как он пропал в конце лета 2006 года, возник ряд вопросов к нему на работе в газете «Аргументы недели». Причина его пропажи обнаружилась спустя три месяца, когда в СМИ всплыла информация о его причастности к убийству антифашиста Рюхина.
— Можете ли вы рассказать, возникала ли в ходе вашего разговора с Громовым тема, связанная с адвокатом Маргеловым?
— Никита считал, что только благодаря Маргелову дело Рюхина стало таким громким. Это и объясняло серьезную личную неприязнь Громова к адвокату.
— Можете ли вы сказать что-то конкретное об обстоятельствах совершения убийства Маргелова и Батуровой, известных вам из рассказа Громова?
— На этой встрече в начале октября, которая проходила в районе Таганки в одном из кафе, Никита рассказал, что он сделал это в одиночку. Сначала застрелил Маргелова, потом Батурову, которая пыталась ему помешать. После этого ушел в метро, — четко, ясно и очень спокойно выдал Илья.
— Рассказывал ли он, сколько именно раз стрелял?
— Нет, этого не было.
— Из какого вида оружия он стрелял?
— Сказал, что из пистолета, система не упоминалась.
— Скажите, пожалуйста, что именно в разговоре с вами сообщила Хастова Евгения Данииловна? Каким образом она рассказала об обстоятельствах, в том числе, какова была ее роль?
— Она четко не определяла свою роль. Упомянула, что она была там и выполняла некоторые функции, по всей видимости функции разведки. Я это воспринял как открытую угрозу, — Горячев слегка кивнул следователю, подсознательно ожидая поддержки или одобрения, но Красин лишь монотонно продолжил:
— Где конкретно она была?
— На Пречистенке.
— В какое время?
— На Пречистенке. В тот день, когда был убит Маргелов. Время не упоминалось.
— Почему вы, зная, что Громов разыскивается по уголовному делу по факту убийства Рюхина, не сообщили о месте его нахождения в правоохранительные органы?
— Во-первых, знал я об этом из СМИ. Никаких документов, подтверждающих это, я не видел. Никто из сотрудников правоохранительных органов ко мне не обращался. К тому же Громов никогда вслух не говорил, почему он скрывается. Лишних вопросов я не задавал. Я никогда не располагал точной информацией о его местонахождении. К тому же я всегда опасался за собственную репутацию.
