У ворот Храма ждали четырнадцать Служителей, которым было позволено сопровождать его. Среди них находились Тали и Онисана.
Процессия в полной темноте медленно двигалась к границам города. Шелест одновременных шагов вызывал странное чувство отсутствия времени. Они шли куда-то в неизвестность, затерянные в тиши и одинокие, крошечные беспомощные людишки под бесконечно-древним небом. А потом Тали показалось, что издалека раздаются какие-то звуки, ритмичные и монотонные. Это было похоже на сердцебиение самой ночи; непроглядная тьма обступила их со всех сторон. Через минуту уже отчётливо гремели вдали барабанные удары, там же горел огонь — маленький факел в чьей-то руке. Служители смотрели на этот огонёк во мраке, и на душе становилось легче. Он был живой надеждой, оазисом света в пустыне черноты, он указывал путь идущим и негласно обещал Победу. Когда процессия поравнялась со Жрецом, державшим в руке огонь, звук барабана умолк. В угнетавшей тишине только пламя шипело и кидалось из стороны в сторону, будто пытаясь спрыгнуть вниз и убежать прочь.
Глаза Учителя сияли необычайным светом, они были такие яркие и глубокие, как никогда. Чёрное небо над ним простиралось во все стороны, и, заглянув в необозримую даль, Тали почувствовала дыхание Вечности. Что-то очень-очень родное ощутила она… Будто беззвучный голос звал её куда-то, призывал верить, навевал тоску, уверял и убеждал. А ей было страшно. Она смотрела на своего Господина, подарившего её бессмысленной жизни настоящую Жизнь, на Учителя, которого бесконечно любила и ради которого была готова на всё. Сейчас ей нужно было прогнать все тяжкие мысли и оставить только любовь… Только любовь может помочь ему…
Ассаван был спокоен. Он повернулся лицом к Жрецу, и Служители больше не видели его глаз. А потом вдруг вспыхнула стена огня, и через мгновение — вторая. Огонь плавно убегал вдаль, разрывая чёрное пространство, и вскоре до самого горизонта бушевало красное пламя. Между двумя полосами, охваченными неукротимой стихией, образовался длинный коридор.
«Неужели возможно пройти внутри?» — подумал Онисана, и сердце его заколотилось быстрее.
Ассаван обернулся и посмотрел на него очень долгим пронзительным взглядом, словно прочитав его мысли…
«Да, мой Господин, — беззвучно произнёс Ония, — я верю, что ты — пройдёшь!»
Приходит время, когда только вера может спасти всё, в минуты отчаяния и разочарования мы нуждаемся в ней больше, чем когда-либо. Можно ли доказать, убедить кого-то, что над миром вещей пребывает более совершенный мир? Мудрецы древности не тратили времени понапрасну. Нет разделения, нет противоречий, оба мира существуют одновременно, здесь и сейчас тебе может быть открыто Таинство. Но готов ли ты увидеть его? Распахнул ли ты свои глаза, или всё ещё продолжаешь твердить «это невозможно»?
Огонь взвивался красными языками выше человеческого роста, жар его щекотал кожу Служителей. Ассаван приблизился к знойному коридору и остановился. Теперь было очень светло, и Тали заметила капли пота, стекавшие по его шее.
«Разве человек может вынести подобное? — размышляла она, но тут же ответила сама себе: — Я должна думать только о том, что люблю тебя, мой Господин…»
Ассаван сделал шаг вперёд и оказался внутри; огонь задрожал, почуяв пришельца. Белая фигура медленно отдалялась, и вот уже бушующая стихия вовсе скрыла его.
«Господи, помоги Ему, лучше забери мою жизнь, но только убереги его! Помоги ему, Господи!» — шептал Онисана, закрыв глаза.
И над рыжей пустыней зазвучали мысли сотен людей, тех, кто остался у Храма, и тех, кто стоял рядом. Они все повторяли одно: «Ты пройдёшь! Ты победишь! Ты достигнешь Цели! Мы любим тебя! Мы верим в тебя!»
Звёзд уже не было видно, красный свет заглушил их сияние. Неукротимая, могучая стихия захватила в плен лучшего из лучших, она испытывала его, проверяла на прочность, давила, внушала страх… Перед мощью её даже самые сильные ощущают себя беззащитными. Огонь! Непостижимое существо! Примешь ли ты нового Избранника? Откроешь ли двери Ученику?
Время остановилось. Только пламя вдруг осело, и Служители вновь увидели Учителя далеко впереди. Он шёл ровно и быстро, а коридор казался бесконечным. Но вдруг Ассаван оступился и упал на землю, огонь заклокотал и взвился вверх.
Тали метнулась вперёд, но близко подойти не посмела. Сердце её билось с безумной скоростью, и беззвучный вопль отчаяния разрывал душу. Она закрыла лицо руками.
…Уверенно и скоро продвигался вечный странник к Высокой Цели. Языки пламени вытягивали ему навстречу свои красные руки, будто пытаясь ухватить за полы одежды. Неуправляемая беспощадная стихия окружила его, Ассаван ощутил, что он всецело находится в её власти… Выдыхая губительный жар, огонь с каждым новым шагом выпивал силы у несчастной жертвы. Физическая боль и страх были столь сильны, что продолжение пути казалось невыполнимой задачей. «Зачем всё это? — кричал кто-то внутри. — Это тело не может пройти сквозь огонь невредимым! Разве смерть физической оболочки поможет делу? Это безумие! Остановись! Опомнись!» И тут же кто-то другой тихо отвечал ему: «Я должен дойти до конца, ради Учителя и ради Школы».
Пламя шипело, и звуки эти складывались в слова: «Ты умрёш-ш-ш-ш-шь! Ты не пройдёш-ш-ш-ш-шь! Ты сгориш-ш-ш-ш-шь!»
«Пусть так, — отвечал другой, — но я исполню Волю Того, кто так верит в меня! Не поддамся уговорам жалкого существа, стремящегося спасти свою тленную шкуру! Я не есть тело! Я есть древняя Душа, сын Единого Отца, Ученик своего Учителя!»
И вдруг из памяти Ассавана выплыл равнодушный серый взгляд Мар-Амата. «Я больше не вижу смысла», — зазвучали его слова, как приговор. И тут же кто-то внутри возобновил свои речи: «Ты не достоин того, чтобы быть здесь!» Ассаван остановился, зажмурился, пытаясь спрятаться от этих мыслей, и огненная плеть хлестнула его по руке. Он вскрикнул и упал на землю.
«Как смеешь ты стучаться в двери Истины, когда не видишь то, что рождается в душах твоих учеников? Ты виноват в том, что совершил Мар! Последствия его выбора Судьба разделит на вас двоих! Прочь! Не смей с нечистой совестью приближаться к Великим Таинствам! Не оскверняй Храм Истины недостойным присутствием! Уходи!»
Почти потеряв сознание от жара и тяжело дыша, не в силах противостоять рьяному внутреннему борцу за справедливость, Ассаван мысленно обратился к Учителю: «Господин моей Души, помоги мне выполнить Твою Волю. Я не желаю ни Таинств, ни почестей, ни совершенства. Я лишь хочу, чтобы Твоя Мечта, ставшая и моей, продолжала жить. Я готов умереть ради неё. Ради Школы и цепочки Учителей-Учеников вошёл я в этот коридор, и теперь только Ты, мой Господин, решишь, выйду ли я из него».
Ученики Ассавана тревожно вглядывались вдаль; тягостная неизвестность застыла в воздухе. Служители с надеждой ожидали «чуда». Они разглядывали огненные дрожащие стены, за которыми ничего не было видно.
И вдруг огонь погас… Он исчез мгновенно на всём своём протяжении, и там, далеко-далеко, Служители увидели Его. Он стоял посреди черноты, и Его светлая фигура светилась в темноте. Он держал факел высоко над головой, а это было знаком…
Свершилось! Свет победил! Ученик стал Учителем. Имя Его теперь обрело другой смысл, оно зазвучало иначе, переливаясь и сверкая всеми цветами радуги. «Ашаван — Хранитель Мудрости», — нарекли Его, и это было истиной правдой.
Служители были погружены в работу, и в комнате царила атмосфера напряжённого сосредоточения. Из крошечного сада за окном доносилось щебетание жизнерадостной птички; нежный, едва уловимый аромат каких-то цветов повис в безветрии. Было очень душно, дышалось тяжело. Тали, иногда отвлекаясь, старалась вспомнить, что же за растение так пахнет. Она аккуратно и быстро вносила названия перевозимых книг в длинный список, а Алаксон упаковывал их в мешки.
Вдруг какой-то странный звук нарушил тишину. Это был очень тонкий звон, чем-то похожий на свист. Звук не был громким, но от него на всём теле появились мурашки и стало очень неприятно. Он чувствовался всей кожей, хотелось закрыть уши, чтобы как-то убежать от него. Служители оторвались от работы и переглянулись. Прошло несколько секунд, но шум не прекращался. Тогда многие поспешили к окну, но, не увидев ничего необычного, скорым шагом отправились к выходу. Звук был везде, он висел над городом, подобно зловещему облаку. Из всех зданий выходили люди в белых одеждах, они заполняли улицы, в недоумении оглядываясь по сторонам. Ясно было только одно: случилось что-то непредвиденное и ужасное. На горизонте мерцали яркие голубоватые всполохи. Звон нарастал. Тали разглядывала лица своих друзей, в которых можно было увидеть много разнообразных мыслей и чувств: ужас и в то же самое время решительность, страх и боль, отчаяние и готовность к сражению…
