Как уже говрилось, Ильенко побили вообще «ласково», может даже просто лицо краской заляпали — всё-таки он руководитель киевского отделения ВО «Свобода» и сын известного режиссёра. Причём Тягнибок в тот же вечер обвинил в избиении милиционеров РОВД, которое находится рядом с Евромайданом. Понятно, что милиционеры РОВД находящегося в столь опасной близости к захваченной бунтовщиками площади Независимости не стали бы такого устраивать хотя бы ради самосохранения. Тем более, они не забыли «врадиевский штурм», устроенный теми же силами, кто устроил Евромайдан. Смешна и причина, по которой Тягнибок обвинил в избиении Ильенко милиционеров — мол, только они знали, что тот пошёл к ним на допрос. Но ведь об этом знал и сам Тягнибок, которому нанесение Ильенко лёгких телесных повреждений было очень выгодным, особенно после факельного шествия, за которое отвечал Ильенко и после которого разгорелся международный скандал.
Ещё раз повторю — пишу только о том, что «Врадиевское дело» было задействовано в играх политтехнологов. Здесь я не пишу о том, кто там прав, кто виноват. С другой стороны, ясно, что если бы врадиевские милиционеры вдруг оказались невиновны, они всё равно бы получили обвинительный приговор. В деле были замешаны рядовые в масштабах страны, сотрудники милиции, поэтому ясно, что «свои» их без труда «сдадут». Украинские продажные судьи, милиционеры и прокуроры привыкли творить беззаконие за деньги или по звонку сверху. Неужели можно поверить, что если бы они обнаружили невиновность обвиняемых, они бы пошли вопреки общественному мнению, когда СМИ подняли вокруг дела такую истерию, что было ясно — толпа разорвёт любого, кто усомнится в виновности сотрудников милиции? Понятно, что в обвинительном приговоре была в этих условиях кровно заинтересована, прежде всего, тогдашняя власть, прежде всего — Партия регионов. И не такие люди наши судьи, милиционеры и прокуроры, чтобы ради комфортного существования не вынести обвинительный приговор, независимо от того справедлив ли он или нет.
Если говорить о доказательствах беспристрастно, то непонятно, почему суд предпочёл свидетельские показания двух одних фигурантов, двум другим? Почему не учли показаний свидетелей в пользу обвиняемых, когда те дружно говорили, что обвиняемые на момент совершения преступления были в другом месте. Почему не учли результатов экспертиз? И самое главное, почему не использовали испытание детектором лжи, которое просили обвиняемые, чтобы доказать свою невиновность? Почему не использовали данные видеозаписи, звонков с мобильных телефонов обвиняемых и потерпевшей, не рассмотрели альтернативную версию избиения Крашковой? Почему прокуратура увлеклась поиском мелких нарушений в работе милиционеров, связанных с неправильным оформлением документов? Тут явно видно, что прокуратура была не уверена в своих доказательствах по делу об изнасиловании.
И особенно это касается наркотиков. Давно известны прецеденты, когда милиция подбрасывает их тем, кого хочет засадить, но на кого не хватает улик. Почему не использовали свидетельских показаний о давней вражде Крашковой с главным обвиняемым? Настораживает также то, что один известный правозащитник либеральных взглядов назвал обвиняемых преступниками задолго до суда. Обычно этот осторожный человек так не делает. Потому что это не законно.
Также настораживает вмешательство в дело депутатов от тогдашней оппозиции Януковичу, которые буквально сразу появились на месте преступления и стали диктовать, каким свидетелям верить, а каким нет. Кстати, то же было и с делом Оксаны Макар, там тоже были задействованы эти депутаты. Причём СМИ также использовали тогда народное недовольство властьпредержащими. Во «Врадиевском деле» объектом недовольства объявили милицию, в деле Оксаны Макар — мажоров, почему-то назвав мажорами двух рабочих и одного юриста. Очень хорошо, что благодаря реакции СМИ были наказаны убийцы Оксаны Макар. Но плохо, что шумиха вокруг этого дела отвлекла общественное мнение от преступлений, совершённых примерно в то же время настоящими мажорами, приближёнными к власти, и позволила тем «выйти сухими из воды». Понятно, что ажиотаж вокруг этого убийства был раздут неспроста.
Также и во «Врадиевском деле» есть положительные моменты — люди поняли, что можно противостоять милицейскому произволу. Другое дело, что справедливое — совершенно справедливое возмущение народа произволом судей, милиционеров, прокуроров и мажоров, — деструктивные силы использовали для отработки сценария по сотворению анархии на Украине, что привело к государственному перевороту.
Ещё задолго до переворота я писал в одной из статей посвящённых, в том числе, «Врадиевскому делу», как деструктивные силы будут осуществлять переворот.
«Они не пошлют на штурм своих подготовленных боевиков напрямую. Они растворят этих боевиков среди масс возмущённого народа. Среди людей, совершенно справедливо протестующих против произвола и беззакония, творимого властями. Понятно, что стрелять в боевиков, идущих на штурм правительственного учреждения без прикрытия простых людей, — это одно, а стрелять в боевиков, спрятавшихся в толпе честных людей, — это совсем другое. И наша власть должна из этого сделать только один вывод — она должна перестать творить беззаконие, прекратить разграбление страны — иначе конец её будет печальным. И самое страшное, что и страна будет ввергнута в хаос в случае реализации сценария, который отрабатывается в Украине и уже обработан во многих других странах, ввергнутых в пучину гражданской войны».
Так оно и произошло. Добавлю, что правительство Януковича не стало стрелять в народ, а пришедшие ему на смену националисты не побоялись в нарушение всех конституционных норм задействовать армию против народа, не желающего признать переворот.
Глава 5. «Дело Гонгадзе» и Майдан 2004
Между прочим, предыдущий Майдан — Майдан 2004-го тоже начинали с подобных технологий. Я имею в виду знаменитое дело Георгия Гонгадзе. Георгий Гонгадзе — это журналист, автор публикаций направленных против тогдашнего президента Украины Л.Д. Кучмы. Исчезновение Георгия в сентябре 2000-го вызвало мощные антиправительственные протесты, которые постепенно переросли в так называемую «Помаранчевую революцию», в результате которой на Украине к власти пришли националисты во главе с В.А. Ющенко и Ю.В. Тимошенко.
Я хорошо знал Гонгадзе. В середине 1990-х годов, когда я был депутатом украинского парламента, причём работал в комитете по СМИ, Георгий был парламентским журналистом. Мы с ним почти ровесники, обоим в то время не было ещё тридцати лет, оба — журналисты, поэтому неудивительно, что мы довольно часто общались. Особенно во время различных фуршетов, которые проводились после многочисленных юбилеев той или иной телерадиокомпании (я в парламенте отвечал именно за телевидение как председатель соответствующего подкомитета). Я и представить себе не мог, что этот лёгкий в общении человек вскоре приобретёт всемирную известность. Он вовсе не выделялся на фоне других журналистов.
Надо сказать, что и после сложения депутатских полномочий, когда я в 1999–2000 гг. возглавлял Национальный совет Украины по телевидению и радиовещанию и препятствовал фальсификациям во время президентских выборов 1999-го года, мы часто встречались с Георгием. Как сказано выше, он тоже был в оппозиции к Л.Д. Кучме. После того, как Кучма повторно стал президентом, новая парламентская «більшисть» с пятой попытки 20.04.2000 вывела меня из состава Нацсовета. Хотя по закону нельзя голосовать больше одного раза во время сессии.
Вскоре после этого Гонгадзе пришёл ко мне брать интервью для «Украинской правды» по поводу произошедшего. Взял и ещё у одного члена Нацсовета. Его интервью он разместил на сайте, моё — нет. Когда я спросил причину, то узнал, что моё интервью слишком резкое. Это было, между прочим, незадолго до его исчезновения. По-моему, это было во время нашей последней или предпоследней встречи. У меня сложилось впечатление, что Гонгадзе обслуживает мощную силу, противодействующую Кучме, но самостоятельной роли он не играет. Я понял, что ему просто не позволили поставить моё интервью и не потому, что оно слишком резкое. Он размещал не менее резкие материалы на своём сайте. Просто у Кучмы тогда были противники с двух сторон. Мы воевали с ним с позиции сил, настаивающих на дружбе с Россией, а другие — с позиции западного мира. И мой материал их не устраивал. А если бы он не устроил Георгия, а не его хозяев, он бы сказал мне об этом сразу. Тем более, его сайт не имел никакого реального влияния в то время. Там было тогда примерно 200–300 посетителей в сутки. Теперь мне понятно, что Георгию его хозяева уготовили другую роль.
Забегая вперёд, перенесёмся из 2000-го в 2005 год. В то время, после прихода к власти Ющенко, я судился с Верховной Радой Украины по поводу незаконного формирования Национального совета Украины по телевидению и радиовещанию, того самого органа, который я создавал с парламентской трибуны в 1994 году и возглавлял в 1999–2000 гг. В процессе этой «войны» с попыткой сторонников В.А. Ющенко узурпировать власть в Нацсовете по ТВ и РВ я встретился с одним человеком, который в своё время занимал очень и очень высокий пост в Генеральной прокуратуре Украины. И вот я спросил его — а не задавалось ли следствие вопросом, как оказались возможными столь масштабные акции, связанные с требованием найти Гонгадзе сразу же после его исчезновения? Надо было бы видеть изумление на лице этого бывшего прокурора. Он ошарашенно ответил, что следствие велось по старинке — искали улики, опрашивали свидетелей, но никто не додумался глянуть на вопрос именно с этой стороны. Дело в том, что я в 1993–1994 годах был вторым секретарём Луганского ОК КПУ — секретарём по оргвопросам. И мне самому приходилось готовить различные массовые мероприятия. В том числе и митинги. Конечно, не такие масштабные, как после исчезновения Гонгадзе, но со времени своей оргработы я смотрю на любую массовую акцию именно с точки зрения организатора, а не участника.
